почему ты пришла сюда? Чтобы он мог лелеять свои воспоминания после того, как женится на своей принцессе? Или получить повод выдавить слезу над твоей могилой? Такая ничтожная благодарность за столь великую жертву. Не трать свою жизнь впустую.
Она и правда считала, будто мы похожи. Что обе увязли в путах безнадежной любви. Что меня тоже отвергли… Причем сделал это сын ее жестокого любовника. Что я отправилась спасать Ливея, наивно веря, будто это поможет вернуть утерянные отношения.
Я прикусила губу и сжимала зубы все сильнее и сильнее, пока теплая соленая кровь с металлическим привкусом не наполнила рот. Да, я, как и госпожа Хуалин, не искала любви. И меня вполне устраивала жизнь без этих эмоций. Но любовь подкралась ко мне и наполнила мои чувства, пока я не увидела красоту в опавшем цветке и не начала восторгаться грозой. Вот только за испытанное счастье я в десятикратном размере заплатила страданиями. И даже после исцеления на сердце остались шрамы, которые вновь начали кровоточить от одного прикосновения Ливея.
Так почему я пришла сюда? Вопрос госпожи Хуалин эхом отдавался у меня в голове. Направляясь сюда по следу принца, я понимала, что столкнусь с опасностью, но не задумываясь побежала к нему на выручку. У меня даже мысли не возникло улететь отсюда без него. И больше заботила его безопасность. В одном госпожа Хуалин ошиблась. Я не пыталась вернуть Ливея обратно. Но двигала ли мной дружба, как я себя уверяла? Или чувство долга и желание отплатить за его доброту? Ответ на эти вопросы ускользал от меня, прячась в дальних уголках сердца.
Я подняла голову, наши с Ливеем взгляды встретились… и меня словно ударом молнии пронзило осознание того, что мне так хотелось понять. То, с чем я так страстно боролась раньше. То, о чем страшилась узнать из опасений, что это станет моей погибелью. Те самолюбивые слова о принципах и долге оказались ложью. Сплошной ложью.
Я до сих пор любила Ливея.
Все это время я твердила себе, что мои чувства к нему остались в прошлом и лишь былая страсть порой дает о себе знать. Гордость не позволяла мне цепляться за него, но и отпускать его не хотелось. Я сказала ему забыть о том, что нас связывало, но сама не собиралась это делать. И каждый раз при его появлении в глубине души радовалась, что он все еще думает обо мне. Моя холодность оказалась лишь маской, за которой мои чувства прятались даже от меня: что я все еще люблю его и никогда не переставала любить.
Я шагнула ближе к Ливею, с трудом сдерживая дрожь. Лица стоявших за его спиной воинов расплывались, потому что сейчас только он имел для меня значение. Я рывком вытащила на свет секреты, похороненные в дальних уголках сердца. И если не сказать ему все сейчас, возможно, у меня больше не появится такой возможности.
— Я люблю тебя. — Слезы навернулись на глаза, но я не пыталась скрыть их или стереть. — Полюбила тебя тогда и люблю до сих пор. Я пыталась тебя забыть, раздавить свои чувства. Но ничего не вышло.
И в этот момент я почувствовала, как что-то ослабевает в груди. Бремя, которое я несла все это время, даже не подозревая о том. Смотря на Ливея, я на мгновение погрузилась в воспоминания. И даже сквозь затхлый воздух, наполнявший пещеру, почувствовала сладкий аромат цветущих персиков. Но уже в следующее мгновение вернулась в пропитанную опасностью реальность. Взгляд Ливея не отрывался от меня, а губы приоткрылись, словно он что-то хотел мне сказать, но я предупреждающе покачала головой. Госпожа Хуалин выглядела ошеломленной, но ее лицо светилось от предвкушения. Разве не в этом она обвиняла меня? Неужели ожидала, что Ливей отмахнется от моих чувств? Что я стану, как и она, озлобленной и обезумевшей от горя? Да, ее месть показалась бы слаще, если бы я отреклась от Ливея. И это лишь доказало бы ей, что она стала такой из-за преданной любви.
Но сегодня я не собиралась доставлять Хуалин удовольствие. Мне не хотелось становиться ее копией — терзаться злобой и жаждой заполучить невозможное… пока они не сожрут меня изнутри. Ночами, когда сердце сгорало от боли, не составляло труда поддаться негодованию и ненависти. Но как бы сильно я ни любила Ливея, себя я любила еще больше. Да и любовь, как оказалось, не имела границ, а росла и расширялась до бесконечности, стремясь охватить новые горизонты. Семью. Друзей. Да и других близких тоже, а ведь каждый из них непохож на предыдущего и по-своему ценен.
— Я ни о чем не жалею, — сказала я Ливею, повысив голос, чтобы меня услышали все. — И всегда буду дорожить воспоминаниями о времени, что мы провели вместе. Но меня не злит то, что ты пытаешься построить счастье с другой, и я никогда не стану желать твоей смерти. — Настал тот самый момент. Чувствуя, как все сжимается внутри, я встретилась с яростным взглядом госпожи Хуалин. — Я не такая, как вы.
— Ты глупая, сентиментальная идиотка.
Ярко-красные пятна вспыхнули на щеках госпожи Хуалин, а глаза сузились до щелочек. Бессмертную сотрясла дрожь, но что ее вызвало: разочарование или ярость?
В мгновение ока я натянула тетиву, и между пальцев засияло пламя. Стрела с ослепительной вспышкой ударила богине в грудь, вынуждая отшатнуться, а воздух наполнился едким запахом паленого шелка и плоти. Но затем госпожу Хуалин окутал сверкающий поток магии, который с шипением погасил огонь. Воины кинулись ко мне, сверкая копьями в свете факелов. Я пригнулась и отскочила в сторону, после чего выпустила еще одну стрелу, но в этот раз она врезалась в щит, который призвала госпожа Хуалин.
Щелчком пальцев она вызвала свою магию — и меня окутал запах земли с примесью гниющих листьев лесной подстилки. А в следующее мгновение толстые лозы вырвались из-под пола и, туго оплетя мою талию, прижали меня к земле. Из рук вырвали лук, задев мне висок, отчего по коже заструилась кровь. Распластавшись на земле, я пыталась сделать вдох, но тут перед моим лицом оказался расшитый бисером кончик парчовой туфли. Госпожа Хуалин возвышалась надо мной. Ее губы скривились в ухмылке, а на платье, на месте, куда попала моя стрела, осталась обугленная дыра, но кожа под ней уже зажила и вновь стала гладкой.
Богиня оказалась очень сильной. А я потерпела неудачу и разозлила ее еще больше.
— Сколько благородства! Ты любишь его, но готова отдать другой. Будешь лелеять прошлое, но прощаешь причиненную боль. Ты действительно настолько самоотверженна, что готова рискнуть ради возлюбленного, с которым тебя больше ничто не связывает? — издевательски произнесла она, высмеивая мое признание. — Так давай же посмотрим, чего стоят твои принципы перед лицом настоящего испытания.
Один из стражей схватил меня за руку и рывком поставил на ноги. А двое других подтащили к нам Ливея. Черные металлические полосы стягивали запястья, лишая сил… Отчего я вновь начала корить себя за тот неверный выстрел. Ливей неотрывно смотрел на меня. Казалось, его совершенно не заботила грозящая нам опасность, потому что его глаза светились теплом и нежностью, которые я так хорошо помнила.
— Ты рисковала своей жизнью ради него, но готов ли он отдать свою за тебя? — Голос Хуалин сочился презрением.
— Отпусти ее. И я не стану сражаться с тобой, — ни секунды не раздумывая, ответил Ливей.
Эти слова оказались настолько приятны, что в венах забурлила кровь. Хотя я понимала, что подобное заявление лишь сильнее разозлит госпожу Хуалин.
Ее губы растянулись в улыбке, в которой не ощущалось ни капли радости.
— Почему бы нам не повеселиться сегодня вечером? Предлагаю посмотреть на схватку. До смерти. Вы сразитесь между собой. И если победу одержишь ты, первый лучник, я дам тебе свободу. И даже позволю забрать с собой лук. — Ласковые нотки в ее голосе никак не сочетались с омерзительным смыслом предложения.
Может, я неправильно ее поняла? Мне не верилось, что она хотела этого. Чтобы мы с Ливеем попытались убить друг друга ради собственного спасения? Может, Хуалин просто решила нас запугать? Но когда я посмотрела в ее лицо — такое прекрасное и безжалостное, — то почувствовала, как по позвоночнику прокатилась дрожь.
Потому что богиня говорила совершенно серьезно.
Глаза Ливея вспыхнули.
— Я не стану драться с тобой, Синъинь. Прошу… уходи.
Но я покачала головой. Я не собиралась обрекать его на верную смерть даже ради собственного спасения.
Госпожа Хуалин вздохнула.
— Откажетесь сражаться — и я убью вас обоих. Самая романтичная из смертей, которая позволит вам сохранить свои благородные принципы, но при этом бездарно потратить жизни.
Меня охватило отчаяние от безвыходной ситуации, и я встретилась с мрачным, решительным взглядом Ливея. Наши руки все еще безвольно свисали вдоль тел вопреки приказу богини. Мы не собирались становиться пешками в ее извращенной игре. Я намеревалась бороться до последней капли энергии и до последнего вздоха. Только тогда она смогла бы вырвать у нас свою кровавую победу.
— Какое разочарование, — поцокав, произнесла Хуалин. — Я надеялась, что развлечение будет более захватывающим. Но я знаю способы, как добиться своего.
Ее щит переливался на свету, пока она подходила к Ливею. А оказавшись перед ним, бессмертная обхватила его подбородок пальцами, впиваясь ногтями в кожу.
Принц отшатнулся, его лицо исказилось от испуга. Но она продолжала удерживать Ливея, а стражи крепче стиснули его руки за спиной.
— Ливей! — Я бросилась к нему, пытаясь пробиться сквозь воинов, но те схватили меня и оттолкнули назад.
Зрачки госпожи Хуалин засверкали словно осколки топаза. И у меня в голове вспыхнуло воспоминание о том, что мне когда-то рассказывал Ливей про заклинателей разума: «Их глаза сверкают как ограненные камни».
Я почувствовала, что меня медленно охватывает страх. Нет, не желаю в это верить. Госпожа Хуалин родилась в Небесной империи, а не в Царстве демонов, у Стены Облаков или где-то еще. И раз она носила звание Бессмертного цветка, значит, обладала магией земли, а не разума. Да я сама видела, как богиня управляла расползающимся мхом и чудовищными лозами. Откуда ей знать запретные заклинания? И даже будь у нее такие способности, император бы наверняка запечатал их. Но вдруг он о них не знал? Что, если она исчезла из дворца до того, как эту магию запретили в империи?