“Прости. Я хотела завтра, при встрече. Что-то случилось?”
Случилось, блядь.
“Все нормально, завтра поговорим” — отвечаю коротко, и получаю в ответ:
“Спокойной ночи, я соскучилась.”.
Губы помимо воли растягиваются в улыбке, и а в висках перестаёт так стучать. Пишу “я тоже” и отправляюсь в душ. Ладно, разберёмся как-нибудь, утро вечера мудренее.
В офис приезжаю раньше обычного. Слышу в приемной стук каблуков, уже знаю, что это Саша, и через минуту дверь в кабинет открывается. Сегодня на девушке юбка чуть ниже коленей, она вызывает желание ненужный предмет одежды стянуть. Я сцепляю руки в замок и нарочно хмурюсь, не подавая вида, как рад её видеть. Ни к чему это.
Сашка подходит к столу с виноватым взглядом, ставит кофе и выпрямляется, серьезная, словно ждёт расплаты за то, что не сразу рассказала про наше разоблачение.
— Привет, — тихо произносит она, и добавляет: — Прости, я не смогла ей соврать.
Саша внимательно меня разглядывает своими бездонными глазищами. Вот как вообще на неё можно злиться? Когда всё, что хочется: обхватить и притянуть к себе. Не без последствий, конечно: юбку задрать однозначно, развернуть Сашку к столу и…
— Но она не скажет, — добавляет Кострова, обрывая вспыхнувшую фантазию, — тетя Инна хорошая.
Да прямо пиздец ангел. Как же Сашка ещё наивна. Да, в офисе придётся сдерживаться и унимать свои желания при виде острых коленок и пухлых губ. А я бы не отказался от повторения того, что Саша творила здесь, стоя на коленях передо мной. Похуй на Инну, но не хотелось бы, чтобы Костров нас вот так застал. Ни к чему сейчас лишние ссоры. Мы и так с трудом пришли к согласию по тендеру.
Шамова теперь-то точно не скажет, я был более, чем убедителен. А судя по тому, что Мот до сих пор на моем пороге не размахивает винтовкой — до Инны дошло, что я ни хрена не шутил.
— Я не боюсь нашего разоблачения, Сань, — произношу устало, потирая лицо. Встаю из-за стола и подхожу к девушке неспешным шагом. Останавливаюсь перед ней. Не хочу, чтобы она расценила мои слова неверно, поэтому мне важно, чтобы она меня не просто слушала, а ещё и услышала.
— Но сейчас это ни к чему. В понедельник мы подаем документы, и мне бы не хотелось портить с твоим отцом отношения. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Сашка прищуривается на мои слова, я вижу, как она прямо сейчас борется со своими мыслями. Поэтому добавляю:
— Если бы я боялся расправы, то услышав про Инну, уже бы ехал из города, куда глаза глядят, и телефон бы мой рассказывал, что абонент вне зоны. Ты поэтому мне не сказала сразу? Думала, я так и поступлю? — растягиваю губы в улыбке, пытаясь разрядить обстановку. Санька же виновато опускает взгляд:
— Я боялась, ты решишь, что тебе не нужны проблемы со мной…
— Эти проблемы с тобой я планирую повторить, — делаю паузу, и Сашка распахивает свои глазища, взмахнув ресницами, на щеках появляется румянец. Да, ты всё правильно поняла. Добавляю хриплым голосом:
— И первым делом сорву с тебя эту чертову юбку.
Она улыбается в ответ и неожиданно обхватывает меня за шею:
— Если ты выключишь телефон и сбежишь, знай, я буду делать это с собой сама. И думать о тебе.
Я когда-то считал Сашу скромницей? Да разразите меня боги, если я не испробую с ней всё то, что рисует мне воображение прямо сейчас. Сашка закусывает губу, я же ухмыляюсь, притягивая её за талию, шепчу прямо в губы:
— Несносная девчонка.
Время до обеда пролетает быстро, последние оформления документации завершены. Мот звонит всего один раз, я вслушиваюсь в его интонации, но ничего сверхъестественного не обнаруживаю, говорит, что после обеда заедет. Я списываю все на то, что убедил друга: Кирсанов нам неинтересен.
На обеде мы с Сашкой сидим в кафе и молчим, я чувствую напряжение, которое возникает между нами, когда она так задумчива. Меня обычно не волнует, что придумывает себе противоположный пол, а вот сейчас разглядываю её, и хочется, чтобы она говорила со мной. Но вместо этого допиваю кофе и, отбрасывая хрень, что лезет в голову, делаю Сашке предложение:
— У тебя есть какие-то лимиты на количество ночевок у подруг? Ты слишком аппетитно ела десерт, — произношу пониженным тоном, и Саша облизывает губы, которые, действительно местами в креме.
— Папа мне устроил настоящий допрос в прошлый раз, я фильм не сразу назвала, который мы смотрели с подругой.
Сашка проводит пальцем по десерту и облизывает крем, а я чувствую, как твердеет член. Она хочет моей смерти или чтобы я трахнул её прямо здесь, на глазах у изумленной публики?
— Ты можешь отправить меня в командировку после обеда. И сам отправиться со мной, — как ни в чём не бывало продолжает эта с виду милая девочка. Переключает внимание на десерт, снова проводит по крему и вдруг поднимает на меня взгляд: — Что-то не так?
Блядь, если она не остановится, я точно её трахну, забив на Мота, который должен скоро заехать в офис.
— Суббота, прямо с утра. И поверь, ты не то, что все фильмы забудешь, ты не вспомнишь своего имени, — обещаю ей и уже предвкушаю выходные.
После обеда еду проведать мать. Док говорит состояние нормальное, ждём результата анализов и плюс одно узи осталось.
Целый день с Сашкой кажется мне очень привлекательным, но вечером она пишет сообщение, что папе внезапно подогнали билеты на двухдневную прогулку по реке на теплоходе. Спрашиваю, не Инна ли расстаралась, но Саша заверяет, что ее с ними не будет, а кто дал билеты, она не знает. Странно, что друг мне ничего об этом не говорит и с собой не зовет. Приходит внезапная мысль, что спонсор Кирсанов. Но если это так, то какого чёрта?
Глава 40. Саша
Я так жду выходных, что известие отца про эту дурацкую прогулку просто разрывает на части. Беру себя в руки и решаю, что пора обозначать свои права. Если бы не Роман, я бы, может, и не решилась, но желание провести время с ним придает уверенности в себе.
— Пап, — сажусь напротив него, когда он допивает утренний кофе. — Я хотела с Полиной на выставку вечером сходить, мы давно договорились, с вами я не поеду.
Арт-выставка, действительно, проходит в нашем городе в эти выходные. Я специально погуглила список мероприятий, чтобы не быть голословной. Отец поднимает на меня задумчивый взгляд, прищуривается.
— Билета три, это не обсуждается.
— Откуда они вообще взялись? — не удерживаюсь от вопроса. Папа, помявшись, отвечает.
— Это от одного партнера по работе.
Я молчу, хотя вопрос о Кирсанове так и просится.
— У меня никто не интересовался, смогу ли я поехать, — говорю вместо этого, — я с радостью проведу с вами время, но в другой раз.
Проговариваю это уверенно, чтобы дать понять: я тоже имею право на мнение. Обычно такие мои выпады заканчиваются скандалом, но сейчас мне плевать. Я не ребенок, хоть родители считают именно так.
Пока отец хмурится, поднимаюсь и выхожу из кухни. Я жду в спину упреки, но отец так ничего и не говорит. Он вообще с этим тендером стал отстраненным. И с Ромой они постоянно спорят, не то, чтобы я на стороне Борцова, но рада, что отец к нему прислушивается в итоге. Этот Кирсанов мне вообще не нравится, а у Ромы явно больше опыта в таких делах.
Когда понимаю, что продолжения разговора не будет, быстро набираю сообщение. Пальцы трясутся от волнения. Пишу Борцову, но выясняется, что он уже по пути к матери. Хочется написать, что я могу составить ему компанию, но во-первых, захочет ли он за мной возвращаться, а во-вторых… Наверно, он едет с тётей Инной, поэтому сообщение остается в неотправленных.
Я вспоминаю наш разговор с тетей и ёжусь. Этот было сложнее, чем первый, когда она обо всём догадалась. И самое ужасное, что теперь тетя Инна преимущественно молчит, она больше не пытается объяснить, что Роман мне не подходит. Да я и сама понимаю, что будущее — это не про нас. Точнее, не про него. Но, кажется, нашей с тётей дружбе приходит конец. Нет, я не думаю, что она меня сдаст, но рассчитывать на её поддержку уже не могу.
Она высаживает меня около дома и даже не прощается, просто уезжает, а я иду домой в совершенно растерянных чувствах.
Когда родители уезжают, пишу Полине. Выставка, правда, меня заинтересовала, а одна, без Романа, я просто с ума сойду. Но болтовня подруги не спасает, и с мероприятия возвращаюсь с тоской, разрывающей на части. Мне его не хватает. Всё время не хватает, это становится наваждением. Я постепенно утопаю в собственном чувстве, и чем больше мы с Романом не видимся, тем больше разрастается тревога. Ещё на выставке я отправляю Борцову сообщение, но он до сих пор не отвечает. Если решил остаться в том городе, где больница, то и тетя Инна, наверняка, тоже? Думать, что Рома может меня предать, не хочу, но разум побеждает — кто я для него? Он не клянется мне в верности, просто говорит, что нам хорошо. Возможно, для него секс на одну ночь — это вовсе не измена.
Подхожу к подъезду и слышу позади шаги, на улице темно, а такси уже уехало, и я, не оборачиваясь, ускоряю шаг. Но как только касаюсь ручки двери меня обхватывают сильные руки, в ноздри ударяет запах знакомой туалетной воды, и коленки подкашиваются. Одно такое мгновение в его объятиях стоит того, чтобы ждать до бесконечности. Оборачиваюсь и встречаюсь с Ромой взглядом. Он выглядит усталым, но приехал! Держит в своих сильных руках, и мне совершенно не страшно упасть, всё это потом. А мы здесь. И сейчас.
— Я соскучилась, — прижимаюсь к его груди, сдерживая непрошеные слезы. Только бы он не заметил: рыдающая малолетка, которая сходит с ума от прикосновений — это совсем не то, что ему нужно.
— Я тоже спешил тебя увидеть, наверняка на почту придут штрафы, — чувствую веселые нотки в его голосе и понимаю, что он пытается меня подбодрить. Унимая пульс, поднимаю на него глаза. — Поехали, — говорит он просто, я киваю.
— Только зайдем ко мне на пять минут.