— Ты ничего не мог сделать, мой дорогой Уилсон, — мягко сказала мать и положила руку на его мокрую щеку. — Эта балка, она всегда падала, а я всегда шла под ней. Единственное, о чем я сожалею, — что ты оказался рядом со мной. Жестоко делать ребенка свидетелем подобных случаев. Думай о Ницше, может быть, тебе станет легче. Помнишь? Два пути, ведущие в бесконечность, пересекаются в воротах настоящего времени. «Не прошло ли по этой дороге все то, что способно идти? Не происходило ли в прошлом то, что совершается сейчас?» Конечно, Ницше описывал замкнутую вселенную. Если ты не веришь в его теорию, то, по-моему, должен верить в Бога. Это прекрасно, как раз по тебе.
Уилсон был поражен.
— Ты читала Ницше, мам?
Мать приложила палец в перчатке к губам и ласково засмеялась:
— Существует много, чего ты не знаешь о своей старушке матери.
— Да, наверное, — ответил Уилсон.
— Ну что ж, очень приятно было встретиться с тобой, но теперь тебе пора идти, — сказала мать, слегка нетерпеливо. Она подтолкнула его и уронила слезу. Потом она отступила в сторону и встала на свое место в тени дерева.
— Куда мне идти ? — спросил Уилсон.
— Отец хочет повидаться с тобой.
— Подожди, мам! — Голос Уилсона дрогнул от тревоги. — Разве у тебя нет для меня никакого совета ? Крупицы мудрости ? Чего угодно ?
— Ницше тебе мало?
Уилсон пожал плечами.
— Тогда мой совет будет очень простым: «Перестань предаваться мечтам. Просто живи».
В следующую секунду мир пришел в движение. На тротуаре мельтешил народ, и большие машины покатились вдоль бордюрного камня. Воздух наполнился ужасным звуком падения, и балка со страшным грохотом превратила мать Уилсона в кровавый отпечаток. Уилсон сначала почувствовал, как его подняло, потом услышал скрежет отъезжающего от платформы поезда, стук колес на рельсовых стыках. Уилсон оказался в пульмановском вагоне рядом с мужчиной в серой фетровой шляпе и хорошо сшитом костюме из английского твида. Из верхнего кармана пиджака торчал уголок желтого шелкового носового платка. На мужчине были желтые носки и рыжевато-коричневые ботинки с острыми загнутыми мысами. В левой руке он держал неприкуренную сигару, на коленях поверх «Черной розы» Томаса Костейна в твердом переплете лежал аккуратно сложенный свежий номер газеты «Вести со скачек». Мужчина пристально смотрел в окно, погруженный в собственные мысли. Над лагуной Потсвахнами садилось красное солнце, а сама холодная река извивалась змеей в нескольких милях впереди.
— Тебе повезло, что нашлось свободное местечко. Экспресс ведь набит до отказа. — Мужчина повернулся к Уилсону и улыбнулся знакомой печальной улыбкой.
— Это ты, папа?
Мужчина утвердительно кивнул:
— Это мать послала тебя сюда ?
— Не уверен, — пожал плечами Уилсон. Возможно, йоновпе.
— Знаешь, о чем я думал ? — спросил отец. — Закат — это самое красивое, что я когда-либо видел. Ты только посмотри на птиц, они летят прямо в красный свет, наверное, собрались на юг.
Повисла пауза.
Уилсон услышал покашливания и глухой говор пассажиров. Он посмотрел на отцовские часы, прекрасные, самозаводящиеся золотые «Элджин» с красной секундной стрелкой. Было пять с четвертью.
— Это четырехчасовой экспресс, папа ?
— Знаешь, я хотел сесть на пятичасовой, но приехал на станцию рано и успел на этот. Вот удача, правда?
— Папа, мы должны остановить поезд, — сказал Уилсон со всем спокойствием, на которое только был способен. — Скоро он сойдет с рельсов.
— Говори тише. Люди могут услышать тебя.
Уилсон встал и потянулся к красной рукоятке стоп-крана, прикрепленной к оконной раме, но прежде, чем он смог опустить рукоятку, отец усадил его на место и пристегнул ремнем безопасности:
— Я все знаю, сынок. Мы ничего не можем поделать. И ты это знаешь. Мне просто хотелось побыть с тобой до крушения. Ты не против, если я тебя обниму?
Отец положил руку ему на плечи, и они долго сидели молча, любуясь красивым красным закатом.
— После этой поездки, — сказал наконец отец, — у меня появится немного наличных. И я обещаю успокоиться и осесть где-нибудь с твоей матерью и с тобой и больше уже никуда не уезжать. Я, если так подумать, вел себя по отношению к ней не очень хорошо. Она такая красивая женщина, она могла бы выйти замуж за кого угодно. Одному Богу известно, почему она выбрала меня. Азартные игры — это не для семейного человека, запомни, сын. Постоянно в дороге, постоянно в отчаянной надежде выиграть. Но сейчас у меня отличные шансы, я поставил на пару лошадей, которые побегут на ипподроме «Ферграундс», что в Новом Орлеане. Верное дело, вроде состязаний по гребле. После этого я вернусь домой навсегда. И ты знаешь, чем я займусь ?
— Нет.
— Я снова поступлю в юридическую школу, получу диплом и открою частную практику. Мальчик мой, как же будет довольна твоя мать! Она всегда считала, что из меня получится хороший адвокат, и, знаешь, мне кажется, она права. Только не говори ей об этом. Пусть это останется нашим маленьким секретом, пока я не вернусь. О'кей?
— О'кей, папа.
Через какое-то время мимо окон проплыли фермы моста Трохог. Затем последовал скрип тормозов, подобный вою, поезд содрогнулся. Чемоданы со стальными уголками рванулись с полок на пассажиров.
— Наше время пришло, — сказал отец, нагнулся и поцеловал Уилсона в лоб. Когда вагон наклонился над рекой, он ухватился за багажную полку и твердыми каблуками остроносых двухцветных ботинок ударил по оконному стеклу, оно разлетелось вдребезги. — Я не способен, как твоя мать, давать душеспасительные советы. Я всегда считал, что человек делает то, что следует. Если это хороший человек, Уилсон. Так что выбирай себе дело, и вперед.
— О'кей, папа.
— А теперь прыгай.
Уилсон посмотрел на далекую реку, слегка окрашенную закатом. Поезд начал сходить с рельсов, было слышно, как рвется металл и как кричат люди.
— Вряд ли мне это удастся, — опасливо произнес Уилсон.
— Ты обязан это сделать. Прыгай! — потребовал отец. Уилсон задержал дыхание и секунду спустя уже летел к розоватой воде.
7
— Ради Бога, мистер Уилсон, дайте мне руку! Уилсон услышал этот голос, когда пошел на дно во второй раз. Он из последних сил вынырнул на поверхность и мельком увидел зеленые джунгли, прежде чем его потянуло обратно под воду, коричневую и теплую, как кровь.
Кто-то успел схватить его за запястье. Он очнулся на чем-то твердом и начал хватать ртом воздух, как рыба. Когда у него восстановилось дыхание, он сел и протер глаза.
Выдолбленная из целого ствола дерева плоскодонка бупу быстро скользила по течению.
— Если вы попытаетесь выпрыгнуть снова, придется связать вас по рукам и ногам, мистер Уилсон, а это не доставит вам удовольствия, поскольку наше путешествие продлится долго.
Это сказал Тулж, он сидел на корме, подняв весло, с которого капала вода.
— Я напишу статью в «Бупандийский медицинский журнал». Для белого человека половинной дозы йоновпе вполне достаточно, чтобы победить злого духа.
Уилсон повернулся на второй голос и увидел полковника Саба, тот улыбнулся ему с носа лодки. Уилсон попробовал заговорить, но закашлялся. В течение нескольких минут он молча смотрел на зеленое буйство по берегам реки. Он надеялся заметить белую раскраску иво, но видел лишь тени. Как в сновидении, в чаще бродили неизвестные животные.
— Это не Мвтуци, — сказал Уилсон, когда его мысли прояснились. Он поднял голову, и бровей коснулся солнечный луч.
— Мне кажется, наш друг вернулся к нам, — сказал полковник Саба за спиной Уилсона.
— Вы правы, мистер Уилсон, — подтвердил Тулж, вокруг которого летала красно-зеленая стрекоза. — Это не Мвтуци, это Хеленга.
— Что случилось? Как мы здесь очутились?
— Вы ничего не помните? — спросил Тулж.
— Я помню, что эти сукины дети должны были содрать с меня кожу.
— Да, вы счастливчик, — сказал Тулж.
— А где иво?
— Кто его знает, с соплеменниками, наверное. — Тулж махнул веслом в сторону джунглей. — С таким же успехом можно спрашивать у птицы, куда она собралась.
— Так вы переродились? — спросил полковник Саба. — Помог знахарь?
— Не уверен. Я ничего не помню. Мы спаслись?
— Да. — Саба опустил весло и снова поднял, обрызгав Уилсона водой. — Можете не сомневаться, эта река — не фантазия, порожденная йоновпе. Она вполне реальна.
— Как это произошло?
— Обычно, — ответил Тулж. — Немного денег, пара блоков сигарет. Жизнь отдельно взятого человека здесь не дорого стоит.
— Но вы чуть не сорвали всю операцию, мистер Уилсон, — сказал Саба. — Вчера вечером вы никак не могли замолчать, пришлось завязать вам рот. А говорили вы напыщенно. Кто такой любознательный Джордж?
— Мой друг. Как вам удалось найти нас? — обратился Уилсон к Тулжу.
— Я сидел в Улунди. Какой-то иво принес известие о беде. Я отплыл вверх по реке два дня назад. Вы, мистер Уилсон, совершили глупость. Раскрыли свое прикрытие. Теперь мы не сможем использовать вас в качестве агента.
— Я не мог больше ждать, — возразил Уилсон. — Ни одной секунды.
— Неужели вы думали, что они вас пощадят?
— Я не знаю. Я вообще ни о чем не думал. Я просто пошел и сделал то, что нужно.
Тулж кивнул.
Прошло не менее двух часов, прежде чем Уилсон настолько окреп, чтобы смог помочь с греблей. Он сел на нос, а уставший полковник лег поспать. Физический труд пошел Уилсону на пользу. Мускулы рук и плеч размялись, солнце согрело спину. Но лишь тогда, когда сумерки окрасили воду в густой лавандовый цвет, Уилсон понял, в какую поразительную ситуацию угодил. Он перестал грести и огляделся. Полковник Саба дремал, опустив руку в воду и тихо похрапывая. Лица Тулжа, скрытого в тени джунглей, Уилсон не увидел.
— Вы вместе? — догадался Уилсон.
— Да, — улыбнулся Тулж.
— Он анду, вы бупу.
— Да, — повторил Тулж.
— Как же случилось, что вы не вцепились друг другу в глотку?