Если прежде чета Гарнисов воспринималась самыми близкими и родными людьми в мире, которые любят и заботятся о ней, которые были и будут всегда, то теперь она начала воспринимать их немного иначе. Леся видела первые признаки возрастной немощности, грозящие в скором будущем старческие недуги и неизбежность смерти. Она прекрасно ведала про неотвратимую участь всех людей и о том, что может потерять Гарнисов в любой момент. Из-за этого они стали еще ближе и дороже, она научилась их ценить.
Леся как бы наяву представляла их скорое угасание, различала подспудно развивающиеся артриты и хрупкость костей, возрастные изменения в жизненно важных артериях, гибель нейронов коры мозга и замедление реакций, снижение иммунитета и эмоциональную слабость, забывчивость и множество других, открытых только ее взору внутренних спутников старости. Она жалела этих людей, ставших ее единственной семьей, и скорбела об их будущем неизбежном уходе. Близость Леса чудесным образом тормозила процессы старения, которые в других условиях шли бы с гораздо большей скоростью. Но знание этого служило для нее слабым утешением.
Ей хотелось реально продлить их дни. Не просто теперешнее существование, а дать самым дорогим людям иное качество жизни, сделать их моложе, здоровее, убрать множество совсем необязательных недугов. Новые способности позволяли совершить подобное с помощью Леса. И она решила сделать им такой подарок без согласия самих Гарнисов.
Леся и раньше понимала, что мир не замкнулся на Йоне и Тавии, с которыми она проводила большую часть жизни. Теперь же случайно встретившийся в лесу симпатичный молодой человек не шел у нее из головы. Она ловила себя на том, что беззвучно повторяет его непривычное и такое приятное на слух имя. Хотелось увидеть его, договорить все, что ускользнуло при первом знакомстве. И почему они не условились о новой встрече пораньше, какая же глупая она была!
Но сейчас ей больше всего хотелось исправить несправедливость природы по отношению к ее милым, души в ней не чаявшим родителям.
Йон Гарнис мерно покачивался в кресле-качалке на деревянном полу выстроенной недавно беседки. Побеги дикого винограда обвивали решетчатые стены, струились по балясинам перил – живые лианы, несущие тень и прохладу защита от припекающего полуденного солнца.
– Спите, родные, пусть вам будет хорошо, – прошептали едва слышно Лесины губы. Впрочем, отец уже и так мирно посапывал, убаюканный монотонно повторяющимися движениями. Кытовая качалка скрипнула в последний раз и замерла, наклонившись вперед, как бы нехотя, словно боялась нарушить покой уснувшего. Его жена Тавия, сраженная внезапной усталостью после хлопот по хозяйству, давно дремала в гамаке на веранде дома.
Повинуясь приказу Леси, зеленый чувствительный усик винограда осторожно тронул шею Иона. Тот даже не почувствовал прикосновения, зеленый жгутик высосал до дна усталость и напряжение, вернул взамен расслабленному телу покой и заряд жизненной энергии. Другой усик, как второй электрод, достал спящего Гарниса с противоположной стороны и, выполняя волю Леси, избавил стареющие кровеносные сосуды от ненужных отложений, почистил суставы, вернул им эластичность и подвижность, возродил отмершие клетки мозга.
Одновременно еще одна виноградная лиана дотянулась до щеки спящей Тавии, произведя на постепенно усыхающее тело то же животворное действие. Расправились морщины лица, кожа рук приобрела былую гладкость и упругость, груз лет оказался моментально сброшен с плеч пожилой женщины.
Они проспали еще часа два, а когда проснулись – словно впервые увидели друг друга, как давным-давно, в далекой юности. Глаза их стали другими, прежними, зоркими, сверкающими, молодыми. Не так уж заметно Гарнисы изменились внешне. Под чудодейственным вмешательством Лесиных зеленых исполнителей стали выглядеть лет на десять моложе, всего лишь… Но внутренне их организмы, избавленные от признаков старения, вернулись к изначальной юности. Глаза увидели привычную картину мира совершенно иначе. И когда они дотронулись друг до друга, то вздрогнули от неожиданности, ощутив давно забытое волнение.
Смущенная Леся неслышно удалилась по извилистой тропке, оставив потрясенных внезапным омоложением родителей наедине.
Зеленый проповедник
Незнакомец заявился под вечер. Когда и откуда он прибыл, никто не решился бы гадать. Если такой чудак не из сорокатысячного населения Форестаны, то тогда, вероятно, одним из последних сумел преодолеть установленный вокруг планеты кордон. Космические лифты простаивали из-за недостатка грузов, лишь редкие нерегулярные рейсы челноков не чаще одного-двух в месяц связывали с орбитальной станцией. Других вариантов не имелось.
Как бы то ни было, но странного типа впервые увидели именно в баре «У Пришельца». Одет он был поаккуратнее, чем старый фольклорный прототип, но явно в подражание тому – широкополая грязно-зеленого цвета шляпа, такая же куртка, сапоги. Словом, помесь мифического гнома с не менее виртуальным ковбоем из старых головестернов. Слишком жива оказалась картинка в памяти немногих очевидцев первого пришествия, самых стойких завсегдатаев злачного места. Новый клон или реинкарнация Зеленого Человека прошел к стойке под изумленными взглядами посетителей, легко взгромоздился на высокий табурет и зычно возвестил:
– Я прибыл к вам издалека.
Зака чуть родимчик не хватил, свежо было у него То Самое Воспоминание, но он быстро взял себя в руки.
– Чего изволите, мил человек? – без радушия в голосе поинтересовался хозяин, всем видом ясно показывая, что отнюдь он для него не «милый».
Сегодня Зак Форат сам орудовал за стойкой, хотя в последнее время на его месте чаще видели нового молодого помощника, неплохо справлявшегося с обслуживанием даже при наплыве публики. Несмотря на трудности из-за прекращения добычи кыта, ветерану алкогольного фронта пока удавалось держать свою лавочку на плаву. Конечно, на многие километры вокруг у него по-прежнему отсутствовали конкуренты, да и среди местных заведение «У Пришельца» считалось чем-то вроде клуба, где всегда можно отвести душу. Но в последнее время, к огорчению владельца, клиент все больше попадался почти или вовсе неплатежеспособный. Не проходило дня, чтобы Форат не грозился никому ни за что ничего не отпускать в долг, хотя снова и снова нарушал свое обещание.
Пришедший попросил чистой воды, к явному неудовольствию бармена, и чего-нибудь перекусить без мяса убиенных. Выручки от такого точно не будет, не говоря уже о чаевых. Молокососы, засевшие за карты в углу, все как один повернули головы к стойке, оставив игру в ожидании дальнейшего.
– Я принес вам истину! – безоговорочно заверил их пришелец, залпом осушив поданный стакан.
Зак уже с нескрываемой неприязнью посмотрел на невесть что воображавшего о себе горлопана. Он ничего не имел против слегка чокнутых, но безобидных паломников, прибывавших издалека на день-другой, чтобы повидать своими глазами знаменитое место. Такие не спорили о цене и всегда оказывались в состоянии заплатить наличными за ночлег и угощение. К тому же, вреда никому не причиняли, да и публику отвадить не могли. Но сегодняшний ряженый не внушал доверия. Неизвестно, что ему захочется выкинуть в следующий момент, да и оплатит ли он свой более чем скромный заказ? Может, собрался занимать тут место понапрасну, отпугивая более полезных посетителей, пока его не вытолкаешь взашей?
– Кытом клянусь, нам здесь не нужно неприятностей, мил человек! – предупредил бармен, угрюмо управляясь с загруженной мультиварницей. Все же он не замедлил подать заказанный картофель с овощами.
На кухне, за тонкой перегородкой позади барной стойки, всегда стоял наготове новенький навороченный пищевой принтер с полными картриджами. Загруженная в его память программа со всеми доступными поварскими рецептами позволяла быстро исполнить заказ на любые мыслимые блюда. Однако известность заведение получило именно благодаря вручную приготовленным кулинарным шедеврам Зака и лишь отчасти его алкогольному арсеналу, потому принтер с продуктовым конвертером использовались редко. И все же слава «У Пришельца» объяснялась прежде всего появлением когда-то в нем таинственного лесного гостя. Сколько раз корил себя Зак, что не распознал тогда в странном нечеловеке протянутую руку Судьбы. Ему казалось, вернись все назад, он выжал бы из ситуации гораздо большее, но увы… С тех пор он с настороженностью поглядывал на всякого, даже не вызывавшего поначалу симпатии незнакомца: а ну, как и он сможет чем-то пригодиться?
– Поймите меня правильно, я хочу лишь открыть вам глаза на происходящее! – бодро возвестил странный клиент.
– А нам вроде их еще никто не закрывал, дядя! – дурашливо крикнул один из молокососов. Никто не обратил на его реплику внимания, и сидевшие в углу возвернулись к своим картам.
– Вот что, приятель, – предупреждающе начал Фил Крайнов, случайно оказавшийся вблизи стойки этим вечером. У него только что состоялся неприятный разговор со старшим сыном, и он решил успокоиться среди фермеров-единомышленников. – Впрочем, не знаю, кому ты приятель! У нас у всех уже нервы ни к черту. Здесь творится много непонятного и без твоих выступлений. Кто ты такой вообще, чтобы морочить нам голову, Лес тебя забери?
– Не богохульствуйте, милейший, вы сами не понимаете, что можете накликать! – назидательно и с достоинством ответствовал пришелец. – Возрадуйтесь, жители благословенного края, ибо есть отныне, кому возвестить истину! Я принес вам слова, которые откроют глаза ваши и наполнят вам сердца радостью.
– Да, да, кто ты такой, чучело зеленое? – вслед за Крайновым угрожающе зашумели завсегдатаи, теряя терпение.
– Только исключительное незнание извиняет вашу грубость, мирные поселяне, воистину глаза ваши закрыты. А вся правда в том, что сподобилось всем вам счастье узреть и жить подле настоящего – истинного и всемогущего…
– Что ты мелешь, мил человек? – уже совсем не дружелюбно усомнился Зак. Странные громкие заявления не помешали подражателю Зеленого человека уплести за обе щеки заказ, и теперь бармену, забравшему освободившуюся тарелку, оставалось только ждать, когда тот расплатится или закажет что-то еще.