– Ярс – отличный друг, – поспешила я его заверить.
И продемонстрировала ледяной кинжал, который все еще крепился на моем предплечье, скрытый рукавом куртки: согнула кисть, и оплавленный, ставший в два раза меньше артефакт скользнул в ладонь.
– Если бы не помощь Ярса, не знаю, как бы мы выжили! – сказала я, глядя в расширившиеся от удивления глаза Тайлера. – Костяные спицы тоже очень помогли.
Я приступила к рассказу издалека, начав с вещей, о которых поведать проще. О заботе Ярса: он думал не столько обо мне, сколько о лучшем друге. О Вееле: едва увидев ее на полигоне, я сразу поняла, что она приняла какое-то трудное решение.
Я добралась до момента, когда Фиалка пробежала до середины бревна и хлопнула в ладоши.
– Тайлер, последняя возможность передумать, – предупредила я. – Я не преувеличиваю. У меня до сих пор ощущение, что под ногами разверзлась пропасть.
– Я готов, – улыбнулся он.
Пока я говорила, Тай не прервал меня ни разу, но целая гамма чувств отражалась на побелевшем лице: гнев, ненависть, изумление. Я видела, как эмоции раздирают Тайлера на части. Иногда, не справляясь с ними, он отводил взгляд и пялился в пол или начинал отстукивать носком ботинка ритм марша. Руки сами собой сжимались в кулаки, точно Тай прямо сейчас видел перед собой вудса или пауков и собирался биться не на жизнь, а на смерть.
– Проглоти меня Бездна! – выругался Тайлер, когда я дошла до финальной точки: все члены моей команды выбрались с полосы препятствий, из горящего леса, раненые, но живые.
– Пусть лучше князя Лэггера поглотит, – буркнула я.
Поежилась и обхватила себя руками за плечи. Мы выбрались, но ничего еще не закончилось. Как бы красноречива ни оказалась Веела, а отпрысков аристократических семейств с детства учат ораторскому искусству, какие бы аргументы ни привела, оставлять в живых девчонку с запретным даром князю Лэггеру нет никакого резона.
Тайлер притянул меня к груди, пристроил подбородок на моей макушке, погладил по спине, и молчаливая ласка сработала лучше тысячи утешающих слов. Мы так и замерли, обнявшись, и я снова чувствовала себя в безопасности в кольце сильных рук, вдыхая теплый аромат горьких трав.
– Я не знаю, что делать, – прошептала я. – А ты?
– Жить, – ответил мой командир. – Жить, пока живы. И не сдаваться. Каждый день в Академии и так может стать последним, просто теперь условия немного усложнились.
– Немного! – фыркнула я. – Совсем чуть-чуть!
Тайлер взял меня за руку и погладил ладонь, распрямляя судорожно сжатые пальцы.
– Во-первых, сейчас в стенах Академии ты под защитой мейстера Кронта, – сказал Тай и загнул мой указательный палец. – Во-вторых, Лэггер использовал все возможности подстроить несчастный случай. Пока.
Он загнул второй палец.
– В-третьих, он заинтересован, чтобы дочь сдержала обещание и вышла замуж… Веела Лэггер! Бездна и тьма! В голове не укладывается, что она его дочь! Сиятельство предоставит отсрочку до тех пор, пока Веела не исполнит уговор.
В устах Тайлера «сиятельство» прозвучало как ругательство, худшее, чем когда он ругался бездной.
Я посмотрела на три сложенных пальца и покачала головой.
– Это должно успокаивать?
Тайлер улыбнулся и согнул мой мизинец:
– В-четвертых, я буду рядом.
Он поцеловал меня в лоб, и, когда я вскинула взгляд и наши глаза встретились, Тай переплел наши пальцы и негромко сказал:
– В-пятых, я точно буду рядом.
Следующим невесомым поцелуем Тай тронул висок, мочку уха, спустился цепочкой легких касаний к подбородку.
Я давно сидела на самом краю подоконника, а Тайлер устроился между моих бедер, прижав, впечатав в себя, но до сих пор я не ощущала ни капли неловкости: не до того было. Наши объятия до последней секунды были лишь попыткой успокоить – проявлением обычных человеческих чувств, вот только поцелуи явно выходили за грань дружеских.
Я запрокинула голову, позволяя Таю ласкать шею и спуститься ниже, расстегнуть плотный воротник куртки, обнажая ямочку между ключиц. Он выдохнул, припав к ней так жадно, как путник, вышедший из пустыни, припадает к чаше с чистой водой. А когда провел языком по коже, где, я знала, собрались капельки пота, я застонала от смущения и острого, бесстыдного удовольствия и вместо того, чтобы отодвинуться, позволила Тайлеру ласкать себя.
– Ярс… снимет с нас… голову… – прерывисто прошептала я, глядя в потолок.
Тай прервался, запустил обе руки в мои запутанные волосы, зарылся в пряди, еще больше путая их, и прорычал:
– Ярс? Снова Ярс? Слишком часто я сегодня слышу это имя!
Я тихонько рассмеялась, хотя ситуация к веселью не располагала, однако Тайлер так забавно терял голову от ревности.
– Ты не можешь меня ревновать, – улыбнулась я и потерлась кончиком носа о его колючий подбородок.
Кадеты всегда должны быть чисто выбриты – в этом отношении Тайлер оставался безупречен, – но прошло полдня, и подбородок Тая сделался шершавым и очень мужественным.
– Не могу? – Голос кольнул льдинками. – Вот как? Я чего-то не знаю?
Он отстранился, от застывшего лица повеяло холодом мраморной статуи. «Морозиться» – словечко, которое я подслушала у рекрутов в гарнизоне, идеально описывало способность Тайлера мгновенно превращаться в кусок льда.
– Значит… Ярс?
Я не позволила ему отодвинуться, обхватила ногами, не пуская от себя.
– Тайлер, ты не можешь меня ревновать. И я не имею права ревновать тебя. Ты помнишь, кто мы? Ты мой командир…
Судя по ошарашенному виду Тайлера, этот немаловажный факт начисто стерся из его памяти.
– Я – подчиненная.
Лицо Тайлера исказилось судорогой боли. Он с силой провел по волосам, ероша их и возвращая себе способность трезво мыслить.
– Но, знаешь… – прошептала я, подаваясь вперед, запрокидывая горящее лицо. – Плевать! Поцелуй меня!
Тайлер застыл. Он взял меня за плечи и держал на вытянутых руках, и так смотрел на мои губы, словно в мыслях жарко целовал меня прямо сейчас. Долг командира, эфора, соблюдающего устав, боролся в нем сейчас с жгучим желанием, и ни одно чувство не могло взять верх. И чем дольше продолжалась его внутренняя борьба, тем сильнее мне хотелось этого поцелуя.
– Мне уговаривать тебя? – с обидой спросила я.
«Нельзя. Нельзя, – металась в голове единственная здравая мысль, почти заглушенная зовом плоти. – Это запрещено… Это опасно для него… Но ведь никто не узнает!»
Тайлер скользнул пальцами по моей скуле, и я, будто кошечка, соскучившаяся по ласке, потерлась о его ладонь. Он рвано вздохнул, подался навстречу и накрыл губами мой рот, раскрывая, проникая горячим языком, и я застонала, оглушенная силой своего влечения.
Ладонь Тая придерживала меня за затылок, лаская, перебирая пряди. Вторая легла на колено, обтянутое брюками, и медленно сжала. Это невинное прикосновение выбило из моих легких весь воздух, и я вынуждена была оторваться от поцелуя, чтобы отдышаться.
– Я напугал тебя? – спросил Тай.
– Меня?
Удивительно, как натурально получилось изобразить беззаботность, пока сердце выбивало чечетку по ребрам.
– Меня не пугают поцелуи, Тай, – закончила я беспечно.
Он хмыкнул, прищурился, глядя на мое очевидно раскрасневшееся и дерзкое лицо. Неожиданно его брови устремились к переносице, обозначив хмурую морщинку. О чем он думает?
– Не хочу знать, с кем ты целовалась до меня! – прорычал он и вновь взял в плен мои губы: резко, торопливо, будто заявляя права на меня, обрывая мои прошлые связи с кем бы то ни было.
«Ни с кем, Тай, – мысленно ответила я на невысказанный вопрос. – Я ни с кем не целовалась до тебя. Ты первый…»
Да разве он поверит? Я и сама не верила, что во мне, девочке, выросшей под строгим присмотром отца в дикой глуши, где порой и словом перекинуться было не с кем, таится столько страсти и столько внутреннего огня.
Ладонь Тайлера, застывшая на моем колене, начала осторожный и медленный путь вверх по бедру, обтянутому кожаной тканью. Я ощущала каждое прикосновение так, будто Тай вел рукой по моей обнаженной ноге. Внизу живота сладко заныло, неизведанные до того непривычные чувства метались в теле, искали выхода. Я приподняла куртку Тайлера, подцепила рубашку, вытянула ее и запустила кончики пальцев под пояс брюк, плотно сидевших на узких бедрах.
Тайлер хрипло застонал мне в губы, возбуждая еще сильнее.
Теперь оторвался он, мы жадно глотали воздух, глядя глаза в глаза.
– Только поцелуй, Алейдис, – сказал он.
– Ты кого уговариваешь? Меня или себя?
Он мучительно усмехнулся.
– Себя.
– Только поцелуй, – согласилась я.
Не знаю, готова ли я на большее? Смогла бы остановиться? К счастью, Тайлер решил за нас двоих.
Я притянула его за воротник, обвила ногами, подчиняясь какому-то неведомому, древнему как мир инстинкту. Я не хотела терять ни секунды, сгорая и плавясь от недостатка его ласк, ощущения его горячего языка, который гладит мой, его ладони на моем бедре.
Ладонь между тем забиралась все выше, и большой палец Тайлера лег в ложбинку между моих разведенных ног. Сквозь ткань брюк он дотронулся до сокровенного, погладил, вызвав острое чувство удовольствия.
Сначала, непроизвольно, я попыталась сжать колени, отпрянуть, но, когда он снова осторожно и бережно провел подушечкой пальца в стыдном, горящем огнем местечке, я, вдохнув, сдалась. Запрокинула голову, позволяя ему ласкать себя, как ему хочется, – гладить внизу и страстно проникать языком в мой рот, будто он брал меня им, как мужчина берет женщину.
И с каждым мгновением я, трепеща, все больше открывалась навстречу, прижимаясь к его бедрам, к его горячей руке. Удовольствие накатывало волнами. Неизведанное, острое, почти болезненное. Казалось, еще миг – и я умру от разрывающих меня чувств.
Тайлер надавил сильнее, накрыв мое лоно ладонью. С моих губ срывались короткие стоны-всхлипы. Раздвинутые колени трепетали, как крылья бабочки. В последнюю секунду Тай убрал руку и втиснул себя в меня. Хотя мы оставались полностью одетыми, брюки не оказались помехой для кульминации моей страсти.