— Нет, я изображаю Ингрид Дизель.
— Не слышал. У вас исключительные физические данные. Я вас беру без пробы. Вас ждет грандиозный успех! Карин, дай-ка нам контракт.
— Карин не даст нам ничего, кроме показаний по делу Бонен, — фыркнула Лола.
— Мадам, я нюхом чую талант, как вы подозреваемого! Карин, дай же нам контракт.
— Ингрид Дизель — стажер Департамента полиции Лос-Анджелеса и прикомандирована к нам для изучения европейского опыта. Советую вам вести себя корректно.
— Карин, почему ты не предупредила, что эта женщина-полицейский пришла сюда с комиссаром Жесть?
— Жост.
— Как вам угодно. Хорошо, в таком случае давайте побыстрее. У меня еще полно прослушиваний. И если все претенденты не лучше рохли в парео, то это надолго.
Мадам Лебуте наконец положила трубку и поднялась с самым угрожающим видом. Рядом с ней Жорж показался еще меньше. Лоле представился гном — спутник валькирии. Супруги Лебуте тут же позабыли о посетительницах и затеяли перепалку. Карин требовала от мужа признания в том, что он посылал Алис работать без ее ведома. На каких-нибудь темных вечеринках.
— С меня хватит, пойду-ка разнюхаю, что там за претенденты, — сказал Монтобер. — Счастлив был видеть вас, мисс Дизель. Не каждый день полиция Лос-Анджелеса оказывает нам честь выйти на сцену.
Монтобер ушел, а Ингрид ответила на молчаливый вопрос Лолы, с невинным видом пожав плечами. Они подождали, пока минует гроза, но Лебуте взяли дополнительное время.
— Должно быть, Алис Бонен нелегко жилось с этой парочкой, — вздохнула Ингрид. — Руку даю на отсечение.
— Удачная метафора.
— Fuck! С языка сорвалось.
Препирательство становилось захватывающим. Жорж клялся всеми богами, что все вносилось в бугалтерские книги и никогда он не использовал таланты Алис в тайне. Какое-то время Лола позволила им выпустить пар и прервала спор. Кто имел зуб на Алис?
— Только не говорите мне, что вы не подумали о проституции.
— Поясните вашу мысль, мадам.
— Возможно, Алис встречалась в отеле с клиентом, и это плохо кончилось.
— У вас есть доказательства?
— Эти девушки, которые стремятся к успеху, обычно готовы и к этому. У них нет никакого самолюбия!
— Что с того? «Проститутки — это неограненные светские женщины», как говорил Дженсон.
Владелица «Праздника, который всегда с тобой» отмахнулась от цитаты, бросив на мужа злобный взгляд.
— Алис была неуживчивой, выпивала, но шлюхой она не была. Ты во всем видишь плохое, Карин.
— Это была неуровновешенная и заносчивая девчонка. Мне она не нравилась, и я не боюсь в этом признаться.
— Да брось, тебе вообще никто не нравится.
— У нее были враги? — спросила Лола.
— Нет, но и друзей тоже не было. Одно время она работала с Мирей. Помнишь, Карин? Это дуэт Мадонна-Бритни. Безпроигрышный вариант. Они пользовались спросом у заказчиков.
— Пока не переругались, — просюсюкала Карин.
— Из-за чего?
— Мирей Кот танцевала лучше, Алис ей завидовала.
— Ну уж нет, как раз наоборот, — возразил Жорж, — Алис танцевала лучше. И сравнивать нечего.
— Дайте мне координаты Мирей Кот.
Карин Лебуте впилась взглядом в глаза отставного комиссара, схватка титанов длилась недолго. Она сдалась, пожав плечами, и обратилась к своей базе данных. Записала номер на бумажке и неохотно протянула Лоле, которая с преувеличенной вежливостью поблагодарила ее, потом поднялась и вышла из бюро. Ингрид последовала за ней.
— Я провожу вас, — предложил Жорж Лебуте.
Выйдя на улицу из помещения «Праздника, который всегда с тобой», где было темно, как в пещере, все невольно заморгали. Солнце ярко освещало белоснежный фасад церкви Пресвятой Марии Батиньольской.
— Вы должны простить мою жену. Она потрясающий управляющий, но счета, контракты, установленные заказчиками сроки — все это сплошной стресс. Я-то, по крайней мере, хоть с артистами работаю.
— Надо простить и вашего шурина. Это потрясающий чудак.
— Отнюдь, это завсегдатай ночных клубов. Ролан живет по ночам. Днем он не от мира сего. Он ведет себя как праздный вельможа. Но на самом деле он работает как вол.
— У меня сложилось впечатление, что я его только что разбудила.
— Он после вечеринки. Не обращайте внимания на его развязные манеры. Сейчас он сделает свои ежедневные двадцать заплывов в бассейне на улице Жонкьер.
— А кроме бассейна в чем он еще барахтается?
— Ролан — наш разъездной представитель класса люкс. Он делает нам рекламу повсюду: на приемах, в клубах, в барах. В наше время клиенты, у которых есть деньги, чтобы платить за праздники, стали редкостью. Их надо искать. А Ролан умеет просить, не выглядя навязчивым.
— Полная противоположность полицейским.
— Он всех знает. Он никогда не расстается с тем, что вы вполне можете называть светской записной книжкой. Эта маленькая черная записная книжка кажется пустяком — Ролан придерживается старой школы, он ненавидит базы данных, но она стоит целого состояния. Но мой шурин не сноб, на страницах его книжки можно найти и больших шишек, и никому не известных его приятелей. Он остался очень простым человеком. А ведь в сущности, он мог бы сбить спесь с любого академика. Прежде чем его отец спустил все состояние, он сумел получить высококлассное образование. Он учился в школе вместе с министром внутренних дел. Представьте, что это будет значить для нас, если Елена Прекрасная победит на ближайших президентских выборах! Господи! При одной мысли об этом у меня голова идет кругом!
— Ваш шурин ладил с Алис Бонен?
— Они были, что называется, одного поля ягоды. Странно, да? Тот же непримиримый характер. Все дело наверняка в этом. Извините за настойчивость, мадемуазель Дизель, но вы могли бы воспользоваться своим пребыванием здесь, чтобы подработать и расширить свой кругозор с помощью нашей фирмы. Полиция Лос-Анджелеса ничего не узнает.
— Полиция Лос-Анджелеса в конце концов всегда все узнает, — вставила Лола.
— У вас такая внешность! Даже без макияжа. Если с вами немного поработать и подобрать хороший парик — успех будет ошеломляющий!
— Вы бы потом пожалели, — продолжала Лола. — Танцовщица из нее никакая. Совершенно нет чувства ритма. Да еще и застенчивая, как фиалка. Let's до, lieutenant Diesel!
— Sir! Yes, Sir!
12
В сквере Батиньоль Ингрид и Лола нашли уютную скамейку. Они полюбовались стайкой ребятишек, резвившихся на солнышке, и Лола задала вопрос, который долго вынашивала:
— «Не каждый день полиция Лос-Анджелеса оказывает нам честь, выходя на сцену». На что намекал Ролан Монтобер, Ингрид?
— Если хочешь знать мое мнение, всем этим господам пошел бы на пользу хороший массаж.
— В этом ты права. Но признайся, моя дорогая. Посмеялись и хватит.
— Монтобер — завсегдатай «Калипсо».
— Только этого не хватало!
— Он один из тех, которые никогда не платят, потому что цепляют других клиентов.
— Ты хочешь сказать, приводят?
— Ну да. Я знаю его в лицо, но никогда не слышала его имени. Теперь услышала.
— А он, значит, узнал, как зовут твою татуировку?
— Возможно.
— А если Тимоти узнает, что ты изображаешь лже-полицейского из Лос-Анджелеса и попадаешься на глаза тем, кто приводит клиентов?
— Тогда я в два счета распрощаюсь со своей работой, — ответила Ингрид, щелкнув пальцами.
— Вот черт!
— Yeah! Fuck and fuck!
— Я могу попытаться все объяснить Тимоти Харлену.
— И не мечтай! Остается только надеяться, что Ролан Монтобер поступит как джентльмен и забудет обо мне. Куда мы теперь?
— Проверим, как держит свое слово малыш Паризи. Заставим его оплатить счет за телевизоры, как было условлено. Это меня развлечет. Дальнейшее в тумане.
— То есть?
— Когда Папаша Динамит вырвется из лап полицейских, мы спросим у него, продолжать ли нам копаться в прошлом Алис. Есть и другой вариант: пусть Гном запутает дело так, что сам черт ногу сломит, тогда Морис ничего не узнает.
— Ты боишься, что он узнает другую Алис, не ту, которую любил?
— Вполне возможно, однако кое-какие маленькие проблески оставляют нам надежду. Все это очень ненадежно, но иногда хватает и пустяка.
— Например?
— Бартельми носит в кармане словарь пиджин. А точнее, tok pisin, языка папуасов. Эта книжечка его интригует. Он постоянно в нее заглядывает, пытаясь понять.
— Что понять, Лола?
— Зачем Алис носила с собой в сумочке этот словарь, черт возьми! И почему она так интересовалась Папуа-Новой Гвинеей.
— Мечтала туда съездить.
— Загвоздка в том, что тяга к южным морям не вяжется с желанием выброситься из окна. И потом, Папуа очень далеко, и там нет ни мобильных телефонов, ни асфальтированных дорог, ни яхт. Зато еще попадаются людоеды.
— Ты хочешь сказать, что такая страна вряд ли способна привлечь «неограненных светских женщин»?
— В отличие от Флориды или Монако, там маловато миллиардеров. По тамошним меркам богатый тип — это тот, у кого самая красивая шляпа с перьями и самая лучшая пирога. Этот словарик совершенно не интересует Садового Гнома, зато интересует меня.
Ингрид только открыла рот, чтобы сказать: «Ты меня убедила, Лола, будем оптимистами!» — но слова застряли у нее в горле. Комиссар Жан-Паскаль Груссе с подручным в бежевом плаще только что появился и улыбался столь же любезно, как тюремщик, у которого украли форменную фуражку.
— Сам не понимаю, почему я до сих пор не забрал вас в участок, мадам Жост.
— Да, я поживаю прекрасно, комиссар Груссе. А вы? Всегда так приятно бывает поболтать с вами о том о сем. Вы мне представите вашего друга?
Бежевый плащ ограничился невнятным бурчанием, Лола ослепительно улыбнулась в ответ.
— Имя Диего Карли вам о чем-то говорит? — продолжал Груссе.
— Это мой друг.
— Несомненно, как и Морис Бонен. Он нам долго орал об этом. А супруги Лебуте и Монтобер — тоже ваши друзья?
— Себя не переделаешь. Люблю человечество. Даже у бывших полицейских есть функция сопереживания, вам не кажется? Нет, конечно, вам так не кажется.