Вернувшись в комнату принца, я помогла ему одеться и придержала парчовый халат небесно-голубого цвета, пока Ливей облачался в него. Вокруг талии я повязала ему черный пояс, к которому прикрепила украшение из желтого нефрита и шелковых кисточек.
Его темные волосы свободно спадали на спину, он сел перед зеркалом и взял серебряную расческу.
— Не могла бы ты мне помочь?
Я поколебалась с мгновение, но затем протянула руку и взяла расческу. Я всегда делала себе только самые простые прически, которые не требовали больших навыков. В резиденции Золотого лотоса именно Цзяи помогала госпоже Мейлин одеваться. Я ритмично водила расческой по волосам принца, а сама старательно вспоминала, какие видела прически у мужчин в резиденции Золотого лотоса. Его шелковистые и блестящие волосы оказались тяжелее моих и напоминали полированное черное дерево. Зацепившись зубьями за небольшой колтун, я дернула посильнее и случайно вырвала несколько волосков.
Он резко втянул воздух, скривился и повернулся ко мне:
— Я чем-то тебя обидел, Синъинь?
Расческа со звоном выпала у меня из руки. Видимо, я проявила чуть больше усердия, чем намеревалась.
— Прошу простить меня, Ваше Высочество.
Ловкими движениями он собрал волосы в гладкий пучок на макушке, затем заправил его в серебристый колпачок и закрепил резной нефритовой булавкой.
— Простить? Достаточно ли ты раскаиваешься, чтобы помогать мне с волосами каждое утро, пока не научишься делать все правильно?
Это приказ? Вспомнив про правила этикета, я опустилась на колени, чтобы показать свою признательность, но принц Ливей подхватил меня под локоть и помог подняться.
— Синъинь, нам предстоит проводить вместе каждый день. И когда в комнате лишь мы вдвоем, нет смысла в этих формальностях. Ты не должна вставать на колени и кланяться каждый раз, когда я что-то говорю. Иначе проведешь большую часть дня, уставившись в землю. И зови меня просто Ливей. В нашу первую встречу у меня создалось впечатление, что между нами нет стен и я могу говорить с тобой свободно. Мне бы очень хотелось, чтобы мы стали друзьями. Ты не против? — осторожно спросил он.
Наши взгляды встретились. Его улыбку наполняла такая теплота, что показалось, будто в темный мир моей души проскользнул солнечный луч. Принц был совсем не таким, как я ожидала. А намного лучше. И мне стало интересно, что бы сказал о его подходе домоправитель. Хотя какая разница?
— Да, мне бы этого хотелось, — ответила я.
После утренней трапезы мы отправились на первый урок. Я шагала вслед за Ливеем по бесконечным коридорам, пока мы не вышли в большой сад, где вокруг огромного озера росли ивы, а к маленькому островку в его центре вел красный деревянный мост. На острове находился павильон с изогнутой крышей из глазурованной зеленой черепицы, он органично вписывался в пейзаж. Испытывая искушение задержаться здесь подольше, я вдохнула свежий воздух полной грудью, но Ливей шагнул вперед через округлую арку из белого камня, на которой висела лакированная табличка с надписью:
Подходящее название для учебного класса, где мне предстояло доказать свои силы. Как только мы уселись за длинный стол и достали книги, я обвела взглядом комнату. Серый мраморный пол, простые деревянные балки и скудная мебель резко контрастировали с остальными помещениями роскошного дворца. На полках грудились свитки, на придвинутых к стенам столах лежали стопки книг. А за высокими решетчатыми окнами, сквозь которые проникал прохладный воздух, виднелся сад.
В комнату вошел пожилой бессмертный. Ливей шепотом сообщил мне, что это Хранитель Смертных Судеб, который расскажет нам об истории империй. Его белая борода свисала до пояса, а морщинистая рука сжимала нефритовый посох.
Я уже видела морщины у бессмертных — на лице у Пин’эр, она укладывала меня спать в те ночи, когда мама слишком долго задерживалась на балконе. Однажды я провела пальцем по морщинкам в уголке ее глаза.
— Пин’эр, что это?
— Следы прожитых лет, — ответила она.
— Ты старше мамы? — Это меня удивило, ведь мама всегда казалась мне более серьезной и авторитетной.
— Не меньше, чем на сто лет. До совершеннолетия мы развиваемся так же, как смертные. А затем наш возраст перестает иметь значение. Бессмертный, проживший тысячу лет, может выглядеть как тридцатилетний. Потому что нашу молодость определяет величина жизненной энергии.
Сгорая от любопытства, я приподнялась на локте.
— Жизненной энергии?
— Это главная составляющая наших сил, именно от ее величины зависит уровень магии. У меня появились морщины потому, что я не очень сильная, — сказала она.
— А у мамы появятся такие морщины? И у меня?
— Только время покажет.
И прежде чем я успела спросить что-то еще, Пин’эр поспешно вышла из комнаты и закрыла за собой двери.
От воспоминания сжалось сердце. До появления императрицы то был первый и последний раз, когда Пин’эр заговорила со мной о магии. Теперь я понимала, какой секрет она не захотела раскрывать мне в ту ночь. О моих запечатанных силах. Но узнай я о них до визита императрицы, расстроилась бы еще больше. Сейчас я вдруг поняла, что это уже не имело значения… ведь буря уже разразилась и унесла меня прочь. Хотя еще остались сожаления о том, что я не знала о своих силах. Вдруг мне удалось бы как-то предотвратить случившееся.
Хранитель Смертных Судеб взял книгу и начал листать ее.
— Сколько ему лет? — рассматривая белоснежные волосы старца, спросила я у Ливея.
Хранитель тут же посмотрел на меня с огорчением на лице.
— Чужой возраст не комментируют. Это не считается хорошими манерами, особенно в Царстве смертных. — Его голос звучал строго, но в нем не слышалось неодобрения, скорее, предостережение о том, что может обидеть других.
Я поспешно пробормотала извинения. Но как только Хранитель отвернулся, Ливей наклонился ко мне и прошептал:
— Некоторые бессмертные предпочитают не сохранять юный возраст.
— Потому что мы отдаем предпочтение сохранению мудрости, — отрезал Хранитель. — Ваше Высочество, я призываю вас подавать хороший пример своей компаньонке.
Я уныло кивнула, игнорируя взгляд Ливея… хотя, стоило признать, его упрекнули из-за меня. Но было приятно услышать, что кто-то еще получил выговор за свое поведение.
После окончания урока на смену Хранителю Смертных Судеб пришел новый наставник, который рассказал о созвездиях, а за ним — еще один, чтобы поведать о травах и растениях. Я изо всех сил старалась внимательно слушать долгую и довольно нудную лекцию неулыбчивого бессмертного с заостренным подбородком. Но когда мой взгляд скользнул по изображениям цветов, которые уже казались одинаковыми, пришлось прижать руку ко рту, чтобы скрыть зевок. Возможно, почувствовав мое состояние, учитель обернулся.
— Синъинь, какие свойства у этого растения? — спросил он с резкими нотками в голосе, а затем постучал по открытой передо мной странице тонкой бамбуковой тростью.
Я резко выпрямилась и тупо уставилась на рисунок ничем не примечательного бледно-голубого цветка с заостренными лепестками. Под ним значилось название: «Звездные лилии». К сожалению, больше там не указали никакой другой информации.
— Ну… — Я испуганно посмотрела на Ливея.
Глядя на меня, он широко раскрыл глаза, а затем закрыл их и слегка склонил голову набок.
— Усыпляющие! — разгадав его намек, воскликнула я.
Учитель поджал губы.
— Верно. Дикий цветок — сильнейшее снотворное, и, хоть имеет горький вкус, его трудно распознать в бокале вина.
— Спасибо, — прошептала я Ливею.
— Не за что. — Легкая улыбка заиграла на его губах.
Я как раз закончила складывать книги с последнего урока, как заметила, что к нам направляется мрачный бессмертный, стуча сапогами по мраморному полу. На его худощавом лице отсутствовали морщины, если не считать глубокой складки на лбу, а темные волосы были собраны в пучок на макушке. Доспехи длиной до колен состояли из плоских кусочков блестящего белого металла, плотно сшитых друг с другом, как чешуя, с золотыми вставками на плечах и груди. Рукава из красной ткани собирались под широкими золотыми манжетами на запястьях. Полоса черной кожи с диском из желтого нефрита обхватывала талию. Сбоку свисали большие серебряные ножны, из которых торчала рукоятка из черного дерева. А аура, окружавшая его, казалась такой же устойчивой и сильной, как крепкий многолетний дуб.
Небесный солдат. Такой же, как те, от которых бежали мы с Пин’эр. По коже расползся озноб, а пальцы стиснули край стола.
— Зачем он пришел? Что-то не так?
— Генерал Цзяньюнь — самый высокопоставленный командир в Небесной армии. Он будет обучать нас военному делу.
— Ваше Высочество. — Он поприветствовал Ливея поклоном. А затем его взгляд обратился ко мне, и морщина на лбу углубилась.
— Генерал Цзяньюнь, это Синъинь. — Ливей указал на меня.
Я поклонилась генералу, но он ничего не ответил. Под его пронзительным взглядом я переступила с ноги на ногу, нервничая из-за воспоминаний, которые возродило его появление.
— Вас интересуют приемы ведения войны?
Я напряглась от его резкого тона, пытаясь придумать достойный ответ. Меня мало интересовали грандиозные планы империй, сражающихся за господство, славу, власть и тщеславие. Мои желания были намного скромнее и меньше. Все, чему я хотела научиться, — как защитить себя и тех, кого люблю.
— Еще не знаю. Это мой первый урок, — ответила я. Когда его лицо помрачнело, во мне вспыхнула искра неповиновения. — Я очень хочу учиться. Но интерес ученика зависит еще и от мастерства учителя.
Его глаза расширились. А я затаила дыхание. Неужели он вышвырнет меня из класса? Вполне ожидаемое наказание за подобную дерзость. Но, к моему удивлению, генерал Цзяньюнь ухмыльнулся.
— Ее Небесное Величество одобряет вашу компаньонку? — спросил он Ливея.
— Мама не вмешивается в такие дела, — ответил принц и перелистнул страницу в открытой книге.