В приемной было достаточно места для стола и двух стульев, обитых тем же оттенком зеленого, что и школьная вывеска. Мужчина примерно того же возраста, что и Ребекка, стоял у окна приемной и разговаривал с администратором, которая открыла ей ворота.
– Прошу прощения. Обычно Альби привозит его мама. Но вчера он остался у меня, потому что она уехала. Я просто хотел убедиться, что вас оповестили, что если сегодня ему что-то потребуется, то нужно звонить именно мне. Сегодня утром он неважно себя чувствовал.
Администратор знала, как справляться с обеспокоенными родителями. – Мистер Робсон, я уверена, что с ним всё будет в порядке. Его мама уехала в медовый месяц, верно? Она объяснила, что он всю неделю будет у своего папы.
Мистер Робсон стал еще более расстроенным, чем раньше. – Да. Он всё равно часто остается у меня. Но обычно не в будние дни, когда у него занятия. Я хотел убедиться, что если я понадоблюсь ему сегодня, то вы позвоните мне.
Администратор взяла ручку и взглянула на свои документы, прежде чем вежливо улыбнуться мистеру Робсону. – Конечно. Ваш номер есть в наших документах. Я уже сделала пометку, чтобы на этой неделе вы будете главным контактным лицом.
Ребекка распознала явные намеки на то, что разговор окончен, и, после секундного колебания, казалось, мистер Робсон тоже их заметил. – Отлично. Спасибо.
У администратора уже был буклет, который она передала Ребекке, к тому же на ее столе зазвонил телефон, требуя ее внимания, поэтому Ребекка не стала задерживаться.
Мистер Робсон заканчивал разговор по телефону и садился в машину, припаркованную рядом с ее. Он кивнул, заметив у Ребекки буклет. – Это очень хорошая школа. Моему сыну Альби здесь нравится. У вас сын или дочь?
– О, нет, я не… Она поняла, как странно это прозвучало, после того, как она только что заходила в школу, чтобы получить информацию о поступлении. – Это для дочери моего мужа. Его… бывшая девушка думает подать заявление сюда.
Мистер Робсон кивнул. – Семьи бывают разных форм и размеров, верно? – он улыбнулся и помахал рукой, открыв дверцу машины и сев внутрь. – Желаю удачи.
Если бы он только знал, как сильно ей это может понадобиться.
Вернувшись домой, Ребекка проверила Кару, которая все еще спала, а затем приготовила себе кофе, чтобы отнести в свой кабинет. Пока она ждала кофе-машину, она пролистала буклет. Он был довольно впечатляющий. Судя по сопроводительному письму, заявку на поступление в школу Святой Катерины нужно было подать до начала января. День открытых дверей для новичков был третьего октября: они опоздали на три недели. Хотя, может, Кара ходила туда? Ей придется спросить ее об этом. Снаружи школа и правда казалась хорошей, и было бы проще, если бы Софи училась неподалеку от их дома.
Следующий час она потратила на то, чтобы ответить на звонки от потенциальных новых клиентов и назначить им встречи. Впрочем, в перерывах она просмотрела сайт школы и статью о них в Комитете по стандартам в сфере образования. Чем больше она читала, тем сильнее убеждалась в том, какая это была отличная школа. И разве Иззи не говорила, что люди и правда переезжают в этот район, чтобы их дети поступили туда? Она взяла телефон.
– Джек Фолкнер.
– Привет, это я.
Как всегда, голос Джека из резкого делового превратился в теплый. – Привет, как дела? Нечем заняться? У тебя закончился кофе?
– Очень смешно. На самом деле, я звоню, чтобы узнать, говорили ли вы с Карой о подаче заявления в школу. Сегодня я взяла буклет в школе Святой Катерины, и она просто идеально подходит для Софи.
Джек ответил не сразу. – Откуда у тебя буклет?
Это был странный вопрос. – Из школы, конечно же. Я отвозила Софи в садик, потому что Кара устала. Школа попалась мне на обратном пути.
– Понятно.
Почему он так странно себя вел по этому поводу? – Это просто буклет, Джек. Хотя, если мы собираемся подать туда заявление, нужно успеть до начала января. Иззи сказала, что туда действительно трудно попасть, так что…
– Иззи сказала? Она тоже была там?
Ребекка убрала телефон от уха и раздраженно посмотрела на него, прежде чем снова поднести его ко рту – Нет, Джек. Конечно, ее там не было. Что на тебя нашло?
Джек вздохнул на другом конце провода. – Я просто думаю, что тебе нужно немного сбавить обороты, Бек. Мы не можем указывать Каре, в какую школу пойдет Софи.
К щекам Ребекки прилила краска. Это было несправедливо. – Я просто пытаюсь быть поддержкой, Джек.
– Я знаю, Бекка. Но мы должны действовать осторожно, понимаешь? Мы не хотим, чтобы Кара думала, что мы всё решаем.
Всё решаем? Ради всего святого, Кара первая упомянула эту чертову школу. – Джек, ты хочешь, чтобы я интересовался твоей дочерью или нет?
Теперь его тон был более примирительным. Что раздражало еще сильнее. – Конечно, конечно, просто… просто не торопись.
Она не смогла победить. – Ладно, мне пора, Джек. Нужно отправить клиенту информацию по некоторым заведениям.
– Не будь такой, Бек. Я просто не хочу наступать Каре на пятки. Сначала спальня, а теперь школа. Это слишком… напористо, как мне кажется. Я просто хочу сказать, что нам нужно действовать медленно. Нам обоим.
– Увидимся позже.
Закончив разговор, она с досадой бросила мобильный на стол. На днях Джек не стал медлить, когда потратил целое состояние на игрушки, которыми они с Софи могли играть. Так почему же то, что она подготовила спальню и взяла буклеты было слишком «напористым»?
Ему нужно было понять, что она была не из числа тех, кто станет кататься по полу с Софи или пускать пузыри из мыла для рук. Но это было то, что она могла сделать. Изучить школы, выяснить условия жизни, может, даже организовать вечеринку по случаю дня рождения – это было то, как она могла внести свой вклад.
Кара поблагодарила ее за то, что сегодня утром она отвезла малышку в садик, и лицо Софи, когда она показывала ей спальню, говорило само за себя. Джеку нужно было перестать беспокоиться о том, что они могут и чего не могут сделать, и позволить ей быть частью жизни Софи. Как сказала Иззи, она должна использовать свои сильные стороны.
Говоря об Иззи: ей нужно было упаковать и отправить той подарок. Вчера она вернулась в магазин и купила ей ту желтую сумку в знак благодарности. Даже если она была непрактичной, Ребекка хотела, чтобы она была у нее. И пока она была там, она просмотрела весь ассортимент аксессуаров для волос для маленьких девочек и выбрала несколько действительно милых красных ободков с бантиками. Интересно, решит бы Джек, что дарить их Софи будет «слишком напористо»?
Глава 27
Если и было что-то, что гарантированно заставляло Кару чувствовать себя неудачницей как мать, так это волосы. У друзей Софи в садике часто были сложные прически с косами, которые она заплетать не могла. В крайнем случае она могла собрать волосы в хвост, пучок или заплести простую косу. Время от времени Софи просила ее о большем, но, как она ни старалась, Кара просто не могла этого сделать. Ей не помогали даже пошаговые инструкции на Youtube: ее пальцы просто не работали так же. То же самое было, когда бывший парень пытался научить ее играть на гитаре. Но он, по крайней мере, сдался, а вот бедняжка Софи, казалось, жила в вечной надежде, что однажды ее мать научится делать ей прическу ее мечты.
Всё это объясняло безудержный восторг Софи, когда Ребекка в четверг днем предложила ей заплести косу по-французски. Её восторг был сравним с Рождеством плюс Пасхой, помноженным на День рождения. – Правда? Ты можешь это сделать?
Ребекка рассмеялась. – Это было давно, но я уверена, что вспомню, когда начну. Нам нужно четыре пряди, да?
Она адресовала свой вопрос Каре, которая пожала плечами. – Не спрашивай. Я никогда такого не заплетала.
На этот раз побочные эффекты химиотерапии были хуже, чем когда-либо прежде. Даже дополнительное лекарство от тошноты не спасало от рвоты, а истощение было просто ужасным. Может, дело было в том, что теперь она была не единственной, кто заботился о Софи? Она психологически позволяла себе чувствовать себя плохо, тогда как раньше ей приходилось самой готовить еду или отводить ее в детский сад. Когда она была беременна, пожилая женщина в автобусе сказала ей, что утренняя тошнота – признак здорового ребенка. Если бы только эта бабушкина сказка и сейчас принесла хороший результат. Устав валяться в постели, она перебралась на диван, то задрёмывая, то глядя, как Софи играет на полу.
Ребекка принесла в гостиную табурет из кухни, чтобы усадить Софи на нужную высоту, а затем встала позади нее, как стилист. Она заговорила с сильным акцентом. – Чего мадам изволит сегодня?
– Французскую косу, пожалуйста! – хихикнула Софи.
Обычно Софи кричала так, словно Кара убивала ее, но пока Ребекка расчесывала ей волосы, она поджала губы, вероятно, решив не издавать ни единого звука, который мог бы заставить ее остановиться. От этого ком, будто застрявший в груди Кары, становился только больше. В этих движениях было что-то материнское: если бы какой-нибудь незнакомец вошел сейчас в комнату, он бы решил, что Ребекка – мать Софи. Кару словно молнией ударило в живот: если у доктора Грин будут плохие новости, то скоро Ребекка вполне может ей стать.
– У тебя красивые волосы, Соф. Тебе кудряшки идут куда больше, чем Джеку, – Ребекка улыбнулась Каре, которая попыталась улыбнуться в ответ. Ребекка старалась для них обеих, это было очевидно, и Каре следовало бы ответить взаимностью, как бы трудно ей ни было выглядеть веселой, когда единственное, чего она хотела, это сесть и разреветься от несправедливости всего этого. И когда Ребекка стала называть ее Соф? Кара была единственной, кто звал её так.
Софи просияла от комплимента. Затем наябедничала на Кару. – Мамочка хочет, чтобы я их обрезала.
– Я этого не говорила. Кара слышала, что ее голос звучал сдавленно, поэтому кашлянула, чтобы прочистить горло.