— Мы уже запутались, — пожаловался Ваня, — давайте на ваш вкус.
— А мне, если можно, зелёный, — попросила Аня.
— Хорошо. Но Вы обязательно должны попробовать мой любимый чай.
Кипяток был уже готов, и Элла Вениаминовна подошла к плите, чтобы непосредственно приступить к священнодействию — завариванию чая.
— А Вы нам расскажете про секрет его приготовления? — спросила Аня, искренне заинтересовавшись.
— Ну, разумеется, мои хорошие! — не возражала Элла Вениаминовна. — Только ведь вы, кажется не за этим пришли. Вас интересует Сергей.
Конечно, пожилой женщине было очень любопытно, что именно заставило этих совсем юных ребят интересоваться судьбою её Сергея, но воспитание не позволяло начать расспросы самой.
— Серёжа был… — Элла Вениаминовна словно споткнулась об это слово. — Ну, да, был удивительным человеком. Ему исполнилось всего четырнадцать, когда умерла мать. Она долго и тяжело болела, Серёжа заботился о ней — замечательный сын. Потом её не стало, и я взяла опекунство над мальчиком. Неофициально, конечно. Мы с ним просто были очень дружны. Он мне всегда всё рассказывал, спрашивал совета. Даже когда поступил в Университет и познакомился со своей будущей женой, продолжал приходить ко мне, и мы подолгу беседовали. Я не отговаривала его от женитьбы, видела, как он влюблён. Но я всегда знала, что из этого брака ничего хорошего не получится. Люба не подходила ему: ветреная, вспыльчивая. Да, противоположности притягивают друг друга, но лишь на какое-то время… Серёжа был очень увлечён наукой, а Любочка всегда любила шумные компании. Не прошло и полугода их совместной жизни, как она закрутила роман с другим человеком. Серёжа очень переживал и всё же простил её. Такой характер. Однако сделать Любу другой было не в его силах. «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань»…
— Это Пушкин, — с уверенностью констатировал Ваня.
— Да, — кивнула Элла Вениаминовна. — И вот, в результате, через год они развелись. Серёжа закончил аспирантуру, защитился. Начал работать в одном из крупнейших научных центров по генетике. Он был вообще увлекающейся натурой, а работу свою любил настолько, что иногда по несколько суток оставался в лаборатории, ночевал там… Мне всё ещё очень странно говорить о Сереже в прошедшем времени.
Металлический чайник, не иначе, середины прошлого века в очередной раз закипел, подав сигнал тоненьким свистом, Ваня посмотрел на него, как на диковинного зверя, и Элла Вениаминовна сказала:
— Может, это глупость, но кипяток из этих пластмассовых полуавтоматов кажется мне не таким вкусным… Так вот, как-то раз Серёжа признался мне, что очень близок к ошеломляющему научному открытию.
«Ну, вот и пора, — подумал Саша. — Рассказать ей всё мы, конечно, не сможем, но и сочинять ахинею вроде природоохранных достижений „мото-зомби“ Голоскокова здесь не получится. Эта женщина слишком умна и проницательна.
— Знаете, Элла Вениаминовна, мы совершенно случайно на развалинах вашего старого дома нашли дневник Сергея.
Саша достал из сумки заветную тетрадь, и Элла Вениаминовна порывисто поднялась ему навстречу. Потом, совладав с собой, взяла дневник в руки, словно это было уникальное хрупкое изделие древнего мастера, и начала перелистывать страницы. Глаза её наполнились слезами. Тяжело вздохнув, она присела на краешек стула и тихо сказала:
— Да, это почерк Сергея. Его дневник.
— Тут описаны какие-то научные эксперименты, — сообщил Саша, — Мы почитали немного, даже любопытно. Но как оценить степень важности? Разумнее всего отдать кому-то из его сослуживцев. Правда? А в конце — да, да, вот здесь — есть зачёркнутые строчки, мы кое-что разобрали. Там, например, сказано, что Сергей хотел обратиться за помощью к человеку по имени «Алек…» — четыре буквы, дальше не прочесть, но явно было ещё написано отчество. У вас нет предположений, кто это: научный руководитель, старший товарищ, друг семьи… Кому он доверял?
Саша увлекся и почти вёл допрос, однако Элла Вениаминовна не обращала внимания на тон — она искренне хотела помочь.
— Алек… Алек… Скорее всего… Ну, конечно! Это Александр Петрович Зорин. Его университетский преподаватель. После окончания аспирантуры Сергея уговаривали остаться на кафедре, но он перешёл работать в исследовательский центр, где предложили очень интересную тему. Александр Петрович поддержал ученика. Со своим бывшим преподавателем Серёжа продолжал общаться: часто ездил к нему домой, советовался. Пожалуй, Александр Петрович был в курсе его работы… Да, несомненно, «Алек…» — это Александр Петрович.
— А Вы не знаете, где он живёт? — Саша уже сгорал от нетерпения.
— Об этом мы с Сережей никогда не говорили. Где-то в центре.
— А других друзей по имени Александр или Алексей, у Сергея не было? — Ваня решил проявить дотошность.
— У Серёжи вообще было очень мало друзей, — вздохнула Элла Вениаминовна. — Ну, школьный друг Владик… Да и всё, пожалуй…
— А всё-таки что он Вам рассказывал про свою работу? — поинтересовалась Аня.
— Очень мало. То есть он увлекался иногда, начинал говорить, а я же ничего не смыслю в генетике. Я не запоминала. И потом, некоторые умеют объяснять самые сложные вещи просто. Сережа не умел. Он не учитель, он практик… Только вот… — Элла Вениаминовна задумалась на минуту, — Не знаю стоит ли это говорить, но мне кажется его смерть не была случайной.
— Почему вы так решили? — быстро спросил Саша.
Элла Вениаминовна помолчала, еще раз взвешивая, стоит говорить или нет.
— Видите ли, буквально за неделю до смерти Серёжа был… ну, прямо сам не свой. Он прибежал ко мне такой растрепанный, такой возбуждённый. Явно хотел что-то рассказать, но… не решился. Мы с ним долго беседовали в тот вечер. К концу разговора он сник, выглядел подавленным и всё время вспоминал детство, будто хотел вернуться туда. А потом вдруг сказал: «Я совершил поступок, который может разрушить всю мою жизнь. Не знаю, правильно ли я сделал, но мне показалось, что иначе нельзя было поступить». Я попросила его рассказать подробнее. А Сергей как-то по-детски уткнулся мне в плечо и долго-долго молчал. Мне даже почудилось, что он плачет. Я, конечно, пыталась его приободрить, шептала какие-то благоглупости, но, похоже, он даже не слышал меня … Ах, если б он тогда рассказал мне, что случилось!..
Элла Вениаминовна вновь готова была расплакаться, однако взяла себя в руки.
— Вы правильно поступите, если отдадите дневник Александру Петровичу, — тихо произнесла она. Потом поспешно встала, подошла к плите и предложила: — Ну что, пора поведать вам мои чайные секреты?
— Конечно, давно пора! — обрадовалась Аня.
— Тогда смотрите. Сейчас я завариваю чай на английский манер. В чашку наливают три столовых ложки горячего, но не доведенного до кипения молока, а затем добавляют крепкую чёрную заварку. Но самое главное, заварка должна быть правильной, только тогда чай будет вкусным и полезным. Многое зависит от воды — чистой, без примесей. Воду долго кипятить нельзя, как только побелеет от мелких пузырьков, сразу снять с огня. Чёрный чай заваривают не дольше пятнадцати минут и разбавляют кипящей водой два раза. А если заварка остаётся в чайнике более двадцати минут, она начинает выделять отравляющие вещества, канцерогены. На Востоке говорят: «Свежий чай подобен бальзаму, оставленный на ночь — подобен змее».
— Надо же, — удивился Ваня, — а я не знал этого!
Теперь они вдумчиво дегустировали уже третий по счету напиток. И Саша сказал:
— Я всегда думал, что зелёный чай пахнет сеном. Но, похоже, это не так.
Элла Вениаминовна улыбнулась:
— Пахнут сеном только низкокачественные сорта. Хороший зелёный чай имеет терпкий вкус, а его аромат напоминает запах завядшего земляничного листа. Лучшие и самые древние сорта — китайские, и наиболее популярный из них — зелёный чай с лепестками жасмина. Он даже выводит из организма радиоактивные вещества и тяжёлые металлы.
— Вряд ли об этом думали в древности, — сказал Саша несколько бестактно.
Но Элла Вениаминовна согласилась:
— Не думали, зато интуитивно чувствовали, какой напиток полезнее всего для здоровья. Древнейший культовый чай Китая называется «Жемчужина инь с жасмином». Чайный лист собирают ранней весной, снимают самые верхние два листочка на нежном ростке и только с молодых чайных кустов. Поэтому чай этот имеет утончённый аромат и нежный вкус, но его любят ароматизировать натуральными цветами особого китайского жасмина. Хотите расскажу любопытную легенду об этом сорте чая?
Ребята уже выполнили свою главную задачу, можно сказать, перевыполнили, и теперь с удовольствием слушали эту замечательную женщину. Она действительно много знала о чае, да и рассказывала интересно.
— Очень хотим, — ответили все трое почти хором.
— Однажды, — начала Элла Вениаминовна, — китайский император тяжело заболел. Об этом узнала девушка, жившая во дворце, и передала для него необычный зелёный чай. Два верхних листочка на тоненьком стебельке были скатаны в зелёные шарики. Девушка сделала этот чай сама. Её тёплые руки превратили чайные листья в «жемчужины». Вскоре император выздоровел, и все решили, что причиной исцеления явился именно этот напиток. С тех пор императорская семья предпочитала пить этот сорт чая. Но собирать и скручивать листья в «жемчужины» могли только некоторые девушки, чьи руки обладали особым теплом. В Китае считают, что весь мир наполнен энергиями инь и ян и именно заряд энергии инь, который вложила в «жемчужины» девушка, помог исцелиться императору.
— А жёлтый чай? — вспомнила Аня.
— Жёлтый чай — большая редкость, — охотно принялась за новый рассказ Элла Вениаминовна. — Его делают из почек чайного листа или из молодых побегов. Вкус у него приятный, но немного терпкий. Этот чай бодрит. А вот бирюзовый (или «Чёрный дракон») полезен чрезвычайно, в нем почти четыреста ценных веществ! Собственно, в него кроме чайного листа входит масса всяких трав и обязательно японская жимолость.
— А, в Шотландии, я слышала, чай заваривают кипящим молоком, вообще без воды, и сахар добавляют сразу в чайник, — Аня проявила необыкновенную «чайную» эрудицию.