Двадцать первого января, к великой радости всех ребятишек в Шатильоне, после полудня пошел снег. А вот всадник, добравшийся до замка уже поздней ночью, промерз до костей. Переступив порог, гость начал чихать, что весьма затруднило его речь. Бертен, вышедший ему навстречу, с трудом разобрал имя приехавшего – герцог де Немур. Слуга поклонился и оставил гостя греться возле камина в большой зале, в котором потрескивали горящие поленья, а сам отправился известить о госте госпожу.
Изабель тут же спустилась вниз.
– Неужели это и впрямь вы, мой друг? – воскликнула она с радостной улыбкой и протянула де Немуру обе руки. – Какая приятная неожиданность!
– Эта неожиданность вызвана настоящей катастрофой… Но я до конца своих дней буду благодарен за нее Мазарини. Боже мой, какая же вы красавица! Вы стали еще прекраснее, чем были!
– В последний раз мы виделись не меньше года назад, и вы просто-напросто успели забыть, как я выгляжу, – ответила Изабель, смеясь, в то время как де Немур покрывал ее руки поцелуями. – Сейчас вам приготовят комнату, а потом мы будем ужинать, и за ужином вы расскажете мне о катастрофе, которая доставила вам, как мне кажется, немалое удовольствие!
Прошло полчаса, и герцог из промокшего насквозь спаниеля вновь превратился в элегантного де Немура, о котором мечтало столько женщин. Он предложил Изабель руку, чтобы повести ее к столу, а она спросила себя, не пришел ли для нее час награды за долгое терпение. Герцог показался ей тем более обольстительным, что привез с собой атмосферу двора и блестящей столичной жизни, полной событий и происшествий.
Однако улыбка сбежала с лица Изабель, как только она услышала обещанный рассказ о произошедшей катастрофе: принцы в тюрьме, и, скорее всего, надолго, если только не будет решения о смертной казни как каре за оскорбление Ее Величества королевы. В адрес первого министра летело много обидного, но он не стерпел обиды, нанесенной королеве. Ходили слухи, будто он любовник королевы или даже ее законный муж!
– Госпожа принцесса зовет вас на помощь, герцогиня, – прибавил де Немур, протягивая запечатанное письмо. Изабель сразу узнала на нем знакомую печатку. – Рядом с ней – никого, – продолжал он, – кроме невестки, которая действует ей на нервы, и маленького внука. Госпожа де Бутвиль, ваша матушка, привезла ей маленького герцога, потому что он жил у нее в Преси, когда в Париже жить стало опасно. Вы знаете, как привязана к вам принцесса. У меня создалось впечатление, что она доверяет только вам.
– А мой брат? Он сейчас где?
– Он, конечно же, в Шантийи и прилагает все силы, чтобы как-то образумить всех тех, кто туда устремился, не ведая почему. Он и обратился ко мне с просьбой отправиться к вам. Чуть было не забыл, он тоже передал для вас письмо. Вот оно!
В письме было всего несколько строк. Прочитав, Изабель не могла не улыбнуться – она словно услышала и увидела брата перед собой.
«Я выбрал де Немура, решив отправить вам эти несколько строк, сестричка! Мне показалось, что чуть ли не год траура под вдовьей вуалью – более чем достаточно. А этот человек – весь ваш… Франсуа».
Изабель едва заметно покраснела – в глубине души она была очень растрогана милым братским благословением – и спрятала письмо за корсаж. Посреди ночи она позволила своему гостю навестить ее в спальне и со страстным пылом доказать, что в искусстве любви он стоит ее покойного супруга. Изабель забыла, как приятно чувствовать себя обожаемой, быть как богиня, а потом покоряться и стонать, как все земные женщины…
На заре следующего утра Изабель отправилась в путь, оставив в Шатильоне маленького сына на руках кормилицы и целого штата надежных нянек. С собой она взяла только Агату де Рику и Бастия, который вел на поводу лошадь герцога де Немура, так как сам герцог был приглашен путешествовать в карете. Причина на это была весьма прозаической: герцог спал на ходу. Даже для молодого человека безумная ночь любви после долгой и изнурительной скачки может оказаться утомительной. Прекрасный Амадей, оказавшись в карете, не скрыл своего удовольствия, устроился в уголке и мгновенно заснул, не обратив ни малейшего внимания на насмешливые взгляды обеих женщин. Изабель тоже чувствовала усталость, но отрадное любовное приключение придало ей энергии и наполнило бод-ростью.
Прибыв в Шантийи, она поняла, что ей понадобится и то, и другое. Великолепная усадьба утратила свой райский вид, в ней царил хаос, метались растерянные женщины. Франсуа, научившийся за это время командовать солдатами, не смог навести порядок в этом доме. Сам он мечтал об одном – взять приступом Париж, арестовать подлого Мазарини и повесить его на Гревской площади на одной виселице с коадъютором, а затем немедленно отправиться за своим обожаемым командующим в Венсенский замок.
– Когда вы увидите госпожу принцессу, – Франсуа тоже не мог себя заставить прибавлять к привычному титулу «вдовствующая», – вы поймете, что ваше присутствие здесь необходимо.
В самом деле, когда Изабель увидела согнувшуюся возле очага принцессу Шарлотту в халате, не выпускающую из рук платка, который она беспрестанно подносила к глазам, она ее не узнала. Куда исчезла великолепная Шарлотта, никогда не терявшая вкуса к жизни, всегда безупречно одетая, веселая и остроумная?
Принцесса, увидев Изабель, бросилась к ней, плача еще горше.
– Изабель, родная моя! Наконец-то! Наконец-то я смогу спать!
– Спать, дорогая принцесса? Разве сейчас время спать?
– Спать без кошмаров, я имею в виду. Стоит мне закрыть глаза, и меня осаждают кошмары. А днем вокруг меня толпится множество людей, все требуют от меня каких-то решений, а я понятия не имею, что нужно делать… Мои сыновья в тюрьме, а их сестра по-прежнему считает себя королевой и сеет повсюду вражду и рознь. Что мне делать, Изабель, я так нуждаюсь в помощи?!
– Именно для этого я к вам и приехала! И начнем мы с того, что вы вновь станете самой собой – великолепной принцессой де Конде. Сейчас я позову ваших горничных, чтобы они одели вас и причесали, как положено. А потом мы с вами как следует подкрепимся.
Изабель вышла из покоев принцессы и сразу же столкнулась лицом к лицу с Пьером Лэне, бургундцем, который на протяжении долгих лет был другом и лучшим советчиком семейства де Конде.
– Ах, госпожа герцогиня, я заезжал за вами даже в Шатильон, сделав крюк, возвращаясь из Бургундии! Вас так здесь не хватает!
– Меня вызвал мой брат де Бутвиль, и я очень рада видеть вас здесь, потому что у меня такое впечатление, что я попала в приют для сумасшедших.
– Признаю, некоторое сходство есть, но, если вы уделите мне несколько минут для разговора в ваших покоях, я постараюсь объяснить вам, что тут происходит.
Покои Изабель в Шантийи состояли из спальни, где сейчас хозяйничала Агата, и небольшой гостиной, где и расположились возле камина Изабель и Лэне. На столе их ждала легкая закуска, которая очень порадовала Изабель. Не теряя времени, Лэне набросал картину нового Шантийи, которого не могла узнать Изабель.
– Я не буду говорить о нашей дорогой принцессе, вы ее видели сами. Ограничусь одним только замечанием: принцесса, несмотря на полную свою растерянность, не желает уступить невестке ни капли принадлежащей ей власти. А невестка между тем проявила немалое мужество, защищая своего сына, она полна самых добрых намерений, однако госпожа принцесса, не имея к ней ни уважения, ни привязанности, держит ее в отдалении. Шантийи принадлежит ей, и, разумеется, никто не забывает, что она здесь полная хозяйка. Однако есть немало людей, которые хотели бы подчинить ее своему влиянию.
Во-первых, это ее духовник, аббат Рокетт, с которым вы не знакомы. Это молодой человек, вкрадчивый, ловкий, со смиренным выражением лица, сладким голосом и необыкновенно набожный[26]. Он постоянно осведомляет нас о том, что происходит при дворе и в городе, но откуда берет он свои сведения, знает только Бог! Он неустанно говорит о промысле Божьем и требует безоглядного повиновения.
Есть у нас еще господин де Ларуссьер, первый дворянин юного принца де Конти, он горячо одобряет каждое произнесенное принцессой слово, но сам не в силах предложить ничего толкового.
Затем у нас есть Далмас, начальник охраны нашего замка, который желает одного: жить в тишине и покое. Его девизом могло бы стать: «Обойдемся без историй!» В случае сражения он отдаст свою жизнь, не задумываясь, но пока дело не дошло до войны, предпочитает дремать.
Присоединим к предыдущим госпожу президентшу де Немон, так называемую подругу принцессы. Она, следуя советам мужа, твердит, что время – лучший лекарь и предпринимать ничего не надо.
Ей противостоит – я не побоюсь этого слова – ваш брат, граф де Бутвиль, он, напротив, рвется в бой, спит и видит, как бы устроить побег из Венсена своему дорогому командующему. Над двумя другими узниками он посмеивается, но великий Конде для него священный кумир! Прибавлю, что ради осуществления побега он думает похитить племянниц Мазарини. Какой-то разумный выход пытаются найти только госпожа графиня де Турвиль и доктор Бурдело, которого вы прекрасно знаете. Но их всего-навсего двое!
– Так доктор тоже здесь? Почему же он не поможет госпоже принцессе?
– Вдовствующей принцессе, – поправил с улыбкой Лэне.
– Как вам угодно, но я никогда не буду так ее называть. Но как бы там ни было, я поняла одно: принцесса Шарлотта нуждается в моей помощи, иначе она может сойти с ума.
– Да, мне кажется, что сейчас ее неизменно ясный ум помутился. То она боится, что ее арестуют так же, как ее детей, то страшится, что ее сыновей отравят в тюрьме, если предпринять что-то для их освобождения, то страдает, что не доживет до конца их заточения и никогда больше их не увидит!
– Даже своего зятя? Не думаю, что теперь, когда он в тюрьме, она его вдруг полюбила.
– Господина де Лонгвиля? Нет, не полюбила, за это я могу поручиться! Но теперешняя госпожа де Конде напоминает мне компас, который потерял север, и обезумевшая стрелка мечется в разные стороны.