Провожать Демидовых пошли мы с Лориком, Николай, Корнат и Фиарн. Честно говоря, если бы Шель не подсказывал, когда и куда свернуть, сами бы мы вряд ли нашли нужное место, но с таким навигатором хрен заблудишься. Что интересно, на дорогу мы затратили всего-то около шести часов, хотя в прошлый раз шли куда дольше. Вот что значит правильная прокладка маршрута! Кстати, могли бы и еще быстрее добраться, но Демидовы ездить верхом не умели, а Николай говорил, что когда-то умел, но давно не практиковался, и потому шли мы пешком, ведя коней в поводу. Ничего, обратно верхом двинемся…
— Ты, значит, один тут в белом смокинге, а мы все в дерьме, что ли?! — надрывался Петров.
— Я вообще-то в сером костюме, если ты еще не заметил, — с моей стороны это был замах на изящное хамство, но получилось не очень.
— Ты мне давай зубы не заговаривай! — дурным голосом рявкнул Петров. Надо же, все-таки зацепило! Черт, что же его взбесило настолько, что он даже на безобидную подколку так реагирует?
…Мы вышли на небольшую полянку, с которой когда-то начались наши передвижения по Эрассу. Впрочем, так утверждал Шель, из нас никто это историческое место не узнал. Но ладно, Шелю в данном случае виднее. Однако уже через пару минут и у нас никаких сомнений не осталось — из ниоткуда прямо посреди полянки появился до боли знакомый бревенчатый мосток, на этот раз даже без маскировки в виде речки-переплюйки. Алинка аж вскрикнула и обеими руками схватилась за Серегу. Тот, слегка переменившись в лице, аккуратно освободился от захвата и, обняв жену, зашептал ей что-то на ушко.
Все уже давно было говорено-переговорено, да сказано-пересказано, и потому прощание стало недолгим. Сергей обнял Алину и они медленно пошли к мостку. Помня, как все происходило в тот раз, я предложил провожающим отойти назад и, черт возьми, не ошибся. Перед самым мостиком Демидовы остановились, оглянулись, а потом шагнули — и грохнуло.
Видимо, отойти мы успели на нужное расстояние — никто из нас никуда не полетел и даже не упал, хотя лошадок еле удержали, а потом еще долго успокаивали. Ни Сереги с Алинкой, ни мостка уже не было, как не было и никаких следов взрыва, на который так походила эта самая вспышка с грохотом. И хорошо — без таких следов Лааму, если что, проще будет отбрехаться. Теперь бы еще мне отбрехаться от Петрова, да попутно выяснить, с чего это он так взбеленился…
— Пал Андреич, ты вообще с какой цепи сорвался? — перебил я очередной поток изрыгаемых господином Кройхтом ругательств.
— Я сорвался?! — возмутился Петров. Похоже даже, что возмутился искренне. — На себя посмотри!
— И что, по-твоему, я должен увидеть, если посмотрю на себя?
— Ты еще спрашиваешь?! — нет, так я никакого конструктива, похоже, не дождусь.
— Ну да, спрашиваю.
— Это я тебя спросить должен! — на Петрова было страшно смотреть. Морда красная, глаза налиты кровью, рот ощерился в каком-то зверином оскале, даже слюна капала. Этак с ним инфаркт случиться может, блин… Если, конечно, раньше не успеет на меня с кулаками броситься. — Это я, мать-перемать, должен тебя спросить: ты какого хрена себя выше других ставишь?
— Да? И как я это делаю, если не секрет?
— Кончай, Михалыч, придуриваться! Думаешь, не знаю, куда ты жену вчера возил?!
О-о-о, как все запущено… Мне-то казалось, что присмотр за мной закончился с принятием меня в славные ряды «золотых орлов», а ни фига, как выясняется, подобного не произошло.
Это к тому, что Лорку я вчера возил к матушке Кардесс, популярной среди верхней прослойки столичного среднего класса специалистке по женским делам. Точно определить ее статус — как акушерки или как повивальной бабки — у меня из-за особенностей здешних установлений, касающихся медицины, не получилось, хотя наличие у названной матушки патента вельгунденской лекарской гильдии внушало некоторый оптимизм. К матушке Кардесс я возил жену на предмет точного установления факта беременности, каковое установление мы с Лориком и получили. Кое-какие соображения насчет скрытия данного визита от посторонних глаз у меня были, но, как выяснилось, их не хватило. Интересно, как это дошло до Петрова — за моими передвижениями следили или наша домовладелица достигла в искусстве подслушивания успехов куда больших, чем мне того хотелось бы? Кстати, были у меня и мысли по поводу того, как преподнести лоркину беременность «золотым орлам», но теперь это никакого значения уже не имело.
— Ну и? — как можно более спокойным голосом спросил я.
— Ты что, правда, не понимаешь или издеваешься? — мне показалось, что Петров начал успокаиваться. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить! — Мы все, значит, тут бездетными остаемся, а ты будешь счастливым папашей?! Как тебе вообще это удалось?!
— Как-как… — я попытался отшутиться. — Как у всех, тут ничего нового не придумали.
— Ты мне, Михалыч, мозги не компостируй, — угрожающе тихо начал Петров и тут же врезал кулаком по столу с такой силой, что монументальное изделие столичных мебельщиков жалобно скрипнуло, и скрип этот был слышен даже на фоне грохота от удара. — Ты, бл…, отвечай!
— С Шелем договорился, — на мой взгляд, скрывать это не имело смысла, будь Петров не такой разъяренный, уже догадался бы и сам. — Потребовал от него в уплату за представление его интересов на переговорах.
А вот тот факт, что Шель предложил эту плату сам, я предпочел не обнародовать. Так, для подстраховки.
— Потребовал, значит? В уплату?! А какого, спрашивается, черта?! Ты, мать твою, в какие игры играешь, а?!
— Мать мою не трогай, Пал Андреич! — я сам перешел на повышенный тон. Материть он меня еще будет, старый пердун! — Любая работа должна быть оплачена! И если посредничество принято, то и оно тоже!
— Посредничество?! Спекулянт недорезанный! На наших переговорах бизнес свой сделать захотел?!
— Слова выбирай, Павел Андреич! Спекулянт, блин… Чем я спекулировал?! Что купил у Шеля и тебе продал с наценкой?!
— Спекулянт и есть! Переговоры с нами ведешь, а платит тебе этот хренов Шель?! Может, и на переговорах ты за него играешь, а не за нас?!
— А ты протоколы переговоров почитай еще раз. Мы получаем то, что надо нам, Шель получает, что надо ему. Все по-честному, мы у него покупаем возможность влиять на дальнейшее развитие Империи, он покупает у нас лишние годы жизни. И странно, что такие простые вещи приходится тебе объяснять, — неужели разговор переходит хоть к какому-то конструктиву?
— А ты получаешь беременную жену! А мы, — тут Петров выругался особенно грязно, — смотрим на тебя и сосем… лапу, — в последний момент он явно назвал не ту часть тела, которую, по его мнению, они сосут. Ну и то хорошо, что за словами стал следить.
Вот только что мне теперь с этим делать? По уму, после такой перебранки надо либо хлопнуть дверью, либо мириться с непременным распитием спиртного. Опыт такой имелся, после дуэли я же на Петрова сам наорал с матюгами, и ничего, помирились. Правда, я тогда извинился для начала, а от Пал Андреича сейчас извинений уж точно хрен дождешься. Да и трудно мне будет выпить столько, чтобы после сказанного помириться, даже если таковые извинения и последуют. Хлопнуть дверью и уйти — тоже не пойдет, это не решение проблемы, а отсрочка, причем отсрочка, скорее всего, недолгая.
Остальные варианты смотрелись еще хуже — дать Петрову в морду или вызвать его на дуэль. Дуэль? Хм, а это мысль… На самом деле, стрелять в Петрова мне ни разу не хотелось, а уж чтобы он стрелял в меня, не хотелось еще больше, но… Он же, как госчиновник в генеральском ранге, имеет полное право от дуэли отказаться. И почти что наверняка, если я хоть что-то в людях понимаю, этим правом воспользуется. Зато я в таком случае имею право обратиться к его непосредственному начальству с требованием расследования инцидента с выявлением и наказанием виновного. Пришить мне криминал с получением услуги от Шеля хрен у кого выйдет, а любое расследование нашей ссоры однозначно покажет вину государственного лейтенанта-советника Кройхта, ибо он и начал первым, и использовал слова и выражения, унижающие честь и достоинство заявителя.
После такого, конечно, на нормальных отношениях с Павлом Андреевичем можно будет поставить жирный крест, но они и так испорчены изрядно и надолго. По работе, надеюсь, у Петрова ума хватит мне палки в колеса не вставлять, а не хватит… Ну, значит, еще придется к его начальству обращаться. Кстати, а кто у Кройхта начальство? Барон Ланкругг, не иначе? В общем, на дуэль я господина Кройхта вызвал, ожидаемый отказ получил, а вот дальше начались накладки.
Началось с того, что отказался от вызова Петров в исключительно грубой и оскорбительной форме, и большого труда стоило не дать ему в морду.
— Ты офонарел?! Я, считай, что генерал, буду стреляться с отставным майором?! Не до хрена ли чести такому сопляку?!
— Ну не будешь, так не будешь, мне, в общем, по фиг. Напишу рапорт фон-барону, пусть он разбирается, — хм, а может, и правда, лучше было бы дать в морду?
— Что-о-о-о?! — взревел Петров.
— Что слышал! Думал, ты один тут в аппаратные игры играть умеешь?! Пока!
Я развернулся к двери, но не успел сделать и пары шагов, как Петров заорал мне в спину:
— Стоять!!!
Ну ни хрена ж себе! Совсем, что ли, ошизел?! Я уже приготовился обматерить Петрова, не сдерживаясь никакими ограничениями, но когда повернулся, мне едва не поплохело: Петров наставил на меня небольшой, но вполне себе настоящий револьвер. Не армейский, конечно, но на комнатных дистанциях оружие более чем эффективное.
— Стрелять собрался? В отставного майора? — я попытался уязвить Петрова его же словами. — Не много ли чести?
— Ты меня еще в мои же слова тыкать будешь?! — рука Петрова вздрогнула. Похоже, стрелять он не рискнет…
— Не буду, Пал Андреич. Я просто пошлю тебя, — я уточнил, куда именно. — А револьверчик свой засунь себе в задницу.
Не стоило мне так говорить, честное слово, не стоило. Вспышку выстрела я увидел, грохот услышал. Боль в груди почувствовал, а как и куда упал — уже нет.