— Правители Четырех морей. — Генерал Цзяньюнь кивнул в сторону возвышения, решив, что мой пристальный взгляд вызван интересом к гостям. — Их редко можно увидеть вместе. С тех пор как Западное и Северное моря поддержали Царство демонов, отношения с ними стали напряженными. Но все это в прошлом, и, кто знает, может, эта встреча позволит перелистнуть страницу.
Каждый из правителей выбрал сегодня одежду в оттенках синего и зеленого, но на этом сходство заканчивалось. Длинные серебристые волосы императора Восточного моря заметно выделялись на фоне смуглой кожи. У императрицы Южного моря больше всего внимания привлекали зеленые глаза на бледном лице. А оставшиеся два правителя вызывали интерес лишь своим чопорным видом и коронами: из кораллов у одного и из бирюзы и жемчуга у второго.
— А кто сидит рядом с ними? — Я перевела взгляд на эффектную даму, в завитках волос которой сверкали цветы из драгоценных камней.
— Это Бессмертный цветок. Благодаря ей наши сады такие изысканные. Я видел, как она оживляла увядший сад одним движением руки, хотя ей и далеко до предшественницы, — отметил генерал Цзяньюнь.
— А что случилось с той?
Бессмертные редко отказывались от своего положения в обществе.
— Госпожа Хуалин предпочла поселиться вдали от Небесной империи, в лесу Вечной весны, который она и обустроила по своему вкусу.
Я молча ждала, пока он продолжит, желая побольше узнать об этой бессмертной, но генерал Цзяньюнь лишь барабанил по столу.
— Жители Небесной империи не любят говорить о ней, — вступил в разговор капитан Вэньчжи. — Наверное, это напоминает им о том, чем может обернуться даже для самых могущественных из них потеря благосклонности императора.
Генерал Цзяньюнь нахмурился.
— Даже такие, как ты, — выходцы из Четырех морей — не захотели бы гневить нашего императора.
У меня уже вертелся на языке вопрос о том, откуда именно родом капитан Вэньчжи, но он заговорил вновь:
— Ходили слухи, что госпожа Хуалин становилась все более отрешенной и несколько десятилетий пренебрегала своими обязанностями, пока придворные не обратились к Его Небесному Величеству с просьбой лишить ее должности. С тех пор госпожу Хуалин никто не видел, хотя прошло уже несколько сотен лет.
Мне стало интересно, почему император не отстранил ее раньше, ведь казалось, он не терпит ни малейшего неповиновения. Но тут все головы повернулись ко входу, а по толпе пронеслись возбужденные шепотки. Я посмотрела туда и увидела двух бессмертных, которые направлялись к возвышению.
— Императрица Фэнцзинь и ее дочь, принцесса Фэнмэй, из империи Феникс, — подсказал мне капитан Вэньчжи.
Имя пронзило меня словно стрела. Ведь, если верить слухам, принцессу хотели выдать замуж за Ливея. С их плеч спадали сверкающие плащи, из-под которых выглядывали украшенные жемчугом длинные платья из малиновой парчи. Корона из огненных рубинов сверкала в волосах императрицы Феникса. А когда принцесса подняла голову, что-то сжалось у меня в груди. Ею оказалась девушка, которая приходила днем во двор, соучастница по непреднамеренному уничтожению картины Ливея. Поднявшись с трона, императрица тепло поприветствовала их и жестом указала на выделенные им места. И у меня почему-то сжалось сердце, когда принцесса опустилась на стул рядом с Ливеем, лицо которого сейчас казалось высеченным из камня.
Я сделала глубокий вдох, изо всех сил стараясь не падать духом. К счастью, в этом мне помог генерал Цзяньюнь, знавший очень много историй о благородных гостях и не стеснявшийся ими делиться. Капитан Вэньчжи практически не участвовал в разговоре, но неустанно следил за тем, чтобы мой кубок не пустел, и подкладывал на тарелку отборные деликатесы.
Ливей весь вечер не сводил с меня пристального взгляда. И чем дольше длился прием, тем более мрачным и пугающим становилось выражение его лица, превзойдя даже весеннюю грозу в безлунную ночь. Так что в какой-то момент он показался мне более устрашающим, чем Небесная императрица.
— Почему Его Высочество так сердито смотрит на тебя? — наклонившись ко мне, поинтересовался капитан Вэньчжи.
— Наверное, вы ошиблись, — стараясь скрыть, насколько мне не по себе, ответила я.
В обращенном на меня взгляде капитана читалось недоверие. Но затем он пожал плечами.
— Значит, он так пристально смотрит на меня.
Возможно, мне развязали язык вино или непринужденная манера разговора, но я не удержалась от ответа:
— Вы считаете себя настолько привлекательным? Не все приходят в восторг от вашей внешности.
— Меня больше интересует, что обо мне думаешь ты. — Его брови изогнулись, а в глазах отразился вызов.
— Даже если мой ответ вам не понравится?
— В этом случае — особенно, — сказал он, и его голос зазвучал чуть ниже.
Я приглушенно рассмеялась, но продолжала мучиться от смутного чувства тревоги, словно происходило что-то неправильное. Почему Ливей так сердито смотрел на меня? Ведь по-другому его сжатые губы и горящие, словно угли, глаза не понять.
К сожалению, императрица тоже это заметила. Она поманила меня пальцем, на котором блеснули заостренные чехлы. Только сейчас я поняла, что это не простые украшения, а когти Феникса, которые, если верить слухам, пропитаны сильным ядом.
С трудом поднявшись на ноги, я подошла к возвышению и опустилась на колени в ожидании ее распоряжения.
Она пристально смотрела на меня, словно ястреб, нацелившийся на добычу.
— Твоя заколка прекрасна. Такие драгоценности — редкость. Откуда она у тебя? — Мягкими нотками в голосе императрица попыталась скрыть опасные, как кинжал, слова.
Жар распалял щеки, пока я обдумывала, что сказать. Вежливый ответ, остроумное замечание — да меня устроил бы любой вариант, только не молчание, которое намекало на какую-то провинность.
Ливей поднялся на ноги и, сложив руки перед собой, согнулся в поклоне.
— Достопочтенная матушка, эту заколку подарил Синъинь я.
— Тебе повезло, что мой сын невероятно щедрый. И как ты собиралась отплатить ему за такую доброту? — Ее красные губы растянулись в улыбке, в которой не отразилось ни капли радости. — Сегодня день рождения моего сына. Ты приготовила ему подарок? Хочется надеяться, он столь же ценен, как и украшение в твоих волосах.
— Достопочтенная матушка, — повысил голос Ливей, — в этом нет необходимости. Если мой поступок чем-то вас оскорбляет, прошу обсудить это наедине со мной.
Но императрица проигнорировала его, продолжая постукивать блестящими когтями по подлокотнику. Она хотела унизить меня, показав всем, что мне здесь не место. Но вызвала этим не смущение… а злость. Не только из-за отношения ко мне, но и из-за угроз маме, из-за неудачной попытки погубить отца, из-за ее эгоизма и нежелания повлиять на солнечных птиц, пока это не привело к трагедии.
Нет, я не собиралась дрожать под ее взглядом и съеживаться перед проявлением высокомерия, а, наоборот, подняла голову с сияющей улыбкой на лице.
— Я уже вручила свой подарок Его Высочеству. Но если вы хотите, чтобы я продемонстрировала его при всех, то с радостью сделаю это.
Она уставилась на меня так, словно перед ней самое ничтожное из насекомых. А затем надменно кивнула, позволяя продолжить.
Я вытащила флейту из мешочка. Пальцы казались такими же холодными, как нефрит в моих руках. Облизав пересохшие губы, я обвела взглядом толпу, начиная сожалеть о безрассудных словах, из-за которых оказалась в этой ситуации. Некоторые гости выглядели скучающими, а другие предвкушали скорое унижение. И как выступать перед такой публикой? Я едва могла вздохнуть, грудь сдавило так, будто кто-то сжал ребра. За моей спиной раздались приближающиеся шаги. Вскоре рядом оказался капитан Вэньчжи со стулом в руках, который он и поставил передо мной.
— Когда войска построены, нет места для сомнений, — наклонившись, прошептал он мне на ухо.
Я с трудом сглотнула ком в горле и кивнула в знак благодарности. Его слова слегка притупили парализующий страх. Отказ от выступления приведет к худшим последствиям, чем плохое исполнение. Да и я бы предпочла, чтобы императрица сочла меня неумехой, чем трусихой или обманщицей. Поэтому опустилась на стул, радуясь возможности присесть, чтобы дрожащие ноги не привлекали ненужного внимания.
Сделав глубокий вдох, я поднесла флейту ко рту. И в то же мгновение императрица, император и все их гости расплылись перед глазами. Остался лишь Ливей, смотрящий мне в глаза. Эту песню я сочинила для него, поэтому играла лишь ему. Зал наполнили ясные, звонкие и уверенные ноты, отражающие все эмоции, которые он когда-либо вызывал во мне.
Как только мелодия закончилась, я поклонилась всем, сидящим на возвышении, а затем быстро вернулась к своему столу. От воцарившейся тишины, которая прерывалась редкими аплодисментами тех, кто еще не понял, что на лице императрицы отражается не восхищение, а бурлящая, словно вода в кастрюле, ярость, мне хотелось провалиться сквозь землю. Моя злость остыла, и на смену пришло беспокойство: не решит ли правительница мне отомстить? Может, и не сейчас, а позже… но императрица не забудет оскорбления. Да, не произошло ничего предосудительного, но мы обе знали, что я не позволила выставить себя дурой. Увы, она была не только Небесной императрицей, но и матерью Ливея. Так что, пойдя на поводу гордости и совершив этот опрометчивый поступок, я еще больше запутала все между нами. Я попыталась поймать взгляд Ливея, но тут появились слуги с подносами сладостей, и зал наполнился восторженными возгласами. Угощения и правда оказались изысканными: миндальные пирожные в форме цветов, золотистые кубики желе из османтуса, хрустящие шарики, обсыпанные кунжутом, и пудинги всех цветов радуги, — но у меня пропал аппетит.
Императрица что-то прошептала своему мужу, и он кивнул в ответ. А затем внезапно возникшую тишину в зале прорезал его тихий голос:
— Сегодня вечером мы собрались здесь не только, чтобы отпраздновать день рождения нашего сына, наследного принца Ливея. У нас есть еще один прекрасный повод. Мы также с радостью хотим сообщить о его помолвке с принцессой Фэнмэй из империи Феникс. Желаем им единодушия и вечного счастья.