Сама того не желая, эта женщина вызывает у него сексуальное вожделение.
Тула живет в его доме только как опекун Натана. Она останется здесь до тех пор, пока не будет уверена, что он способен позаботиться о своем сыне. Между ними ничего нет и быть не может.
В таком случае почему он постоянно о ней думает? Она не принадлежит к тому типу женщин, которые обычно привлекают его внимание, но в ней есть что-то магнетическое.
Всякий раз, когда она улыбается, ямочка на ее щеке дразнит его. Когда она поет малышу, ее голос ласкает его. Возвращаясь с работы, он находит ее в своем доме, но даже не скучает по привычной тишине.
Похоже, он здорово влип.
— Саймон?
На этот раз в ее голосе слышалось беспокойство. Наверное, причина была в том, что он ей не ответил.
— Да, это я.
— Мы на кухне.
Посадив кролика назад в кресло, он вышел в длинный коридор и направился в заднюю часть дома. Стены выкрашены в зеленовато-голубой цвет, полы и двери отполированы до блеска. Саймон знал каждый уголок этого дома. Он в нем вырос и стал его полновластным хозяином, после того как его отец умер несколько лет назад. Разумеется, он многое здесь переделал, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний.
Войдя в кухню, он почувствовал аромат соуса чили, дымящегося на плите. Тула сидела за столом и кормила Натана какой-то зеленой кашицей.
— Что это? — спросил Саймон.
— Зеленая фасоль. Сегодня мы ходили за покупками, правда, Натан? — Она дала малышу еще ложку пюре. — Мы купили блендер и свежие овощи, затем вернулись домой и приготовили ужин.
Саймон готов был поклясться, что Натан слушает каждое слово Тулы. Возможно, дело в том, что, говоря с ним, она растягивает слова. Или, может, внимание малыша привлекает ее мягкий тон и улыбка. Так же как его отца.
— На улице холодно, и я решила приготовить для нас чили, — улыбнулась она Саймону, и он понял, что Мик прав. Тула Барронс совсем не похожа на холодных сдержанных женщин, с которыми он встречался до сих пор.
Интересно, в постели она так же горяча?
— Пахнет аппетитно, — произнес он, прогнав тревожные мысли.
— На вкус еще лучше, — заверила его Тула. — Почему бы вам не закончить кормить Натана? Я пока накрою на стол.
— Хорошо.
Саймон медленно подошел к ним, ненавидя себя за свою неловкость. Обычно он сразу берет быка за рога. Он сможет накормить ребенка. Это же проще простого!
Заняв место Тулы, он взял миску и зачерпнул ложку зеленого пюре. Он чувствовал, что Тула стоит у него за спиной и наблюдает за ним. Черт побери, сейчас он докажет и ей, и себе самому, что способен накормить ребенка.
Отправляя ложку в рот Натану, он оказался совершенно не готов к тому, что малыш плюнет в него зеленой гадостью.
Пока Саймон вытирал лицо, Тула весело смеялась. Затем она неожиданно наклонилась, чмокнула его в щеку и произнесла:
— Поздравляю с боевым крещением, папаша.
В следующую секунду он посмотрел на нее потемневшими от желания глазами, и улыбка исчезла с ее лица. Во рту у нее пересохло, внизу живота вспыхнул огонь.
Они, наверное, целую вечность смотрели друг на друга, прежде чем Саймон сказал:
— Поцелуй был слабоват. В следующий раз мы это исправим.
Сердце Тулы оборвалось.
«В следующий раз»?
Глава 5
Тула помнила, как, сидя в своей маленькой кухне, говорила себе, что это плохая идея. Теперь она полностью в этом убеждена. Она живет в викторианском особняке мужчины, который ей не нравится, но к которому ее влечет.
Вчера за ужином Саймон так трогательно смотрелся с зеленым пюре на лице, что она не удержалась от соблазна и чмокнула его в щеку. Но когда он посмотрел на нее своими большими карими глазами, страсть, которую она в них увидела, потрясла ее.
Нет, она не застенчивая девственница, прячущаяся от мужчин. В колледже у нее был бойфренд, примерно год назад еще один. Но Саймон отличается от них. Они мальчишки, в то время как он настоящий мужчина.
«Перестань, — приказала она себе. — Это не приведет ни к чему хорошему. Ты не должна целыми днями думать о Саймоне Брэдли».
— Это бессмысленно, — произнесла она вслух, двигая стол к одному из окон. Одинокий луч январского солнца прорезал тучи и упал на крышку стола. Немного полюбовавшись им, она продолжила наводить порядок в своем временном кабинете.
Ей не нужно много вещей. Только стол, за которым она сможет работать, и удобное кресло.
— Гм. Если тебе не нужно много вещей, какого черта ты привезла все это?
«Хороший вопрос».
Нет, она не страдает вещизмом. Просто… так получилось. В этом элегантном особняке, где каждый предмет занимает определенное место, она чувствует себя сборщиком хлама.
Повсюду стоят коробки. В одних — книги, которые нужно расставить по пустым полкам, в других — разрозненные рукописи и карандаши с красками. Ей нужно разобрать еще столько вещей.
— Устраиваетесь?
Она подскочила на месте, повернулась и прижала ладонь к груди, словно боясь, что сердце оттуда выскочит. Саймон стоял в дверях. Он улыбался, словно был рад, что напугал ее до полусмерти.
Сердито посмотрев на него, она отрезала:
— Носите колокольчик или что-то в этом роде. У меня чуть не случился сердечный приступ.
— Я здесь живу, — напомнил он ей.
— Я знаю. — Как будто она может об этом забыть! Она полночи пролежала без сна, думая о Саймоне, чья спальня находится дальше по коридору. Ей не следовало его целовать. Разрушать барьер холодной вежливости, который установился между ними в день их первой встречи.
Сегодня утром они вместе завтракали. Они втроем сидели на кухне, которая в три раза больше ее кухни. Она с умилением наблюдала за тем, как Саймон кормил Натана овсянкой, время от времени вытирая кашу со своего лица. Они выглядели как настоящая семья.
Тула застонала про себя и приказала себе успокоиться. Она не должна строить напрасных иллюзий. Она здесь ненадолго.
Войдя в ее кабинет, он огляделся по сторонам и изумленно произнес:
— Как вы можете работать в этом беспорядке?
Она сама думает так же, но не собирается ему об этом говорить.
— Порядок — это скучно.
Его темная бровь поднялась.
— Вы еще и рисуете? — спросил Саймон, глядя на ее эскизы на столе.
— Немного. В основном иллюстрации для своих книг.
— Впечатляет, — сказал он, подойдя ближе.
Интересно, что он сказал бы, если бы внимательнее изучил ее рисунки? Отец никогда ее не хвалил. Но в конце концов, это не имеет значения. Главное, что ее творчество нравится детям. Безусловно, у нее есть способности, но она никогда не считала себя талантливой художницей.
Саймон принялся рассматривать ее эскизы — изображения Одинокого Кролика и животных из его мира. Встретившись с ним взглядом, он сказал:
— Вы хорошо рисуете. Видно, что вы вкладываете в работу душу.
— Спасибо. — Его неожиданная похвала доставила ей удовольствие, и она одарила его улыбкой. Когда он улыбнулся ей в ответ, по ее телу разлилось приятное тепло.
— У Натана есть плюшевый кролик. Он уже потрепанный, и его нужно заменить.
Тула печально покачала головой. Очевидно, он не знает, что старые потрепанные игрушки зачастую самые любимые.
— Очевидно, вы не читали моего «Вельветового кролика», — заметила она. — Любовь хозяина делает игрушку живой. Даже вельветовый кролик, сшитый бабушкой, может быть прекрасен, если его любят.
— Полагаю, вы правы. — Мягко рассмеявшись, Саймон снова переключил внимание на ее рисунки. — Как вам пришло это в голову? Я имею в виду, писать про Одинокого Кролика.
Ей не следует говорить с ним о личном. Официальной версии будет вполне достаточно.
— Люди часто спрашивают, откуда писатели черпают свои идеи. Лично я нахожу свои на полках с товарами для дома в местном супермаркете.
Один уголок его рта поднялся.
— Остроумно, но это отговорка.
— Да, — призналась Тула, обхватив себя руками. — Отговорка.
Посмотрев в его карие глаза, она прочитала в них не праздное любопытство, а искренний интерес. До этого момента никто, кроме Анны, не интересовался всерьез, чем она живет.
Подойдя к нему, она взяла со стола один из рисунков. На нем был изображен Одинокий Кролик с большими печальными глазами, который так вовремя появился в ее жизни.
— Я часто рисовала его в детстве, — сказала она, обведя пальцем контур его уха. — Когда мы с мамой переехали в Кристал-Бэй, я обнаружила, что в парке за нашим домом живут дикие кролики.
Она почувствовала, как Саймон приблизился к ней сзади.
— Один кролик отличался от своих собратьев. Одно ухо у него висело, и он всегда держался особняком. — Она улыбнулась, вспомнив, как тщетно пыталась угостить его морковкой. — Мне казалось, что мы с ним похожи. — Я только приехала в городок и еще не успела обзавестись друзьями. Я решила с ним подружиться, но, сколько ни пыталась, у меня ничего не выходило. Я очень старалась. В течение месяца каждый день приходила в парк. Однажды я пришла туда и не обнаружила его. Другие кролики там были, а его нигде не было. Я неделю его искала. Заглядывала под каждый кустик, за каждый камень, но все тщетно. Тогда я рассказала все своей матери и попросила ее помочь мне его искать.
— Она помогла? — мягко спросил Саймон.
— Нет, — ответила Тула, вздохнув. — Она предположила, что его, наверное, сбила машина.
— Что? — ужаснулся Саймон. — Да как у нее только язык повернулся сказать такое ребенку!
Тула рассмеялась:
— Спасибо за понимание, но это давно уже в прошлом. Кроме того, я ей не поверила. Я убедила себя в том, что он встретил красивую крольчиху и перебрался к ней.
Положив рисунок на стол, она повернулась к нему лицом и засунула руки в карманы джинсов:
— Я никогда больше его не видела, но очень благодарна ему. Если бы не он, я бы, возможно, не стала писательницей.
Кивнув, Саймон дотронулся пальцем до ее серьги, и она закачалась.
— Думаю, он вам тоже благодарен. Наверное, он сейчас рассказывает своим внукам о маленькой девочке, которая любила его.