Но пробуждение оказалось не из приятных. Андре не грубо, но настойчиво тормошил жену за плечо, пока не увидел, что та приоткрыла глаза. Внутри палатки царил сумрак, хотя по таймеру рассвет снаружи давно наступил.
– Привет, милый, – улыбнулась дайверша мужу – Чем вызван столь бурный натиск?
– Не хотел тебя пугать, но, похоже, мы влипли, – скучным голосом сообщил Андре. В тусклом мерцании еле живых индикаторов она сумела различить выражение тревоги на лице спутника.
– Кстати, мне как раз и снился такой вот сон: мы влипли! Стоило будить? – нарочито бодро поделилась она, лихорадочно соображая, что бы такое могло приключиться на самом деле.
– Я не смог выбраться из палатки, она блокирована со всех сторон наросшими стеблями. Так что мы действительно вляпались. Точнее, похоже, нас поместили в клетку из растений.
– Резак? – деловито предложила в момент посерьезневшая девушка.
– Наверное, придется попробовать, если ничего другого не придумаем. С простым ножом тут не пробьешься… Только я собираюсь сначала позавтракать.
«Путь к сердцу мужчины лежит через желудок», – вспомнила Жанна и снисходительно кивнула: да и мозги у мужчин тоже близки к этому самому пути. Впрочем, подкрепиться требовалось им обоим, иначе просто потом не хватит сил.
Они молча расправились в темноте с питательным саморазогревающимся завтраком. И только после этого Жанна смогла спокойно оценить обстановку. Вместе они обследовали каждый сантиметр палаточной ткани, опыт флодайверов помогал оставаться хладнокровными. Выбраться из палатки не удалось. Там, где вечером находился вход, теперь колыхалось сплошное сплетение гибких побегов. Они не сумели привести палатку в изначально компактный вид, как проделывали не раз во многих походах. Навалившаяся растительная масса не давала сложить мономолекулярную материю.
– Проверь на всякий случай связь, – напомнила Жанна, и Андре хлопнул себя по лбу ладонью: как это он ухитрился упустить главное!
Но микрошлемофоны и коммуникаторы не подавали признаков жизни, отсутствовал даже обычный фоновый треск. Он включил внутреннее освещение и неожиданно тусклый умирающий свет подсказал, что запас энергии на исходе. Словно нечто снаружи высосало все источники питания.
Андре расчехлил лазерный резак и с унынием показал жене: отметка индикатора заряда приблизилась к нулю.
– А тебе не кажется, что Лес пытается сделать что-то похожее с нами? Ну, подобно тому, что мы совершаем с его обитателями?
– Снимает оцифрованную копию, чтобы постичь нашу душу? Бред! К этой флоре нельзя подходить с антропоцентрическими, то есть техноцентрическими мерками. Это же совсем другой мир. Ты не согласна?
– Конечно, тут ты прав, Ан. Мы слишком технологичны, точнее техноалогичны. У природы своя логика. И все же, и все же…
– Мне кажется, мы влезли тут во что-то, никогда людям не встречавшееся. А вдруг и вправду Лес разумен, имеет свою душу, высшее достижение материи, в человеческом понимании?
– Брр… жуть какая… И все-таки, как видно, это тебе очень интересно…
– Нам обоим интересно, – поправил Андре. – Что же будем делать дальше, подруга?
– Боюсь, Лес уже решил это за нас.
– Вряд ли. Если наша догадка правильна, он всего лишь на стадии предварительной оценки.
– А мы?
– А мы и того дальше, – вздохнул Андре.
– Неужели мы не можем повлиять на него, как-то убедить в том, что мы не враги, не собираемся причинять ему вред?
– Может, тому виной наши экокостюмы? Из-за которых он не воспринимает нас, как себе подобных органических существ…
– Ан, ты предлагаешь устроить для него стриптиз?!
– Нет, не стоит рисковать…
– Ой! – вскрикнула Жанна, почувствовав щекочущее прикосновение к своему свободному от щитка лицу. Мягкий нежный усик осторожно тронул кожу ее щеки, принесший его гибкий стебель уходил в щель под откинутым пологом палатки.
– Что случилось? – встревожился Андре.
– Ничего, – Жанна задумчиво потрогала в свою очередь тут же отпрянувший чувствительный отросток. Ей показалось, она ощутила, как окончательно пропадает приснившаяся ночная муть. Стебли, закрывавшие проход внезапно раздвинулись, открывая свободный вид на прогалину.
Они не верили своим глазам.
– Ты видела?
– Так, что будем делать? Решай, командир, – последнее она добавила в шутку, решения обычно принимались ими совместно. Лишь в случаях, когда от быстроты реакции зависела жизнь, инициативу брал на себя кто-то один, второй в такие секунды безоговорочно принимал волю напарника. И все же чаще лидером становился Андре, ему нравилась роль защитника и опекуна любимой, хотя Жанна вполне могла постоять за себя в любых ситуациях.
– Попробуем выбраться. Запустим сигнальный зонд и дождемся помощи. А потом, наверное, логичнее будет отказаться от контракта, заплатить неустойку и убраться подальше. Тебе не кажется – так будет спокойнее для нас? Я тоже видел странный сон…
– Не знаю, не знаю… А что сообщим Черу? Что Лес разумен? Так этого мы не докажем, кто примет в расчет наши ощущения и домыслы? Как-то не по-нашенски вернуться с пустыми руками, тебе не кажется?
– Несолоно хлебавши… – рассеянно кивнул Андре. Любил он к месту и не к месту щегольнуть непонятными фразами из археолингвистических закромов. Жанна давно привыкла не обращать внимания на подобное, полагая, что это своего рода мужской атавизм, выпендреж, подобно неосознанному стремлению «распустить хвост», как делали, например, ископаемые птицы Земли – павлины, – чтобы произвести впечатление на сереньких самочек. – Кроме научного заключения, он ждет от нас хотя бы рекомендаций на будущее. Мы не должны обмануть его доверие, он рассчитывает на нашу помощь…
– Ты хочешь сказать, придется вернуться и попробовать еще раз?
– Если не мы, то кто? Разве ты не подумала то же самое?
– Вообще-то, да… Но тогда нужно основательнее подготовиться… с другими средствами. А вообще-то, я смотрю, ты не против задержаться на Лесной?
– Нет, Жанка, я думаю, никто не оснащен лучше, чем мы сейчас. Ведь кто-то из местных спокойно ходит в Лес, и с ними ничего не случается. Опасность грозит только чужакам вроде нас или агрессивно себя ведущим колонистам с разрушительной техникой в руках. Мне кажется, будет вернее оставить всю нашу защиту и пойти просто так, нагишом. Никаких костюмов, никакого оружия. Ведь у всех народов Земли раскрытая пустая ладонь означала одно и то же. Если Лес действительно разумен, он поймет и оценит.
– Ан, а если мы ошибаемся? Мы не можем быть уверены…
– Что ж, зато узнаем наверняка. В лучшем случае поймем этот Лес и реально поможем Черу, в худшем – двумя флодайверами станет меньше. Ядовитые насекомые, аллергический шок, растительные токсины или смертельное биоизлучение. У него огромный выбор, а наша защита – вовсе не гарантия, как мы убедились. Но что-то мне подсказывает, все обойдется. Главное – показать наши мирные намерения.
– Тогда возвращаемся. На первый раз хватит, мы и сейчас придем к Чероку не с пустыми руками. Полученных данных хватит для доказательства разумности флоры.
Оба замолчали с сомнением. Все-таки действительно они очень хорошо понимали и чувствовали друг друга. И молчали весь обратный путь, пока не запустили сигнальный зонд и не услышали запрос с подлетавшего флаера. Приборы оживали, словно нечто извне возвращало в них отобранную энергию. Молчал и Лес, вернее, продолжал шелестеть мириадами листьев на непонятном для людей языке. Но флодайверам казалось, будто он говорит им: «Если решите еще раз вернуться сюда – я не буду против». И все же они продолжали ощущать, что остались для него докучливыми чужаками. Чувство напряжения не отпускало, пока выискивали место с клочком открытого неба.
Едва оба пристегнулись к прицельно сброшенному тросу, как их втянуло в кабину вместе с ним. Еще через минуту, избавившись от груза, они уже пытались расслабиться на мягких сиденьях, показавшихся роскошью после недавних мытарств. Флаер свечой набрал высоту и лег на обратный курс.
– Смотри-ка! – вдруг удивленно воскликнула Жанна, указывая на табло бортового хронометра. Хотя оба точно помнили, что с момента входа в Лес минуло чуть больше тридцати часов, разница времени с их наручными таймерами оказалась в несколько суток.
Они с тревогой посмотрели друг на друга, но не успели ничего спросить вслух. Пилот в огромных солнцезащитных очках под кожаным шлемом обернулся к ним, лицо оказалось незнакомым, совсем не того человека, что доставил сюда. Рука в перчатке сжимала цилиндр с вытянутым жалом, ни Жанна, ни Андре не успели уклониться.
– Ничего личного! Выполняю приказ! – пояснил летчик, прежде чем сознание флодайверов нырнуло глубоко в темноту.
Загадки людей
Самым непростым для Разума Леса оказался факт, что двуногие пришельцы устроены иначе, чем он, и представляют собой не единую массу, а разобщенные, не имеющие постоянной биологической связи между собой существа. А ведь рядом, буквально под боком, находился не один пример в виде мелких мохнатых грызунов и десятков других представителей фауны. Каждый из них существовал по отдельности, но одновременно составлял вместе с другими себе подобными отдельный биологический вид.
Лес различал их по запаху, окрасу шерсти, массе тела, повадкам и множеству других качеств. Явные только для него признаки делали каждое существо неповторимым, выделяли среди прочих. Только живущие под его кровом животные не обладали разумностью. Лес мог без труда управлять ими: послать в том или ином направлении, заставить выполнить определенные действия. Будучи всего лишь послушными инструментами его воли, эти существа мало интересовали Разум Леса.
Незваные гости вызывали у него гораздо больший интерес. Люди оказались уязвимы, но одновременно устойчивы к постороннему воздействию. При внешнем сходстве со своими собратьями, каждый из них обладал индивидуальностью. Заманчиво было бы проделать с двуногими то же, что и с лесными помощниками – заставить жить по его законам, выполнять лишь то, что устраивало его самого. Но, увы, странные пришельцы, в отличие от всех известных ему представителей фауны, обладали некоторой разумностью. А значит, были в этом подобны ему самому и потому заслуживали особого обращения. С этим приходилось мириться. Правда, в их часто немотивированных поступках трудно было заподозрить осмысленность, но Лес давно понял, что перед ним очень противоречивые создания, действующие иногда вопреки своему же благу.