Может, причина была в том, что у нее ничего не осталось из собственного детства, но для Кары стало почти навязчивой идеей, чтобы Софи знала всё о первых неделях, месяцах и годах своей жизни. Может, всё это время она, сама того не зная, планировала трагедию? Она передала книгу Ребекке, которая медленно переворачивала страницы, читая записи.
– Потрясающе. Столько деталей.
– Ага. Записи начинаются еще до ее рождения и заканчиваются, когда ей исполнится пять. Ее голос дрогнул, и она подождала, чтобы взять себя в руки. – Значит, тебе придется закончить его вместо меня.
Ребекка посмотрела ей в глаза. Несколько мгновений ни одна из них не произнесла ни слова. – Ты этого не знаешь, Кара. Может, ты закончишь его сама.
Прямо сейчас Кара не могла этого вынести. Она схватила что-то еще из коробки.
– И эти ботинки. Они из секонд-хенда, но она так их любила. Только их и носила. Не имело значения, какая была погода, – дождь или солнце – вообще никакой разницы. Не имело значения даже то, была ли она одета в красивое платье или в джинсы. Она была такой упрямой. И до сих пор иногда бывает такой.
Ребекка все еще смотрела ей в лицо.
– Хорошо быть женщиной, которая знает, чего она хочет.
Она не могла – не хотела – смотреть в глаза. Она просто нужно было продолжать.
– Еще здесь несколько ее рисунков. Это мой первый портрет. – Кара показала неровный, нарисованный мелками полукруг с четырьмя – или их было пять? – выходящими из него линиями. Над ним плавало кругоподобное нечто с отметинами, которые могли быть глазами и ртом. Она поднесла его к своему лицу. – Видишь сходство?
Ребекка улыбнулась. – Просто невероятное.
Кара держала рисунок в руке и водила пальцем по линиям. – Она всегда любила рисовать. Люди, животные, дома – не важно, что это, главное, чтобы у нее в руках были мелки. Иногда я задаюсь вопросом, станет ли она однажды художницей. Она сделала паузу и посмотрела на Ребекку. – Ты поддержишь её, если она захочет стать художницей?
На этот раз Ребекка не протестовала. – Она может стать, кем захочет.
Прежде чем она потеряла контроль над собой, Кара начала вытаскивать другие вещи в случайном порядке. – И я добавлю еще кое-что. Например, эти открытки. Они висели в нашей квартире. Места, которые я хотела когда-нибудь посетить. Я хочу, чтобы она там побывала. Я хочу, чтобы она путешествовала, смотрела мир и делала всё то, чего я никогда не делала. Ты сможешь ей это сказать?
– Я так и сделаю. Я скажу ей.
Кара смяла край одеяла в кулаке. – И скажи ей, что я любила ее. Прошу, ты можешь ей это сказать? Что я любила ее с той самой минуты, как она родилась. Она была всем моим миром, и я так старалась не бросать ее.
Ребекка коснулась ее руки. – Я так и сделаю, Кара. Я скажу ей об этом.
Кара убрала руку и вытерла глаза. Как она могла выразить словами то, что хотела сказать? Что она хотела, чтобы Ребекка передала Софи? Даже слова – любовь было недостаточно. Каждая мать любила своего ребенка. Но Софи была для нее абсолютно всем. Утром и ночью, летом и зимой, год за годом. Без Софи у нее не было ничего. Их мир был маленьким, но он был безопасным, теплым и полным любви. И теперь она должна была доверить свой мир, своё сердце Джеку и Ребекке.
На телефоне Ребекки появилось сообщение. – Это Джек. О, черт.
– Что?
После пары недавних выходных последние несколько дней Джек почти не бывал дома. Это было как-то связано с крупным контрактом на работе. Может, проблема была в этом?
Ребекка вздохнула и положила телефон обратно на прикроватный столик.
– Ничего важного. Сегодня вечером вечеринка, о которой мы оба забыли. Я сообщу им, что мы не сможем прийти. Черт. Надо было сделать это несколько дней назад.
Конечно, она же не предлагала им остаться дома из-за Кары? – Почему вы не можете пойти? Я уже достаточно здорова, чтобы ухаживать за Софи, а ее простуда почти прошла. Со мной все будет хорошо.
Ребекка покачала головой. – Нет, все в порядке. Правда. Я отправлю бутылку вина в качестве извинения.
Это было нелепо.
– Ребекка. Идите на вашу вечеринку. Если вы мне понадобитесь, я смогу позвонить.
Она все еще не выглядела счастливой, но сдалась. – Хорошо. Если ты уверена, что с тобой всё будет в порядке. Но я не буду пить, поэтому мы сможем сразу же вернуться домой, если понадобимся тебе.
Глава 34
Друзья Джека Стив и Элисон жили в перестроенном амбаре, к которому прилагался акр земли. Их гостиная была очень белой, а мебель была переставлена так, чтобы дать как можно больше места для гостей. Поздоровавшись с хозяевами, Ребекка и Джек направлялись на кухню, чтобы оставить там вино, когда они столкнулись с Марком и Кристин.
Марк и Джек дружили еще со школы. Марк был первым из его знакомых или членов семьи, с кем он хотел познакомить Ребекку. Он и Кристин были веселыми ребятами, поэтому какое-то время они вчетвером довольно часто встречались. Пока Кристин не забеременела их первым ребенком, и они не начали больше общаться с людьми, у которых были дети.
Похлопав друг друга по спине и поприветствовав жен друг друга, двое мужчин исчезли на кухне, чтобы выпить по стаканчику. Ребекка последовала за Кристиной в незанятый угол, где они не стояли бы на проходе.
– Значит, у Джека есть дочь? Кристина выглядела так, как будто ее распирало от желания спросить об этом. – Должно быть, это стало для тебя настоящим шоком. – Кристин на самом деле выглядела сочувствующей. Она была по-настоящему хорошим человеком. Интерес к подобным неожиданным поворотом был частью человеческой природы. Кристин и Марк также прекрасно знали, что она и Джек не планировали иметь детей.
– Да, тем еще шоком.
Кристин погладила ее по руке. Ребекка почувствовала себя обманщицей: если сейчас кто-то и заслуживал сочувствия, то это была Кара. – Вы уже всё распланировали? Я имею в виду, когда она переедет к вам? Когда мой брат разошелся с женой, они сказали, что просто посмотрят, что получится с опекой, и это был какой-то полный бардак. К тому же, это несправедливо по отношению к детям, разве нет? Они должны знать, с кем останутся. В какие дни с кем из родителей они будут. Они – в первую очередь.
Кристин всегда была довольно прямолинейной. Это была одна из тех вещей, которые Ребекке действительно в ней нравились: она всегда знала ее мнение. Но это было слишком даже для неё. – Вообще, всё немного изменилось. Кара не очень хорошо себя чувствует. Возможно, Софи будет проводить у нас намного больше времени.
Кристина подняла бровь; она покачивалась. Марк пошутил, что они были здесь с самого начала вечеринки, и она явно выпила уже не один бокал. – Ничего себе. Значит, ты и правда будешь мачехой.
Это слово всё ещё раздражало. – Теперь у нас есть комната для нее. Ты помнишь гостевую рядом с ванной наверху? Мы просто сделали её более удобной для ребенка. Я сама покрасила стены. Купила новую мебель и немного игрушек.
Кристин улыбнулась. – Похоже, тебе это нравится. Ты изменила свое мнение о том, чтобы быть мамой? Может, вы решите завести своего ребенка, когда освоитесь со всем этим.
Софи не была каким-то тестовым прогоном. Не была одной из тех кукол, которую можно было взять домой, чтобы ухаживать за ними на выходных и понять реалии материнства. Она не собиралась провести с ней шесть недель, а потом отдать обратно, прежде чем внезапно решить завести ребенка с общей ДНК. – Я не уверена, что – освоиться – это подходящее слово.
Кристин помахала рукой перед её лицом; честно говоря, она была довольно пьяна. – Ты знаешь, что я имею в виду. Сейчас у вас дома есть один ребенок, а там и до второго не так уж далеко. Один ребенок – это огромные перемены в жизни. Со вторым корректировок требуется намного меньше.
Она и правда думала, что продаст идею материнства этой речью? Нет, это было не так. Почему люди не могли понять? Она не испытывала тайного желания в прямом смысле разгребать чье-то дерьмо и провести следующие восемнадцать лет – как минимум – в переносном смысле поддерживая их. Ребекка не считала, что матери жалеют о том, что у них есть дети, так почему они решили, что она может жалеть о том, что у неё их нет?
Присутствие Софи в доме обещало проблемы. Ей придется подумать о еде, которую они будут есть, составить планы, куда пойдет Софи, если Ребекке придется работать. И это она еще даже не начинала думать о том, чтобы помогать ей с учебой, звать домой её друзей поиграть, сколько времени разрешено смотреть телевизор. У нее закружилась голова от мыслей обо всех элементах воспитания, которые она еще даже не рассматривала. Внезапно она почувствовала себя уставшей – слишком уставшей для этого разговора. Легче было просто обмануть Кристин. – Да, может быть.
Марк и Джек вернулись с напитками. Марк передал ей стакан белого вина. – Джек только что сказал мне, что вы еще не делали ДНК-тест.
– Нет, пока нет. Много всего произошло. – Ребекка взглянула на Джека, удивленная, что он обсуждал с Марком такие детали.
Марк подергал мочку уха. Его стеклянные глаза наводили на мысль, что он пил столько же, сколько и его жена. Так вот что случается, когда ты становишься родителем? Только у тебя появляется возможность сходить на вечеринку, как ты налегаешь на пиво, как какой-нибудь первокурсник? – Да, он мне рассказал. Про рак. Это печально. Она была нормальной и точно не заслужила такого.
– Рак? – глаза Кристины расширились. – Боже, я и не поняла, что ты говорила о нем. То есть, я знаю, что она была немного безрассудной, когда встречалась с Джеком. Но никто не должен проходить через подобное. Особенно с ребенком, о котором нужно беспокоиться.
Было неудобно слышать, как они говорят о Каре в прошедшем времени. Они с Карой не были подругами, но она почувствовала неожиданный укол привязанности. – Ну, мы надеемся, что она сможет бороться и дальше. Постоянно появляются новые методы лечения, разве не так?
– Да, бьюсь об заклад, – Марк рассмеялся. – Взвалить на себя четырехлетку – это не то, что назовешь приятным времяпрепровождением.