Я невольно приоткрыла губы. И взгляд его темных, как озера в полночь, глаз тут же переместился к ним. А затем Ливей наклонился и прижался губами к моим. Так уверенно, но с какой-то болезненной нежностью. Я вдохнула его теплый чистый запах, смешавшийся с ароматом цветов, растущих в саду. Одной рукой Ливей обхватил мою талию, а второй — затылок. Я же крепко обвивала его шею, хотя и сама не понимала, когда успела это сделать. Мы так тесно прижимались друг к другу, его горячее и сладкое дыхание проникало мне в рот, смешиваясь с моим. Губы Ливея надавили сильнее, раздвигая мои, и в следующее мгновение наши языки переплелись. Плавящий жар растекся по телу от груди до самых пальчиков ног, отчего конечности ослабли, и мы повалились на кровать.
В открытые двери ворвался порыв ветра, и бледно-голубые занавески, закрывавшие мою кровать, слегка затрепетали, как дымка облака. Задребезжало окно, я резко выпрямилась… и тут же задрожала, лишившись тепла Ливея. Но сама уже осматривала сад. Любой, кто прошел бы мимо, увидел бы, что мы делали. К счастью, на улице все еще царила темнота. И нашим единственным свидетелем была луна в небесах.
Ливей сел рядом со мной и запустил руки в волосы.
— Синъинь, мне очень жаль.
Его слова, словно пригоршня холодной воды, выплеснутой в лицо, вернули меня в реальность. Конечно же, он раскаивался в содеянном! Полумрак и жалость ко мне из-за пролитых слез подтолкнули принца проявить чуть большее участие. А я с радостью воспользовалась его добротой.
— Ты ни в чем не виноват. — Я старалась говорить беззаботно, но отвернулась, чтобы скрыть волосами лицо. Поэтому приняла ответное молчание за согласие. — Мы оба совершили ошибку. И забудем этот миг безумства к утру.
Попытка спасти свою гордость вышла довольно неуклюжей.
— Безумство? — Ливей обхватил мою руку и прижал к своей груди. — Я никогда в жизни не ощущал себя таким здравомыслящим. Ты хочешь забыть о произошедшем? Я точно не смогу.
Сердце забилось в груди, словно птица в клетке. Но бдительные страх и разум вновь взяли верх.
— Мы не должны были так делать.
— Почему? — Ливей склонил голову и посмотрел на меня.
Его вопрос поражал своей простотой. Вот только все не так просто, как ему казалось. Между нами существовало слишком много препятствий, о которых Ливей ничего не знал… потому что я о них не рассказывала.
— Я уже давно хотел поцеловать тебя, — понизив голос, признался он.
Тепло вновь наполнило меня и расползлось по коже, словно я лежала на солнце. Слова принца развеяли мои сомнения, поэтому я протянула руку и прижала к его щеке. Ливей тут же вновь склонился ко мне. Мои глаза расширились, но уже через мгновение я закрыла их, потерявшись в томной дымке желания, и меня унесло течением звездной реки. А когда мы наконец оторвались друг от друга, то продолжали лежать в лунном свете, сплетясь телами и восстанавливая хриплое, прерывистое дыхание, пока на небосклоне не зажглись первые рассветные лучи.
Вспомнив, какой наступил день, я вскочила на ноги и принялась рыться в ящике, выискивая свой подарок. Однако даже вручая принцу сверток из шелка, старательно отгоняла желание спрятать его обратно. Разве может простая ракушка сравниться с бесценными сокровищами, которыми обладал наследник империи?
Ливей развернул ткань и уставился на ракушку. Я взяла ее и осторожно подула. Ракушка засияла, и моя мелодия разлетелась по комнате. Радостная, наполненная обещаниями, надеждой… и, как я сейчас поняла, тоской. Сама того не понимая, я сочинила мелодию своего сердца.
Ливей не шевелился, пока не отзвучали последние ноты.
— Прекрасно. Как она называется? — поинтересовался он.
Я улыбнулась, несмотря на внезапно возникший ком в горле.
— Она в твою честь. Я сочинила ее для тебя.
Ливей забрал у меня ракушку и хотел подуть в нее сам, но я его остановила.
— Послушаешь, когда меня не будет.
Его тело напряглось, а взгляд устремился к моему лицу.
— Ты покидаешь меня?
— Я не это имела в виду. Ракушка — подарок на день рождения, а не прощальный.
Правда, совесть кольнула меня за то, что я ушла от ответа.
Ливей вновь переплел наши пальцы, и его беспокойство ослабло.
— Спасибо. Я никогда не получал подарка прекрасней. — Он замолчал на мгновение, после чего на его лице появилась дразнящая улыбка, и принц добавил: — Теперь мне не придется умолять тебя сыграть мне.
Я отстранилась и, старательно изображая гнев, посмотрела на него.
— Неужели меня так легко заменить?
— Даже не хочу это выяснять. — С сожалением вздохнув, он отпустил мою руку и встал с кровати. — Нужно уходить, пока не проснулись слуги.
— Ливей, — собравшись с духом, окликнула я его у порога, — у нас завтра нет уроков. Может, проведем день вместе?
Он замер на мгновение, но затем кивнул, а когда закрывал дверь, я заметила на его лице улыбку.
Я вновь осталась в одиночестве, и последние клочки томной дымки развеялись. На смену ей тут же пришло яростное и неумолимое чувство вины. Небесный император не проявил к маме милосердия и приговорил к заточению на целую вечность. Я вспомнила, как испугалась мама появления императрицы, какой ужас она испытала. Так откуда чувства к их сыну? Неужели я настолько слаба и с такой легкостью предам родную мать?
Я прижала пальцы к вискам, а затем запустила их в волосы. Вряд ли мама посчитала бы мое поведение предательством. Даже несмотря на собственные страдания, она не произнесла ни единого злого слова по отношению к императору или императрице. Мама не стала бы сердиться, ведь всегда хотела для меня лишь одного — счастья. Да и я — самостоятельная личность. Как и Ливей. К тому же он сильно отличается от родителей. После стольких дней, проведенных вместе, я знала это лучше, чем кто-либо другой. Принц стал для меня самым близким другом, а теперь… и того больше. Глупо возлагать на него ответственность за события, произошедшие в далеком прошлом, и ситуацию, к которой он не имеет отношения.
Как бы мне хотелось излить ему душу и раскрыть свое сердце. Ливей бы никогда не причинил мне боль. Но я не хотела впутывать его в свои дела и ссорить с родителями, тем более их отношения и без того оставались напряженными. Правда, стоило признать: я боялась разочароваться в нем. Ведь предательство возлюбленного ранило сильнее предательства друга.
Я ненавидела себя за ложь, страх и сомнения, но все это меркло перед угрозой разоблачения. Нефритовый дворец — это не то место, где стоит делиться секретами. Здесь нам с мамой не стоит ждать даже крупицы милости, ничто не спасет нас от жестокости императора и злобы императрицы. Особенно учитывая то, чем связаны наши семьи. Нет, я не нарушу обещания, данного матери, пока не буду уверена, что это не причинит вреда.
Я лежала без сна в своей постели, пока солнце не показалось над горизонтом. Страсть ночи растворилась в дымке утра, кроме воспоминаний о поцелуях, которые запали глубоко в душу.
Я уставилась на свое отражение в зеркале. Черные волосы плавно спадали до талии, а кожа сияла от пребывания на солнце. Хотя мои черты лица ничем не выделялись, мне нравилось собственное отражение… даже ямочка на подбородке, которую Небесная императрица посчитала признаком дурного нрава.
Я потянулась за одним из платьев, которые носила каждый день, но в последний момент решила предпочесть светло-голубой халат из шелка, украшенный разноцветными птицами. Пока я надевала его, скворец, вышитый зелеными нитками, расправил крылья и облетел полный круг по подолу. Моя жизненная энергия и в самом деле крепла. Миньи попросила свою подругу, опытную швею, изготовить мне этот наряд: решила, что моя одежда слишком простая и не подобающая статусу. Стоило признать, в моем шкафу и правда хранилось слишком много белой одежды. Хотя я не возражала, так как этот цвет напоминал мне о маме.
Но сейчас жизнь наполнилась яркими красками.
Сегодня я одевалась с особой тщательностью, проявляя непривычный интерес к собственной внешности. Слегка подпрыгивая от нетерпения, я пересекла сад, но, дойдя до двери Ливея, замерла. А не приснилось ли мне произошедшее ночью? Вдруг он успел позабыть об этом?
И что ужаснее всего: вдруг принц пожалел о случившемся?
Собравшись с духом, я толкнула двери и вошла в его комнату. Он уже встал с кровати и сидел за столом в парчовом халате, перевязанном на талии черным шелковым поясом. Волосы Ливей собрал в хвост серебряным кольцом, и сейчас они струились по спине, как чернильная река. Его глаза остались такими же темными, как всегда, но теперь казались мне в сотни раз красивее.
Заметив меня, он поднялся на ноги.
— Не смотри так удивленно. Я могу одеться самостоятельно без чьей-либо помощи. — На лице Ливея появилась легкая улыбка, и он добавил: — Хотя мне нравится, когда ты держишь мою одежду.
В голове тут же вспыхнули предательские картины, как я набрасываю шелк и парчу на его плечи. Как мои пальцы касаются впадинки на его шее, поправляют складки на одежде. Как мои руки скользят по его талии, чтобы завязать пояс. Раньше я не придавала этому значения, но сейчас сердце бешено заколотилось в груди, а во рту пересохло.
— Синъинь.
Мое имя на его губах еще больше взволновало меня. Но тут я заметила, что Ливей протягивает мне тонкую коробочку.
— Сегодня твой день рождения, а не мой.
— Обмен подарками приносит удачу, — попытался оправдаться он.
А когда я даже не шелохнулась, чтобы забрать коробку, сам открыл крышку и вытащил заколку. Деревянное украшение оказалось покрыто лаком темно-синего цвета и усыпано крошечными прозрачными камнями, в которых преломлялись солнечные лучи.
У меня перехватило дыхание. Заколки для волос обычно дарили в знак любви, но я быстро подавила вспыхнувшую надежду. Мы не давали друг другу никаких обещаний. А прошлая ночь… Что ж, я все еще не понимала, какое значение она имела теперь, при свете дня.
— Я сделал ее довольно давно, но пришлось постараться, чтобы она соответствовала твоему имени. Сложнее всего оказалось подобрать цвет.