Я отшатываюсь и торопливо иду по коридору в обратную сторону, преодолевая неизвестность.
Нельзя позволить Им сломить мою волю.
Смех Беверли Джин становится все ближе.
В конце прохода я замечаю закрытую дверь, из-под которой сочится свет. Тихо подкрадываюсь к ней и прислоняюсь ухом. Снова раздается приглушенный детский голос. Голова начинает кружиться, и я приваливаюсь к стене, опасаясь потерять сознание.
«Дыши, глубокий вдох и выдох».
Ручка легко поворачивается, и я открываю дверь. Она оказывается не запертой.
На кровати с фонариком в руке сидит девочка и смеется над книгой, лежащей на коленях. Помню, я тоже когда-то умела веселиться.
Но это не Беверли Джин. Сердце на мгновение сжимается от разочарования. Еще один его кусочек умирает.
Тем не менее по спине пробегает холодок от осознания: я не единственная, кого забрали из семьи. Должно быть, это дочь одного из членов Коммуны, и ее выкрали в точности как нас, в точности как предупреждал отец. Я уже открываю рот, чтобы окликнуть Каспиана, но вспоминаю: его больше нет рядом, не к кому обратиться за помощью.
Нужно спасти эту девочку, пускай она и не приходится мне сестрой.
Когда я проскальзываю внутрь, она вздрагивает.
– Прости, если напугала, – тихо произношу я, пряча щипчики за спину. – Меня зовут Пайпер.
Девочка засовывает палец в рот, затем вытаскивает обратно.
– Не бойся меня. Мы соседи: моя комната находится чуть дальше по коридору.
– Мама рассказывала о тебе, – отвечает она дрожащим голосом.
Я присаживаюсь на кровать рядом с малышкой. От нее пахнет клубникой и стиральным порошком.
Ситуация складывалась непростая даже без второго заточенного здесь ребенка. Теперь же мне придется думать и о ней тоже.
– Я обязательно тебя отсюда вытащу. Обещаю.
– Но я ведь только что приехала, – с недоумением морщит лоб девочка.
– Когда? – я стараюсь не повышать голос, но это удается с трудом.
– Когда ты спала. Мы должны были встретиться только завтра утром.
Значит, ее забрали из семьи прошлым вечером. Ощутив приступ головной боли, я поднимаюсь с кровати.
– Как тебя зовут?
– Эми.
– Эми, – эхом откликаюсь я. Имя странно перекатывается на языке. – Как ты себя чувствуешь?
– Ты такая красивая, – вместо ответа заявляет новая знакомая. – Мне тоже хочется отрастить длинные волосы, как у тебя.
– Твоя прическа и так замечательная, – заверяю я. Заплетенные в косу пряди Эми выглядят детским пушком: легкими и тонкими, словно паутинка.
Почему мы находимся здесь?
Потому что Они нас сюда привезли. Правительство. Как мне сообщили, все документы в порядке. У женщины имелись необходимые бумаги и записи. Но их легко подделать. Вот только никто не стал меня слушать. Никто не поверил. Полиция привезла меня в дом-тюрьму и оставила на милость этой Джинни.
– Где сейчас твои родители, Эми? В поселении?
– Мама, скорее всего, спит.
– Моя тоже, – соглашаюсь я, хотя и не знаю этого наверняка. Матушка не придерживается распорядка, утверждая, что годы работы днем и ночью сбили естественный ритм организма. Когда она жила с нами, то поднималась до рассвета, чтобы сварить кофе и приготовить завтрак.
– А отец? – спрашиваю я, не желая расстроить малышку, но пытаясь выведать информацию.
– Папочка живет где-то еще, – отвечает девочка. – Мама говорит, он скоро вернется домой.
– А мой остался в поселении, – вздыхаю я. – И мне не разрешают с ним встретиться.
– Как и мне, – отзывается Эми, снова утыкаясь в книгу.
– Так твой отец тоже находится в поселении? – Я чувствую, как замирает сердце.
– Думаю, да, – кивает девочка.
– Ты помнишь, когда именно тебя забрали?
– Сегодня.
– Очень скоро я вытащу тебя отсюда и отвезу в поселение, договорились? – Я начинаю нервно мерить шагами комнату, то и дело переступая то через скакалку, то через наполовину собранный пазл.
– Хочешь посмотреть на мое убежище? – проигнорировав мой вопрос, предлагает Эми.
Я вздыхаю, ощущая, как ускользает время, но иду следом. Девочка открывает кладовку и машет рукой, подзывая ближе. Я не могу отказать, глядя на гордую полуулыбку малышки.
Но стоит мне сделать шаг в ее сторону, как в коридоре слышится поскрипывание половиц.
Включается яркий свет, который проникает под дверь.
А потом его заслоняет чья-то тень.
Они явились за нами!
Я торопливо подбегаю к кладовке и забираюсь туда. Приложив палец к губам, мысленно считаю до десяти.
Ничего не происходит. Я высовываюсь и смотрю на дверь.
Света больше не видно.
– Что случилось? – озадаченно спрашивает меня Эми.
– Ничего. – Я растираю плечи руками, чтобы избавиться от мурашек. Нужно сохранять тишину. Если Они вернутся, то наверняка не захотят увидеть нас вместе.
Девочка тоже заползает в кладовку, забивается в дальний угол, и внезапно вокруг нас оживает сотня мигающих огоньков. По стенам развешаны целые гирлянды с белыми лампочками. Как жестоко: малышке подарили свет фальшивых звезд.
– Как в сказке, правда? – спрашивает она и похлопывает по одной из разбросанных на полу шелковых подушек, приглашая присесть рядом.
Я опускаюсь в это тряпичное гнездо, и Эми закрывает за нами дверцу.
Становится уютно, как возле костра на пляже, и я почти слышу смех младших братьев и сестер. Почти чувствую прикосновение рук Каса к моей коже.
– Смотри, – говорит девочка, возвращая меня обратно к реальности. – Я сама их сделала.
Стены покрывают завитушки и надписи. Рисунки. Неужели Эми успела нанести их сегодня? Я присматриваюсь к изображению зайца с морковкой, затем перевожу взгляд на машину, которая едет по радуге, а рядом красуется плывущий по волнам кит.
Они воплощают любовь и невинность, и
и
и
я зажимаю себе рот ладонью, стараясь не разрыдаться перед ребенком, который наверняка напуган куда сильнее меня.
Комната меняется.
Рисунки исчезают.
Меня окружает запах мочи и застарелого страха.
Доносится шепот женщины:
– Она так замерзнет насмерть.
И тут Эми прикасается к моей руке.
– Здесь живет моя сестра, – сообщает она, и я понимаю: мы снова оказались в кладовке.
Я протираю глаза и смотрю на девочку. Она заговорщически мне улыбается. Просто Чеширский Кот в облике ребенка.
– Она живет в кладовке?
– Ага. А я прихожу ее навещать. Мы устраиваем церемонии чаепития. – Эми указывает на изображение двух идущих бок о бок фигурок. Одна из них большая, другая маленькая. Они держатся за руки и улыбаются в пустоту. – Это я, – комментирует собеседница, дотрагиваясь пальцем до маленькой фигурки. – А это моя сестра.
– Как ее зовут?
– Джессика. Правда, красивое имя? Прямо как у принцессы.
– Очень красивое, – соглашаюсь я. Интересно, вторая девочка осталась в поселении?
– Хочешь нарисовать что-нибудь в моем убежище? – Эми улыбается и нашаривает среди подушек коробку цветных карандашей.
Я отыскиваю свободное пространство над головой собеседницы и принимаюсь за изображение лилии, стараясь припомнить штрихи наброска Карлы. Добавляю несколько побегов и листьев, а затем отдаю обратно карандаши. Моя талантливая сестра пользовалась почти такими же, хотя упакованы они были по-другому.
С каждым днем, проведенным здесь, я все сильнее отдаляюсь от прежней жизни.
– Как красиво! – восклицает Эми. – Научишь меня так рисовать?
– Угу, – под нос бормочу я. Дыхание становится прерывистым, головная боль усиливается.
Они могут вернуться в любую секунду. Чувство безопасности, которое дарила кладовка, тут же исчезает.
Когда я вываливаюсь в комнату, девочка следует за мной по пятам.
– Не бойся монстров. Они ни за что не сумеют сюда проникнуть.
Монстров.
Для меня это слово означает Джинни и правительство.
Чувствую внезапное желание убежать отсюда, вернуться в свою комнату и накрыться с головой одеялом. Спрятаться. Но нужно быть сильной ради Эми. Нужно помочь ей так, как никто не поможет мне. Нельзя ее напугать.
– Пожалуй, мне пора ложиться спать, – произношу я. – Да и тебе тоже.
– Ты заправишь одеяло?
Я укрываю малышку трясущимися руками. Она закрывает глаза.
– Спокойной ночи, Пайпер, – сонно улыбается она мне.
И тут меня осеняет: я видела Эми на фотографиях в гостиной. На тех двух, где она каталась на велосипеде. Она – это девочка с отсутствующим передним зубом. Только сейчас вырос новый.
Я пытаюсь пожелать ей спокойной ночи, но не могу издать ни звука.
Выйдя в коридор, осторожно закрываю за собой дверь. Стоит полнейшая тишина, лишь кровь шумит в ушах.
Стараясь ступать тихо, я прокрадываюсь вниз по лестнице, беру фотографии Эми и второй девочки с каминной полки, прячу их под футболку и возвращаюсь к себе в комнату.
Затем включаю настольную лампу и рассматриваю изображения. Моя новая знакомая улыбается в объектив и прижимает к себе куклу с ярко-синими волосами. За спиной раскинулся дуб, похожий на тот, что рос возле нашего дома. На другой фотографии девочка высовывается из неглубокого бассейна и взбивает веер брызг. У нее длинные светлые волосы и голубые глаза.
Это я.
Я поняла это еще тогда, когда впервые увидела снимки, но не поверила глазам.
Женщина каким-то образом сумела украсть наши детские изображения и поместила их в рамки, желая обмануть нас, заставить поверить, что здесь наш дом.
Но это не так.
Я решаю оставить фотографии и ставлю их на комод.
Не только Джинни может играть в эти игры.
Глава двадцать перваяДо
В спальню из коридора пробивается вой сирены. Я сажусь на постели и включаю фонарик, который держу на всякий случай под подушкой.
– Сошествие тьмы, – грохочет в громкоговорителе голос отца.
– Мне страшно, Пайпер! – всхлипывает Беверли Джин, откидывая одеяло и забираясь ко мне на кровать.
– Это всего лишь учебная тревога, – заверяю я, обнимая сестру