— Вы, должно быть, госпожа Аньмэй. — Наместник Жэньюй склонился предо мной в издевательски низком поклоне. — Слухи о вашем обаянии не преувеличены.
Его сильная, но колеблющаяся, как переменчивый прилив, аура наполнила воздух, давя на меня в ограниченном пространстве шатра.
Неужели магия наместника нестабильна? Мне не удалось поразмыслить об этом, потому что он шагнул внутрь. Его рост превосходил мой, тело сплошь состояло из мышц. От холодного взгляда, сурового изгиба губ и брызг крови на щеке я невольно поежилась.
А затем метнулась к лежавшему на столе луку. Увы, наместник успел схватить его раньше, а затем со смехом выбросил наружу.
— Ты знаешь, как им пользоваться?
Я покачала головой и шагнула в сторону, пытаясь нащупать спрятанный кинжал. Если бы мне повезло добраться до лука, в груди противника уже торчала бы стрела. Раз преимущество осталось за ним, я не стала отказываться от своей роли. Ведь вряд ли наместник Жэньюй стал бы причинять вред безобидной госпоже Аньмэй.
— Кто вы? — спросила я, пытаясь отвлечь его внимание от своих рук.
— Тебе нечего бояться. Мне нужен лишь юный принц. А если поможешь мне, то я хорошо тебя вознагражу. — Наместник оглядел шатер. — Где он? — Его богатый, глубокий и мелодичный голос показался самым красивым из всех, что мне доводилось слышать.
Мое недоверие к нему растаяло без следа, сменившись восхищением. Наместник Жэньюй — такой благородный и добрый. Почему к нему так жестоко относятся? Диск на его шее засверкал ярче, напоминая глаза змеи в темноте.
Это сравнение так удивило меня, что инстинкты предупреждающе завопили. Я моргнула, вырываясь из манящего плена его слов и заставляя себя прислушаться к крикам снаружи. А затем меня осенило: вот как он заполучил безраздельную преданность мерфолков. Он обладал магией голоса, из-за которой другие безоговорочно ему верили. Не от сияющего ли кулона она исходила? Но главное — не это, а то, что чары почти подчинили меня его воле, несмотря на изначальную враждебность. Неудивительно, что ради него мерфолки были готовы рисковать собой и сражаться до последнего без каких-то доказательств или подтверждений его честности. Я никогда раньше не сталкивалась с такой магией. Неужели в предках наместника затесались демоны? Или он один из заклинателей разума?
Я постаралась скрыть страх, ведь наместник Жэньюй ожидал от меня восхищения и послушания. Что я согнусь под гнетом его воли, как травинка на ветру. Раскрыв глаза, чтобы казаться наивной, я указала на кровать, где еще час назад спал принц Яньмин. Под покрывалом лежали подушки, напоминая очертаниями маленькое тело.
— Он спит, — сказала я.
Рот наместника изогнулся в злобной усмешке.
— Как только Восточное море станет моим, я избавлюсь от этого выродка, и мы станем править вместе. А вскоре предо мной падут и другие империи, и ты станешь императрицей Четырех морей. — Он протянул ко мне руку, обещая то, о чем, по его мнению, я мечтала.
Стоило мне услышать о презренных планах и как негодяй отзывается о принце Яньмине, как внутри вспыхнул гнев. Это еще сильнее укрепило мою пошатнувшуюся волю. Я уставилась на желтый камень у него на груди. От него исходила странная энергия, от которой волоски на коже вставали дыбом.
— Почему вы думаете, что победите?
— Мерфолки повинуются каждому моему слову. И морские существа — тоже. Тебе нечего бояться рядом со мной.
Его слова казались такими же сладкими, как жидкий мед, хотя все внутри от них содрогнулось. Но как же хотелось согласиться с ним, чтобы заслужить его одобрение. Нет! Я не стану поддаваться ему. Не стану одним из его неразумных приспешников.
Впившись ногтями в ладони, я направила волну воздуха на уши, чтобы заблокировать слух. На меня тут же обрушилась тишина. Я едва слышала собственное дыхание. Внутри все сжалось от осознания, что придется сражаться так, но попасть под чужой контроль меня страшило еще больше.
Я пристально посмотрела на наместника. Теперь не выйдет положиться на предательский шорох шагов или свист меча. Это риск, но он оправдан. Когда наместник Жэньюй направился к кровати, я выхватила из-за пояса кинжал и метнула в него. Но наместник успел отскочить в сторону, и лезвие лишь рассекло ему щеку. Не замедляясь, он бросился вперед, сорвал покрывало с кровати… и зарычал, обнаружив, что она пуста. В мгновение ока он развернулся, но мне хватило времени, чтобы добраться до ближайшего лука, натянуть тетиву и пустить стрелу. Взмахнув щитом, наместник отбил ее. Но я продолжила пускать стрелы одну за другой, пока на пальцах не появились бороздки от тетивы. Наместник с поразительной скоростью уклонялся от каждого выстрела. Я потянулась за следующей стрелой и ударилась локтем о полку шкафа. Зато заметила, как побелели костяшки его пальцев вокруг копья, и призвала щит… в который тут же врезалось оружие.
Последней стрелой мне удалось попасть негодяю в плечо. Я бросилась за новым колчаном, так сосредоточившись на этом, что не почувствовала колебаний воздуха, пока что-то не вонзилось в мою икру. Из ноги торчали две серебряные иглы, за которые цеплялся шелк халата. С них капала зеленоватая жидкость, которую мне уже доводилось видеть. А значит, яд морского скорпиона сейчас расползался по моему телу со скоростью лесного пожара. Щит упал — рассеялся, — оставляя меня беззащитной, как попавшего в ловушку кролика, к которому все ближе и ближе подбирается охотник.
Губы наместника Жэньюя зашевелились, он что-то мне говорил, но я слышала лишь слабое бормотание. Пришлось слегка ослабить печать на ушах, чтобы разбирать слова. Я понимала, что теперь смогу задержать его лишь болтовней.
— Трус, — прошипела я, стараясь отсрочить свой неизбежный конец и подтолкнуть соперника к необдуманным действиям. — Сразись со мной без своих уловок.
— Проигравшие вечно жалуются, а победители… ну, у победителей есть дела поважнее. — Наместник Жэньюй говорил с таким неприкрытым самодовольством, что от страха у меня по спине поползли мурашки.
В его голосе все еще чувствовалась магия, но она стала слабее и уже почти не работала. Я потянулась к собственной энергии, изо всех сил стараясь усмирить обжигающую агонию яда.
Драгоценный камень на шее наместника сиял словно золотистое солнце.
— Ты управляешь мерфолками благодаря своему кулону? — посмотрев на зловещее украшение, спросила я. Голос звучал так тихо, словно доносился издалека. — Такая магия достойна лишь презрения.
— Ты презираешь ее потому, что не владеешь ею сама? Потому что боишься ее? — Он склонил голову набок, но вряд ли действительно ждал ответа. — Мерфолки всегда с недоверием относились к бессмертным морей. Я просто разжег в них искру предубеждения и подчинил их волю. Разве это отличается чем-то от ножа, приставленного к горлу врага? Почему одна победа признается почетной, а другая — нет?
— Это не одно и то же, — выдавила я. — Ты отнял у них свободу выбора и возможность составить собственное мнение. — Я насмешливо посмотрела на него, хотя внутри все сжималось от страха. — Но любое заклинание можно разрушить. И ты поплатишься за все, когда они вырвутся из-под твоего контроля.
— Смерть — единственная возможность освободиться от моей власти. — В глазах наместника сияла жестокость. — Несколько мерфолков прогневали меня своей бездарностью, а некоторых оказалось трудно контролировать. За какие-то секунды до того, как они испускали последний вздох, на их лицах отражалось прозрение, а также гнев за то, что их держали в дураках. От этого их смерть доставила мне еще большее удовольствие. Как доставит и твоя.
Его копье блеснуло на свету. Борясь с ядом, я собрала последние силы… Но затем кулак обрушился на мой висок. Голову пронзила боль, а вся магия рассеялась. Мне хотелось убежать, но ноги отказывались двигаться. Губительное оцепенение постепенно сковывало тело.
К счастью, мне удалось не выронить стрел. И хотя ноги онемели окончательно, руки слушались — по крайней мере, пока: яд до них еще не добрался. Я потянулась к колчану. Но едва успела схватить стрелу, как наместник Жэньюй выбил ее у меня и разломил пополам. Лишь наконечник успел зацепиться за мою ладонь и впился в кожу. Агония опалила мой разум, но я не могла закричать, и мне едва удавалось вздохнуть. Его губы изогнулись в злобной усмешке, он вырвал лук из моей руки и отбросил его подальше. А затем поднял упавшее копье и прижал к моей груди, пронзив кожу покрытым ядом наконечником. Кровь окрасила шелк, и пятно напомнило мне раскрывший лепестки малиновый гибискус. Я ахнула, по верхней части тела пробежала дрожь, а затем оно перестало мне подчиняться. Судя по тому, как улыбался наместник Жэньюй, он наслаждался моими страданиями.
Сердце сжалось от горечи. Неужели я больше никогда не увижу маму и Пин’эр? А затем перед глазами мелькнули лица Ливея и, как ни странно, Вэньчжи. Обжигающий яд еще быстрее заструился по венам, а дыхание стало резким и прерывистым. Я закрыла глаза, чтобы не поддаваться ужасу оттого, что оказалась полностью во власти противника: безоружная, отравленная и загнанная в ловушку. «Нет, — гневно одернула себя я. — У меня есть военная подготовка. И разум все еще принадлежит мне. А еще у меня есть магия».
До боли стиснув челюсти, я попыталась успокоиться. Энергия потекла в руки, и через мгновение в шатер ворвался сильный порыв ветра, отшвырнув от меня наместника. Что-то слетело с его головы и разбилось на осколки. Корона из красных кораллов.
Его глаза недоуменно округлились, а затем вспыхнули от ярости. Он вскинул руку — и в ней засияла магия, но я упорно, даже безрассудно все сильнее засыпала его заклинаниями, не давая и шанса нанести ответный удар. Дикие порывы ветра трепали противника, воздушные кольца сжимали в тисках, а вспышки пламени опаляли кожу, и наместнику Жэньюю не удавалось их погасить. Если бы яд не приковал меня к месту, я бы давно рухнула на пол от перенапряжения. Потому что еще ни разу не сражалась, полагаясь лишь на магию. Предупреждение учительницы Даомин о том, что нельзя использовать энергию до последней капли, зазвенело в голове, но я понимала: если остановлюсь хоть на секунду — умру. Он не пощадит меня, не даст второго шанса. Прижавшись к стене шатра, наместник отражал заклинания, пока пот не заструился у него по лицу, а дыхание не стало таким же тяжелым, как у меня. Неистовая гордость охватила душу: я больше не была жалкой добычей.