Однако, если это Ярс, лучший друг Тайлера, который помог ему пережить самые темные времена, я просто обязана быть рядом: теперь моя очередь поддерживать.
Я закусила губу и устремилась вперед, проскальзывая между кадетами – достаточно худенькая и гибкая, чтобы никого не отталкивать с дороги.
– Ярс!
Какое облегчение увидеть его на ногах! Сначала я заметила только это – эфор Ярс стоял, широко расставив ноги для устойчивости. Потом увидела рану на предплечье правой руки, которую он зажимал пятерней. Между пальцами струилась кровь и разбивалась о пол крупными каплями. Бледное, обычно спокойное, лицо исказилось от злости. Живой! Раненый, но живой. И, судя по бешенству в глазах, в ближайшее время умирать точно не собирается.
Кадет, лежащий на полу, оказался Чесом. Бессильно запрокинутая голова, полуприкрытые веки, тонкий порез на шее, похожий на царапину – он даже не кровоточил. Нагловатый парень, меньше часа назад веселый и бодрый, теперь напоминал сломанную статую, сброшенную с пьедестала.
Тайлер подпер Ярса плечом, обхватил поперек груди, помогая держаться на ногах.
– Яд? – быстро спросил он, выискивая на друге кроме рваной раны, очевидно, оставленной зубами бестии, след от лезвия.
Тот мотнул головой.
Норман и Алек, понурившись, стояли в паре шагов от погибшего приятеля, а Вернон сидел рядом на корточках и не переставая тормошил Чеса, будто надеялся вернуть его к жизни.
–Ты подставился! Ты сам подставился! Чес, какой ты придурок!
– Встать, кадет Колояр! – приказал Ярс, собравшись с силами. – За халатность, приведшую к смерти подчиненного, ты арестован. Решение о наказании вынесет дисциплинарная комиссия.
Первая смерть на нашем курсе. Не от зубов бестии, а от руки своего же звеньевого. Колояр вошел в раж битвы и так размахнулся стиком, что ранил Чеса отравленным лезвием. Слегка коснулся, но и небольшой царапины оказалось достаточно. Одно утешало: Чес погиб мгновенно, не мучаясь, не осознав, что умирает. Когда Колояр понял, что натворил, он совсем потерял голову, бросил стик и с голыми руками кинулся на блика. Пришлось Ярсу спасать этого идиота, вытаскивать едва ли не из пасти, но в итоге он и сам пострадал.
Подробности битвы мы узнали позже: Норман рассказал кадету Армитейжу, тот – нашему Атти, постепенно страшная новость разлетелась среди первогодков. Вечером в столовой желторотики сидели притихшие, молчаливые. Те, кто утром принимал участие в практикуме, мысленно возносили молитвы Всеблагому, благодаря за то, что они-то, в отличие от бедолаги Чеса, все еще живы. Те, кому битвы только предстояли, взвешивали свои шансы и смотрели на командира своего звена новым взглядом: «Он точно достоин этого звания? Он сумеет защитить команду?»
Вернона отправили в карцер на пять дней. В заключении, конечно, не сахар: крошечная клетушка два на два метра, без окон, голые каменные стены, покрытые изморозью, тонкий тюфяк на полу, но наказание закончится и Колояр продолжит учебу. Не сомневаюсь, он останется все таким же наглым, самоуверенным и мерзким, а вот Чес ушел туда, откуда не возвращаются.
Второй день практикумов принес следующую смерть. Погибла кадет Тин: испугалась, побежала, не послушавшись приказа своего эфора замереть на месте, скел настиг ее в два счета…
Второй день подряд после ужина первогодков отводили попрощаться к стене Памяти, на которой появились новые имена. Стыдно признаться, но в глубине души я радовалась, что обе смерти не заставили меня горевать. Чес, откровенно говоря, был тем еще засранцем, а кадет Тин принимала активное участие в травле «Достань Дейрон»: благодаря ее стараниям я однажды пришла на лекцию мейстера Шоаха облитая компотом и первые минуты занятия извлекала из волос запутавшиеся в них ягоды.
Но кадет Иделис рыдала так, что сердце разрывалось: они с Тин дружили. И я, глядя на нее, тоже скорбела. Может быть, не о Чесе или Тин, но обо всех погибших на этой бесконечной войне, об отце, о родителях Тайлера, о Майе…
Через день наше звено снова вышло на бой. На этот раз противником оказался дрейк – старый знакомец из подземелья: в прошлый раз он не успел добраться до меня, хотя очень старался. На первых порах желторотики сражались с бестиями второго класса опасности: они не умели останавливать время, проходить сквозь стены или выдыхать ядовитые испарения. Самых страшных приберегали на конец семестра. Вот только князь Лэггер наверняка привезет для меня не безобидную зверушку…
Во второй раз битва пошла по знакомому сценарию: мы измотали тварь, и я подобралась достаточно близко, чтобы заглянуть в пульсирующие зрачки, но… снова без толку. Я ничего не почувствовала! Кроме разве что ужаса – но он вряд ли считается. Ни малейшего отголоска дара!
Тайлер выдернул меня из-под носа дрейка, но потом положил свою ладонь поверх моей, удерживающей стик, надавил, разложив оружие, и твердо сказал:
– Убивай.
– Я… не смогу…
– Сможешь, кадет Дейрон. Ты должна. Это приказ.
На самом деле бестию прикончил Тайлер, но моей рукой – направлял ее. Я ощутила агонию твари, ее дрожь, пробежавшую по корпусу стика. Как же невероятно жутко, как чудовищно – лишить кого-то жизни, пусть даже тварь Изнанки. Да, я и раньше убивала: в пылу боя, защищаясь, но с холодным сердцем – никогда. Меня затошнило.
– Дыши, – тихо сказал Тайлер, закрыв меня спиной от взглядов команды: он знал, что я не хочу выглядеть слабой. – Первый раз всегда так. Надо привыкнуть.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Дурнота отступала.
– К этому… можно… привыкнуть? – прошептала я между вздохами.
– Можно, – негромко сказал Тай. – К сожалению.
– Я не понимаю, почему мы тренируем только Дейрон? – раздался возмущенный голос Лесли, окончательно приведший меня в чувство. – А когда будем развивать мой дар?
Лейс сам нашел для себя объяснение происходящему: он решил, что чем ближе кадет подбирается к твари, тем быстрее пробуждается его дар, а уж если посмотреть бестии в глаза, считай, дар у тебя в кармане. Мы его не разубеждали.
– Твой – следующий, – сухо ответил Тайлер.
– Уж надеюсь! – брюзжал Лесли. – Несправедливо, что все носятся с Дейрон только потому, что она командир звена. И вот помяните мое слово – дар у нее жалкий, как она сама, и яйца выеденного не стоит!
Тайлер переместился к Лесли в мгновение ока, навис над ним, и Лейсу пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть взбешенному эфору в лицо. Он сразу заткнулся, побледнел и попятился. От человека с таким выражением лица, какое сейчас было у Ледышки, я бы и сама пустилась бежать без оглядки.
– Еще раз!..
– Понял, понял, – пролепетал Лесли. – Это же я так… Это я переволновался немного…
Тай прожигал его взглядом, желваки ходили на скулах. Я испугалась, что он не сдержится, размажет Лесли, а потом дисциплинарная комиссия и Тайлера упрячет в карцер. Эфор несет ответственность за всех своих подчиненных. Нельзя, чтобы он из-за меня совсем потерял голову.
– Кажется, я ногу подвернула! – пискнула Веела. – Ай, наступить не могу.
Вот актриса! Я сразу догадалась, что она отвлекла Тайлера, а вот Ронан поверил, подхватил Вель на руки. Тайлер повел плечами, резко отвернулся и направился к выходу.
Глава 39
Практикумы не только развивали наши бойцовские навыки – после первой же битвы все кадеты увидели дороги Академии, даже те, в ком раньше не ощущалось и проблеска будущего дара. За завтраком в столовой за столами первогодков стало малолюдно: сразу после утреннего построения желторотики отправлялись прокладывать зачетный маршрут под присмотром эфоров.
Кроме того, после боев с бестиями у нескольких человек на курсе открылся дар. В перерывах между лекциями, в столовой, на самоподготовке в библиотеке, даже во время тренировок на матах мы только и делали, что смаковали подробности манифестаций, иногда забавных, а иногда и жутковатых.
Кадет Листори, когда его звено одолело атлана, вышел в коридор, оперся рукой о стену и накрепко примерз к ней, как бывает, когда тронешь на морозе языком железные перила. От ладони Листори по кирпичной кладке побежали морозные узоры, а он с перепугу заорал и попытался оторвать руку, но чем больше он нервничал, тем сильнее проявлял себя дар криокинеза. В итоге весь коридор покрылся инеем, на потолке выросли сосульки, и даже эфор Навье слегка обморозил руки, когда, пытаясь успокоить своего подопечного, хлопал его по плечам. Теперь Листори ходил в теплоизоляционных перчатках, сшитых из кожи флинта и уплотненных несколькими слоями ткани. Листори едва удерживал в пальцах, сейчас похожих скорее на клешни, перо или ложку. Но скоро к нему пришлют наставника, как лейтенанта Клайна прикомандировали к Академии для обучения Рона, и тот быстро научит его справляться с даром.
Кадет Винклер из группы эфора Хоффмана чуть было случайно не угробил кадета Латгарда. Он оказался гидрокинезиком, то есть мог управлять жидкостью, а так как никакой другой жидкости поблизости не оказалось, он остановил ток крови в венах бедолаги Латгарда – насилу откачали. Винклера пока поселили в отдаленном крыле Академии, где как раз обустроены комнаты для кадетов с потенциально опасными дарами.
Медея оказалась мимиком, так по-простому называли дар адаптивной мимикрии: она полностью сливалась с предметами и стенами, становилась почти невидимой. Самое смешное, что сама Медь не сразу поняла, что дар проснулся, и сообразила только после того, как мейстери Луэ не обнаружила ее на лекции.
– Где кадет Винс? – спросила она, обводя аудиторию пристальным взглядом. – Кадет Галвин, где ваша подчиненная? Почему она не пришла на занятие?
Атти растерянно озирался.
– Да как же… Я видел ее на утреннем построении, она шла вместе со всеми!
– Я здесь! – произнесла удивленная и в то же время рассерженная Медея. – Атти, разуй глаза!
Мы все повернулись на голос, но увидели сначала только стол и скамью – потом Медея сдвинулась и стал заметен силуэт, отражающий стену, краешек двери и даже Барри, сидящего у нее за спиной.