Он ее не оттолкнул, наоборот, порывисто подался вперед и заключил Веелу в свои медвежьи объятия, в которых худенькая Вель утонула почти полностью. Ее плечи вздрагивали. Она очутилась в безопасном убежище из огромных ручищ и могла вдоволь выплакаться на широкой груди.
Князь и словом не обмолвился о Ронане, будто его не существовало, но я тешила себя надеждой, что, пока я жива и нужна, он тоже остается в безопасности.
Удивительно, как беспечен Лэггер: отправляя дочь обратно на учебу, он играл с огнем, своими руками толкая невесту принца в объятия сына рыбака. На что он рассчитывал? На ее благоразумность?
Мне нет до этого дела, и я точно не стану останавливать Веелу, если в отношениях с Ронаном она решит перейти черту. В конце концов, живем один раз, а в последнее время каждое событие напоминает, как хрупка человеческая жизнь.
Я тихонько улизнула, не попрощавшись. Я шла по коридорам, все быстрее и быстрее: ненависть, злость и негодование требовали выхода. Шаг за шагом, и вот я перешла на бег. Немногочисленные кадеты, мимо которых я проносилась стрелой, смотрели вслед с недоумением. Говорят, в мирное время бегущий одаренный вызывает смех, а в военное – панику, но по большому счету никому не было дела до слетевшего с катушек желторотика.
Я на всех парах примчалась в тренировочный зал, где сейчас кроме меня не было ни души. У первогодков сессия, и однокурсники только рады пропустить ежедневную боевую подготовку. У старшекурсников занятия, они освободятся позже. Я радовалась возможности побыть наедине с собой и выплеснуть злость.
Я пересекла зал, ступая по циновкам и матам. Я направлялась в дальний конец, где вдоль стен расположились спортивные снаряды. Взяла из корзины пару кожаных лоскутов, плотно обмотала костяшки пальцев на руках и подступила к деревянному манекену с торчащими во все стороны длинными шипами. Никто не любил отрабатывать удары на «нервном Джеке», как мы прозвали манекен. Он, заряженный частицей магии, вел себя непредсказуемо: мог повернуться в какую угодно сторону, накрениться, исподтишка влепить оплеуху или подленько подставить подножку и опрокинуть на покрытый соломой пол.
Но сейчас Джек был мне нужен как никогда.
– Получай, тварь! – крикнула я и перешла в яростную атаку.
Удар левой. Удар правой. Поворот. Я отбивалась от летящих навстречу деревянных шипов предплечьями, локтями и лодыжками. Кожу жгло. Наверняка останутся синяки.
– Сдохни, тварь! – орала я, потому что кричать во весь голос мне нравилось больше, чем безудержно рыдать. – Сдохни! Сдохни!
Я колотила по манекену, а представляла лощеное лицо князя Лэггера с приклеенной к губам высокомерной улыбкой.
«За маму! За отца! За Ронана, за Веелу! За себя!»
Я взмокла, пряди волос приклеились к влажному лбу, капли пота катились за воротник, костяшки пальцев, даже обмотанные жесткой кожей, ныли, но злость не отпускала, а сердце разрывалось от боли. Для сильных мира сего мы лишь пешки, которых одним движением руки можно смести с доски. Но я докажу, я покажу тебе, тварь, что у некоторых пешек есть зубы!
– А-а-а-а! – завопила я, потому что слова не приносили облегчения.
Чья-то тяжелая рука опустилась на плечо, и я, не ожидая, что в пустом зале окажется кто-то еще, кроме меня, резко развернулась, подняв кулаки.
В шаге от меня возвышался Тайлер и изучал мое лицо пристальным взглядом.
– Алейдис…
– Уходи! – крикнула я. – Оставь меня в покое!
Черные брови чуть скользнули вверх, но ничем другим Тайлер не выдал замешательства, и голос тоже прозвучал сдержанно и спокойно.
– Князь Лэггер увел тебя и Веелу с экзамена. Что случилось?
– Ничего!
Я просто не могла. Физически не могла видеть его сейчас и знать, что каждую минуту своей жизни подвергаю его опасности, что я – рассадник проблем. Только чудом никто пока не отправился к праотцам, но и Лесли, и Ронан прошли по краю.
Тайлер взял меня за плечи, но я выкрутилась и оттолкнула его руки. Я должна его отпустить. Сейчас, пока наши отношения не зашли слишком далеко. Будет больно, это как рвать по живому, но он это переживет, и я переживу. Да, я должна. Я не хочу, чтобы он погиб! И не хочу, чтобы в его груди появилась еще одна не зарастающая черная дыра, если погибну я.
– Пошел ты, Тай! – процедила я, вытаскивая наружу ненависть, давно похороненную где-то в глубине души.
О Всеблагой, как же тяжело. Зачем он смотрит на меня так? Где найти нужные слова, чтобы довершить удар? Чтобы он никогда больше не захотел вернуться. Гортань заранее сводило судорогой из-за того, что я собираюсь сказать.
– Я не хочу больше притворяться! Я была с тобой только потому, что ты мог меня защитить. Но теперь я вижу – ты слабый! Ты ничего не можешь, Тайлер! Ты не можешь меня спасти!
Ложь работает лучше всего, когда в ней спрятана капля правды. Тайлер действительно не мог защитить меня от князя Лэггера, но он бы не отступил, сражаясь до последнего вздоха.
Нет, Тай, больше никто не пострадает из-за меня!
Его лицо потемнело.
– Я тебе не верю, – ответил он.
Но я видела: поверил.
Тайлер снова потянулся меня обнять, и я, чтобы не взвыть от разрывающего меня на части отчаяния, ударила его.
Глава 31
Тайлер блокировал мой удар, остановив мой кулак в воздухе и не дав ему коснуться своей груди. Его синие глаза метали молнии, губы сжались. Я отскочила на шаг, провела ладонью по волосам, приглаживая влажные пряди, и бросилась в атаку.
Ты хорошо обучил меня, наставник. Во время оценочного боя ты легко справился со мной, но теперь я стала сильнее и быстрее, и я знаю все, что знаешь ты!
Тайлер возвышался надо мной на добрых полторы головы и казался крепким, как каменный столб, но, в отличие от того же неповоротливого Атти, он был на удивление проворным столбом – он теперь не давал себе труда отбивать мои удары, а просто ускользал от них. Он не хотел со мной драться. И это страшно бесило.
– Выкладывай, что произошло! – рявкнул он, в очередной раз пропуская меня мимо. Так оскорбительно, что я не могла коснуться его и пальцем при всем своем мастерстве и скорости. – Я приказываю!
– Отвали, Эйсхард!
В конце концов, это унизительно – кружиться волчком вокруг, будто он заколдован. Проклятье, а ведь он до сих пор не применил дара мерцающего, только отточенные годами тренировок навыки. Гадство!
Я отступила, выравнивая дыхание. Меня колотила нервная дрожь, щеки пекло от пота и слез. Слез? Только не это! Еще и собственное тело меня предало? Надо покончить с нашими отношениями здесь и сейчас, задушить их в зародыше, а я трясусь и плачу?
Я мазнула тыльной стороной ладони по лбу и глазам, стирая влагу. Это просто капли пота, а не то, что ты подумал, Эйсхард. Схватила торчащий из деревянного короба шест – мы использовали их раньше, до того, как перешли к отработке приемов с настоящим оружием. Я в прошлый раз одолела Тайлера на арене, одолею и сейчас.
– Защищайся!
– Дейрон! Бездна и тьма! – выругался он, но шест взял. – Ладно. Если тебе это нужно.
– Мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое!
Он сузил глаза и, прокрутив шест в воздухе, встал в боевую стойку. Я закричала, бросилась вперед и нанесла бестолковый и беспомощный удар, чью силу Тайлер погасил, подставив центр шеста. И снова он не нападал, а только парировал атаки. Играючи.
Я была слишком вымотана физически и душевно, чтобы включить голову и вспомнить тактики, выручившие меня на зачетном поединке. И выбивало из колеи то, что Ледышка не вступал в серьезное противостояние.
– Слабак! – заорала я. – Не смей поддаваться!
Колояр думает, что ты сдулся, а все потому, что твоя тяга ко мне – твоя слабость. Не знаю, как правильно назвать наше притяжение. Это пока не любовь. Но какая-то неодолимая центростремительная сила, бороться с которой так же бесполезно, как оторвать друг от друга Луну и Землю.
Слабости мешают. Слабости приводят к ошибкам. Ошибки – к гибели. Я должна освободить тебя, Тайлер.
Концы наших шестов встретились внахлест, дрожь передалась в руки, почти заставив меня выпустить оружие. Я хотела битву всерьез – я ее получила.
Шест замелькал в руках Тайлера с головокружительной быстротой, я едва успевала отбиваться. «Жало», «коготь», «змей» и «клещи» – я отточила приемы до автоматизма, но теперь держалась лишь на одном упрямстве. На импровизацию не хватало времени.
Но только не Тайлеру. Он усмехнулся, глядя мне прямо в глаза, а потом наглым образом своровал мою же хитрость – объединил разные техники в одну. «Бабочка» и «лоза» – кончик шеста подсекает меня под колени, и я лечу на циновку, не успев сгруппироваться. Шест, грохоча, откатывается в сторону. Я лежу, раскинув руки. Но всего мгновение: со всхлипом втягиваю воздух и начинаю подниматься. Еще не кончено. Какой же ты упрямец, Тайлер! Просто развернись и уйди наконец!
– Дейрон, все! Бой закончен!
– Ни фига!
Не знаю, как у Эйсхарда, а у меня случилось мощное дежавю. Тот же зал, шершавая поверхность циновки под моими лопатками, запах соломы и пота. И я, упорная, будто гуль, поднимаюсь на ноги снова и снова.
Тайлер выругался сквозь зубы и придавил меня к полу своим телом, не позволяя встать. Я чувствовала тяжесть его бедер на своих. Он завел за голову мои сжатые в кулаки руки и крепко удерживал за запястья. Мои мокрые щеки овевало жаркое дыхание, а аромат горьких трав, исходящий от разгоряченного мужского тела, сводил с ума. Внизу живота сам собой закрутился стремительный вихрь. Все мое естество мгновенно откликнулось на близость этого невозможного, бесячего, упрямого, лучшего на свете мужчины.
– Стащи с меня брюки…
Это я сказала? О Всеблагой.
Тайлер, нависнув надо мной, воззрился на меня в полном ошеломлении. Моя ярость, слезы, а теперь и просьба поиметь меня на грязном полу тренировочного зала… Да, Тай, я и сама себя пугаю до ужаса.
К счастью, или к сожалению, Тайлер не собирался исполнять мою просьбу.