Кафе «Кэндлс». Это было их место. Владелец всегда давал Софи бесплатное печенье к её молочному коктейлю. – Думаю, я смогу с этим справиться. Хотя не уверена, что могу представить Джека в таком месте. Это на него не похоже.
– Мы не планировали присоединяться к вам. Я подумала, будет хорошо, если вы с Софи пойдёте туда вдвоём. Мы можем отвезти вас туда, сходить за покупками, а потом вернуться. Софи сказала, что вы всегда ходите только вдвоем, так что я подумала, может, ты захочешь зайти туда?
Ей не нужно было добавлять – в последний раз, чтобы Кара услышала это. Кто бы мог подумать, что маленькое кафе заставит ее захотеть опустить голову и заплакать? – Не уверена, что мы там поместимся. Это маленькое кафе.
Ребекка сняла пальто с вешалки в прихожей. – Всё в порядке. Я их уже предупредила.
Если бы Кара продолжала дышать медленно, она могла бы не расплакаться. – Спасибо. Это правда прекрасная идея.
Кафе было таким же, как и всегда. Дребезжание чашек на блюдцах, шипение кофемашины и громкое скрипучее жужжание аппарата для приготовления молочных коктейлей из различных сладостей и печенья.
Джек вкатил ее внутрь и в угол, где владелец зарезервировал для них столик. Когда они впервые приехали сюда, Софи была в коляске. А теперь это ей нужна была помощь.
Софи прошаркала до скамейки напротив и взяла меню, делая вид, что читает его.
– Мне, пожалуйста, молочный коктейль – Орео, а маме большой кофе. Я сама заплачу. Она вытащила кошелек, который Кара раньше не видела. Должно быть, Ребекка дала её его. И деньги.
Джек улыбнулся Каре.
– Оставляю тебя в надежных руках твоей дочери. Мы вернемся через полчаса.
Дверь звякнула, когда он уходил, и молодая девушка подошла, чтобы принять их заказ. Выложив деньги из своего кошелька, Софи поняла, что они могут позволить себе еще и торт. Хотя у Кары не было аппетита есть торт, она не стала бы портить Софи удовольствие заказать его – его всегда можно было упаковать с собой и взять домой.
Софи внезапно стала выглядеть такой взрослой. Заказывая напитки, отсчитывая деньги, убирая сдачу обратно в свой крошечный кошелёк. Какой она будет через пять лет? Или десять? В какую женщину она вырастет?
Когда официантка подошла, чтобы принять их заказ, она принесла Софи несколько цветных карандашей и бумагу для рисования. Именно это, а еще молочный коктейль Oreo, были причиной того, что это место стало их любимым. Софи нетерпеливо выложила карандаши на стол и выбрала синий: ее новый любимый цвет.
– Помнишь, когда-то желтый был твоим любимым цветом?
Софи с отвращением сморщила нос. – Нет. Мой любимый цвет – синий. На первом месте темно-синий. А на втором – светло-голубой.
Кара рассмеялась. – Я знаю, что сейчас это так, но раньше твой любимый цвет был желтым. Как у меня.
Изменилось гораздо больше, чем ее любимый цвет. И в последующие годы многое изменится. Но она этого уже не увидит.
Официантка вернулась, поставила поднос на стол и выгрузила большой молочный коктейль и едва ли не целое ведро кофе: она бы просто не смогла столько выпить. Торт тоже был огромным, как для великана; ее затошнило от одного взгляда на него.
– Управляющий передал, что торт за счет заведения. И что он сожалеет, что вы плохо себя чувствуете.
Кара посмотрела на полного мужчину за прилавком. Он поднял руку, показывая, что принимает ее благодарный кивок.
Софи приложила губы к полосатой розовой бумажной трубочке и сделала большой глоток. Она откинулась на спинку стула с набитыми, как у хомяка, щеками и потратила минуту, чтобы проглотить коктейль. – Восхитительно.
– Не пей слишком быстро, иначе у тебя будет…
– Заморозка мозга! Софи хихикнула, закончив предложение.
Это была хорошая идея. Какой бы милой Ребекка не сделала свободную спальню, было приятно выбраться из нее. И приятно проводить время с Софи, только вдвоем. Она почти могла притвориться, что всё было нормально.
– Мамочка, тебе скоро станет лучше?
Это было не самое подходящее место для такого разговора, но Кара пообещала себе, когда лежала на больничной койке, что с этого момента она будет честна с Софи.
– Мамочка сильно больна, малыш.
Софи сделала ещё один глоток молочного коктейля, проглотила его и вернулась к своему рисунку. – Я знаю. Ребекка должна тебе помогать.
Желудок Кары сжался. Было достаточно сложно принять помощь, не говоря уже о том, чтобы говорить об этом. – Это так. Ребекка сильно мне помогает. Она тебе нравится?
Софи подняла глаза. – Конечно. Она замужем за моим папой.
Невероятно, как быстро Софи привыкла к мысли, что Джек был ее отцом. Возможно, дети и правда были намного более устойчивыми, чем считали взрослые. Кара действительно на это надеялась. – Хорошо. Я рада, что она тебе нравится. Мне тоже.
Софи взяла в руки красный карандаш. – Так когда ты поправишься?
Может, подходящего времени просто не существовало. Может, оно было именно сейчас. – Нет, детка. Мамино лекарство не подействовало. Я не поправлюсь.
Софи так сильно нажала на карандаш, что он сломался. Ее голова была опущена, на рисунок упала большая слеза.
Кара наклонилась вперед. – Иди сюда, детка. Мамочке нужны твои особые объятия.
Софи забралась на колени Кары и уткнулась лицом в грудь матери. Кара крепко держала ее к себе, точно так же, как она делала, когда Софи была крошечным младенцем, и ей приходилось держать одной рукой её, а другой – вилку. Она уткнулась носом в волосы Софи. – Всё будет хорошо, детка, я обещаю. Всё будет хорошо.
Она погладила Софи по спине. Всё должно было быть хорошо. Потому что она собиралась сделать так, чтобы всё хорошо. Они собирались вписать Джека в свидетельство о рождении прямо сейчас, а потом, уже вечером, ей нужно было поговорить с Ребеккой. Рассказать ей всё о Софи. Она должна знать её любимый молочный коктейль, любимый цвет, какой жилет она предпочитает носить. Она недолго сможет оставаться матерью Софи, но она могла убедиться, что у ее новой матери будет всё, что нужно, чтобы сделать Софи счастливой.
Глава 46
– Тебе нужно что-нибудь еще?
Ребекка сделала комнату настолько удобной, насколько могла. Помимо нового мягкого постельного белья и пухлых подушек, у нее был кувшин ледяной воды с лимоном, свежие цветы и подборка книг и журналов, а на стене они повесили телевизор с плоским экраном.
– Я даже подумать ни о чем не могу. Ты очень добра.
Состояние Кары сильно ухудшилось за последние несколько дней. Ее щеки впали ещё сильнее, и у нее едва хватило сил, чтобы держать стакан воды. Добрая участковая медсестра тихо предложила хоспис, но ни Джек, ни Ребекка не могли и подумать о том, чтобы разлучить её и Софи. Медсестра пыталась объяснить, что хоспис не похож на больницу, что Софи сможет проводить со своей мамой столько времени, сколько захочет, но разве там могли быть такие условия, как здесь? Здесь Софи могла входить и выходить из маминой спальни, когда хотела. Этим утром Ребекка нашла ее свернувшейся в ногах кровати Кары, как котенка. Они не могли лишить Софи или Кару ни единого мгновения, проведенного вместе.
Ребекка открыла ящик под кроватью, чтобы достать свежие простыни. – Софи внизу с карандашом в одной руке и бутербродом с сыром в другой. Я сказала ей следить, чтобы она их не перепутала, а она захихикала и сделала вид, что рисует своим сэндвичем. Хочешь, чтобы я оставила тебя отдыхать, или составить тебе компанию?
Участковая медсестра также сказала им регулярно проверять состояние Кары. Они должны были позвонить ей, если ей станет хуже. В то же время, по ее словам, всё, что они могли сделать, это обеспечить ей комфорт. Морфий снимал боль, но её бедные губы так пересохли и потрескались, что казалось, что никакое количество вазелина уже не помогало. Она лизнула их, прежде чем заговорила хриплым голосом. – На самом деле, я хотела поговорить с тобой. Хочу, чтобы ты знала, как я тебе благодарна. Тебе и Джеку. Я знаю, что я полностью перевернула вашу жизнь. Как будто гранату бросила.
Они уже обсуждали это. Ребекка не хотела, чтобы Кара продолжала благодарить её.
– Но это очень милая граната.
Кара рассмеялась, ее горло пересохло и хрипело. Эта проклятая легочная инфекция опустошала ее бедное, слабое тело. – Она очень милая. Я ведь не предвзята, верно?
Ребекка покачала головой. – Ни капельки. Она красивая маленькая девочка. И к тому же умная. Однажды она сделает что-то потрясающее.
Если бы кто-нибудь сказал Ребекке два месяца назад, что она так быстро привяжется к ребенку, она бы рассмеялась и назвала их сумасшедшими. Дело было не только в том, что Софи была хорошим ребенком; тот факт, что она вот-вот потеряет свою мать, сделал ее настолько уязвимой, что Ребекка просто хотела окружить её любовью и защитить.
– Я тоже так думаю. Она будет невероятным человеком. Вот почему я должна была это сделать. Я лежала здесь и думала, что должна была рассказать вам обоим о раке с самого начала. Вы были так добры ко мне, что я чувствую себя очень виноватой из-за того, что обманула вас. Я просто хотела, чтобы вы немного узнали ее. Я бы не попросила помощи для себя, но для нее я бы сделала что угодно.
– Я понимаю. Она тоже это знает.
– Я знаю, что теперь она это знает. В смысле, я рассказываю ей достаточно всего. Мои родители, ну, ты знаешь, не были в этом сильны. Привязанность. Любовь. Я хотела, чтобы она всегда знала, как много она для меня значит. Она была моей жизнью.
Это был не первый раз, когда Кара упоминала о своей непростой семейной жизни. Это заставило Ребекку уважать ее еще сильнее. Судя по тому немногому, что она говорила, её мать не была образцом для подражания, но сама она проделала такую отличную работу. У Ребекки внутри все перевернулось: ей будет трудно соответствовать Каре.
Кара ворвалась в ее мысли, казалось бы, случайным вопросом.
– Ты помнишь что-нибудь о том, когда тебе было четыре?