Она ни за что не хотела оставаться здесь на ночь. Ей нужно было как можно скорее вернуться к Софи. Что, если она была напугана? Видела ли она, как Кару увозила скорая?
– И сколько на это нужно времени? Ещё час? Два?
Медсестра наклонила голову, чтобы посмотреть на нее. – Обычно мы оставляем пациентов на ночь, чтобы наблюдать за ними. Но при сложившихся обстоятельствах врач может выписать вас и позволить вам восстановиться дома. При условии, что вы сразу же вернетесь, если почувствуете себя плохо. У вас есть человек, который сможет приехать и забрать вас?
Кара прикусила губу. Даниэль придет и заберет ее, если понадобится, но это будет зависеть от того, будет ли ее старшая дочь дома, чтобы присмотреть за младшими. Она не хотела просить Джека или Ребекку. – Я смогу вызвать такси.
Медсестра нахмурилась. – Мы никак не сможем отпустить вас, если дома за вами некому присматривать.
Ей нужно было быстро что-то придумать: она не собиралась оставаться здесь и подхватывать какую-нибудь заразу в больнице. Слишком многое нужно было уладить. Слишком много всего нужно было организовать. Ребекка и Джек были хорошими людьми, но как долго они позволят им оставаться у себя?
– Дома есть люди. Но, возможно, они просто не смогут приехать за мной. Это не было совсем уж ложью: где бы они не оказались, Софи будет с ней. Софи была ее домом.
Должно быть медсестра видела карту Кары, поэтому она знала, почему Кара не хотела оставаться в больнице в течение того времени, на которое её могли здесь оставить. Её тон был сочувствующим. – Что ж, посмотрим. С вами всё будет в порядке – мы обнаружили инфекцию. Но вы будете восприимчивы ко всем вирусам. Вам нужно подумать о том, чтобы изолироваться настолько, насколько это возможно.
Если бы только у нее была такая роскошь как партнер или семья, это могло бы случиться. – Это немного сложно. У меня маленькая дочь. И я живу одна. Она снова прикусила губу, чтобы та перестала дрожать. Она всегда была только с Софи. Она не жалела себя и ни у кого не просила помощи. Но сейчас всё было по-другому.
Медсестра была очень добра. – Я понимаю. Это сложно, но дети миниатюрные фабрики микробов. У вас есть кто-то, кто может помочь вам с ней?
Не только Софи привыкла бывать у Джека и Ребекки. В каком-то смысле Кара чувствовала, что впервые в жизни у нее появилась подстраховка. Ее встреча с доктором Грин была разрушительной и ужасающей, но, по крайней мере, с Джеком и Ребеккой она знала, что с Софи всё будет в порядке, если случится худшее. Но сейчас?
Медсестра все еще была рядом, ожидая ответа. – Возможно. Я позвоню кое-кому.
Когда успокоенная на время медсестра ушла, Кара прокрутила в голове варианты. Чем больше она думала об этом, тем чаще возвращалась к одному и тому же ответу: Джек и Ребекка были ее единственной надеждой. Может, Джек и не биологический отец Софи, но ему нравилось проводить с ней время, так? И Софи любила проводить время с ним. И с Ребеккой.
Они могут вылечить эту инфекцию грудной клетки, а могут и нет. В любом случае, у нее не было времени на вежливость или надежду. Ей нужно было, чтобы это сделать. Каким-то образом она должна была найти способ убедить Джека и Ребекку позаботиться о Софи. Если потребуется, она даже будет их умолять.
Ее сумочка была в шкафчике рядом с кроватью. Ей потребовалось какое-то время, чтобы дотянуться до неё левой рукой, а затем положить себе на колени. Её мобильный телефон был в боковом кармане спереди. Она нашла номер, который искала. Прошло два гудка прежде чем на звонок ответили.
– Ребекка? Привет, это Кара. Мне нужна твоя помощь.
Глава 42
Потребовалось некоторое время, чтобы вытащить Софи из дома Даниэль, потому что она хотела, чтобы Ребекка подтвердила своей нетерпеливой подруге Поппи, что у нее действительно есть своя спальня и свой стол, и, да, Софи пекла кексы, и помогала планировать чью-то свадьбу.
За несколько часов с тех пор, как Кару увезли, Даниэль удалось развеять страхи Софи по поводу скорой помощи. Этому способствовал телефонный звонок Кары, сказавшей Софи, что всё в порядке и что врачи дали ей лекарство, чтобы ей стало лучше.
Теперь Даниэль с подозрением смотрела на Ребекку, скрестив руки на своём декольте.
– Знаешь, она может остаться у меня. Я более чем смогу за ней присмотреть.
Ее оборонительный тон заставил Ребекку почувствовать себя кем-то из социальных работников. – Уверена, что так и есть. Но Кара попросила меня забрать ее и отвезти домой. Надеюсь, они выпишут её утром.
Две маленькие девочки исчезли внутри, чтобы найти обувь Софи, и Даниэль прикрыла входную дверь и понизила голос. – Ты же понимаешь что она и правда не знала.
– Что? – Ребекке пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать ее. На мгновение она подумала, Даниэль говорила о раке.
Пальцами правой руки Даниэль перехватила дверь так, чтобы она не захлопнулась. Ее левая рука лежала на её животе, ладонь покоилась на правом бедре, как будто она обнимала себя. – Что Джек не отец Софи. Тест ДНК. Она была в полном шоке. И она бы точно сказала всё мне, если бы знала правду. Она всё это время думала, что Джек – отец Софи.
Ребекка знала это. По реакции Кары было очевидно, что она была ошеломлена таким результатом. Все они были виновны в том, что не сделали тест ДНК сразу же. Даже сейчас она не могла объяснить, почему этого не произошло. Была ли это реакция Джека? Ее собственное ошибочное убеждение, что Софи похожа на Джека? Кто знал? Но они этого не сделали. И вот результат. Она понизила собственный голос до того же уровня. – Я ее не виню.
Даниэль толкнула дверь, чтобы проверить, где Софи, а затем вышла в общий коридор, всё ещё держась за ручку, чтобы никто не мог открыть ее сзади. – Что вы будете делать?
Ребекке нужно было время, чтобы разобраться в собственных мыслях, прежде чем выяснять отношения с кем-то, кто допрашивал её о следующем шаге.
– Прости, что?
– Я о Софи. И Каре. Вы их вышвырнете?
Почему ее выставили таким плохим человеком? – Не думаю, что это твоё дело.
Даниэль выпятила подбородок. – Кара – моя лучшая подруга, и она слишком больна, чтобы разбираться во всём этом. Ей нужно где-то пожить какое-то время… в каком-то хорошем месте, чтобы… – Даниэль порвисто вытерла слезы, катившиеся по щекам.
Ребекка смягчилась. Если Кара была лучшей подругой этой женщины, неудивительно, что она заботилась о ней. – Слушай. Мы не собираемся их вышвыривать. Но нам и правда нужно всё это обговорить. Но теперь, когда мы знаем, что Джек не отец Софи, всё несколько сложнее, чем было вначале.
Раздался негромкий стук с другой стороны двери. Софи подняла крышку почтового ящика. – Можно мне выйти, пожалуйста?
– Конечно, милая. Даниэль открыла дверь и присела на корточки, чтобы сравняться ростом с Софи, застегнула молнию на ее розовом пуховике. – Будь хорошей девочкой при Ребекке. И поцелуй от меня свою маму, когда она вернется домой, хорошо?
– Хорошо, – Софи обвила руками шею Даниэль, обняла её, а затем потянулась к руке Ребекки. Как быстро это стало нормальным.
Даниэль выпрямилась. – У Кары есть мой номер. Позвони мне. Если им что-нибудь понадобится. Позвони мне.
Ребекка кивнула. – Хорошо.
Автокресло, которое она заказала для Софи, привезли накануне и – в свете анализа ДНК – она планировала вернуть его. Теперь она радовалась, что не сделала этого.
Может, то, что она сидела позади и ей не приходилось смотреть в глаза Ребекке, придало Софи смелости, чтобы задать важные для неё вопросы. – Мамочке совсем плохо? Её сегодня увезла скорая. Она умрёт?
Очевидно, звонок Кары успокоил её не так хорошо, как думала Даниэль. Ребекка хотела избавить Софи от беспокойства, но не она должна была отвечать на вопросы о здоровье Кары. Вероятно, пока было лучше не вдаваться в детали. – У нее и правда сильная простуда, и врачи должны дать ей лекарство в больнице, чтобы она могла вылечиться.
Очевидно, Софи думала об этом. – Но когда я простыла, меня не возили в больницу. Мы просто делали тосты с яйцом.
Ребекка всё ещё улыбалась, когда посмотрела на нее в зеркало заднего вида. – Знаю, но мамочка ведь уже была болела, верно?
Софи не смотрела ей в глаза, когда задавала свой следующий вопрос. – Раком?
Что Кара сказала Софи о своём состоянии? Она никогда не слышала, чтобы они говорили об этом, но Кара, казалось, думала, что Софи знает всё, что ей нужно знать. Но понимала ли Софи, насколько это было серьезно? Ребекка не хотела вмешиваться в это. Не хотел пугать Софи. Но она не могла лгать. – Да, раком.
Софи молчала еще несколько улиц, рисуя лицо на запотевшем стекле. Затем она снова заговорила. – Прошлой ночью мне приснился плохой сон.
– Да? О чем?
– Ни о чем.
Какой абсолютно запутанной и пугающей, вероятно, была эта ситуация для Софи. Ни один ребенок не должен сталкиваться с неизлечимой болезнью своей матери. Этого было слишком много для такой маленькой девочки. Как бы сильно она ни хотела успокоить её страхи, Ребекка была не тем человеком, который мог бы ей помочь. Что, если она сказала что-то не то? Стало ли ещё хуже? Но она не могла ничего сказать. Не мог просто отмахнуться от этого как от чего-то несущественного. – Тебе часто снятся плохие сны?
Еще один взгляд в зеркало заднего вида подтвердил, что Софи кивнула. – Иногда часто, иногда они уходят, а потом возвращаются снова.
Ребекка глубоко вздохнула. – Они о твоей маме?
Софи снова смотрела в окно. – Иногда.
Как Ребекка могла ей это объяснить? Ей нужно было сказать что-то, что заставило бы её чувствовать, что ее слушают, не вынуждая её волноваться ещё сильнее. – Ну, это нормально видеть плохие сны, когда ты волнуешься о ком-то. А когда твоя мама болеет, естественно беспокоиться о ней.
Кажется, Софи обдумывала это несколько мгновений. А затем она повторила вопрос, на который действительно хотела получить ответ. – Моя мама умрет?