— «I can't get nо satisfaction»,[35] — узнала Ингрид. Лола тем временем сообразила, что звонит мобильник Монтобера, и нажала на кнопку yes.
— Что-что? — спросила Лола одновременно у Ингрид и у своего собеседника.
— Эта мелодия — шлягер «Роллинг Стоунз», — пояснила Ингрид. — Ты наверняка слышала.
Лола знаком велела Ингрид молчать и продолжила говорить самым любезным голосом. Нажав на отбой, она взглянула на Джеки, который сидел на берегу в обнимку с чемоданом на колесиках и радостно улыбался.
— Это агент Бьёрк, — сообщила она Ингрид. — Он хотел, чтобы Монтобер подтвердил, что завтра будет на частной вечеринке. Похоже, там будут все. А главное, Катрин Денев.
— В таком случае мы тоже туда пойдем, — ответила Ингрид.
Лола согласилась, что это будет приятным разнообразием после больничной еды Святого Фелиция. Они как раз направлялись в сторону больницы. По пути опять зазвонил телефон.
— «I can't get nо satisfaction», ну да, ты права, — подтвердила Лола, прежде чем ответить, представившись помощницей Ролана Монтобера.
На сей раз звонили насчет коктейля у Тробона. Предполагалось отметить появление новых сумочек, разработанных японским дизайнером Кеном Камияной. Там тоже будут все, а главное, Жерар Депардье.
— Если все и всюду будут в одно и то же время, стоит пойти посмотреть, как это им удается множиться простым делением, словно инфузориям-туфелькам, — решила Ингрид. — Только вот не знаю, что выбрать: сумочки или Бьёрк? Бьёрк или сумочки?
Подруги проникли в уже хорошо знакомую им часть больницы Святого Фелиция, миновали отделение скорой помощи и подождали, когда в коридоре никого не будет. Потом Лола привела в движение неподатливую дверь, всегда уступавшую сильному нажиму. Они вошли в часть здания, которую Диего называл «зоной Икс», а Ингрид предпочитала именовать the devil's asshole.[36] Лола на секунду осветила лицо подруги, та прыснула и пошла дальше.
Перед ними открылась картина разрухи, кладбище ржавого хлама. Повсюду валялись кучи дырявых труб — бесполезных и обшарпанных. В трещинах на грязных бетонных стенах красовались надписи. Диего посоветовал им быть осторожными. Они разгуливали по заброшенному двухэтажному крылу больницы. Случалось, что этим кратчайшим путем пользовался и медицинский персонал. Иногда по нему перевозили тележки с использованным медицинским материалом и грязным бельем. Диего достал для них надувные матрацы и одеяла. Они могли проскользнуть в столовую для персонала, если им удастся смешаться с толпой в час пик. Могли быстро пользоваться душевыми в свободных палатах.
Они разложили припасы, похищенные на улице Трюфо: фуа гра, прекрасный хлеб, красивый штопор, классический швейцарский нож. Две ночи они уже провели в «зоне Икс», к великому несчастью Ингрид. Американке казалось, что они в чреве какого-то чудовища, зараженного паразитами. Только она одна слышала, как пищат мыши, бегают крысы, ползают черви и тараканы. Лоле же удавалось нормально выспаться. Она устроилась поудобнее на своем надувном матраце, открыла черную записную книжку и стала читать под желтым кругом карманного фонарика. Рядом с ней сидела Ингрид в позе лотоса и выполняла расслабляющие упражнения. Лола не признавала себя побежденной, сегодня ночью они с подругой разопьют бутылочку шато-марго 1990 года из особого запаса Монтобера; и это вино примирит ее с жизнью в целом, как и с некоторыми ее неприятными сторонами.
— Жорж Лебуте не преувеличивал, — объявила она едва ли не с восхищением. — Наш светский человек знаком со всеми оригиналами.
— Оригиналами?
— В «Празднике, который всегда с тобой» мы видели много удачных двойников. Ты согласна со мной?
— Разумеется.
— Так вот, у Монтобера есть телефоны их оригиналов.
— Даже Элвиса? Выходит, он не умер?
— Нет, Элвис в списках не числится. Равно как и Авиньон и Орлеан.
— Удивительно.
— Но зато там хватает политиков, в том числе Элен Плесси-Понто, министр внутренних дел.
— Которая, возможно, будет вашим президентом в 2007 году.
— Возможно. Но, честно говоря, меня это не колышет.
Лола сообщила, что у Монтобера были записаны телефоны Алис Бонен, Мирей Кост и Тимоти Харлена.
— Нас там нет, Ингрид, так же как нет Паризи или Гарнье, постановщика, сидящего в тюрьме, и Диего, медбрата и любителя танцев.
— Выходит, мы мало что узнали из этой записной книжки.
Лола просмотрела кипу пригласительных билетов.
— На всех есть пометка: «Приглашение на одну персону, предъявить при входе». Как же нам удастся пройти вдвоем?
— Ты это серьезно насчет коктейлей?
— С Монтобером меня объединяет по крайней мере то, что я серьезно отношусь к еде. И если мы хотим эффективно работать, нам нужно набираться сил. Тут бульон жидкий, как лимфа, а бифштекс жесткий, как подошва. Ну что поделаешь. Так уж, видно, суждено, что мы будем лишены простых радостей жизни.
Лола вздохнула и убрала приглашения и записную книжку. Пора было идти на ежедневную встречу с Диего в отделение скорой помощи, ведь, по старинной поговорке, легче всего затеряться в толпе. Накануне они поручили ему сходить к лейтенанту Бартельми домой и попросить его заняться Паскалем Грегорьо. Они подождали, когда у медбрата Карли выдастся свободная минута. Рядом с ними мужчина лет тридцати в шейном корсете и рукой в гипсе, похоже, дремал, кое-как расположившись на трех стульях. Что делает в отделении скорой помощи парень с уже наложенным гипсом?
Медбрат Карли рассеянно выслушал рассказ Лолы о бутылках и трофеях Робина Гуда. Он с огорчением объяснил, что Бартельми должен теперь сидеть тихо и не высовываться. Садовый Гном пригрозил его уволить. Диего подошел к спящему, потряс его. Поморщившись, тот выпрямился.
— Поль! А Поль! Ты почему не идешь домой? Тебе уже лучше.
— У меня нет дома.
— Как так?
— Кафе закрыто. Я не знаю, куда идти, пришел вот к Адаму. А его нигде нет.
Диего повернулся к Лоле.
— Поль говорит об Адаме Ноне, уборщике. И правда, что-то его не видно. Ты не окажешь мне услугу, Лола?
25
Они направились к улице Тераж, ведя с собой того, кого Ингрид, наконец, узнала. Это оказался тот самый больной в ужасном состоянии, у постели которого дежурил когда-то уборщик печального образа. Теперь они знали, как его зовут.
Поль волочил ногу, они приноравливались к его походке. Он рассказал им о своих несчастьях. Он жил и работал у своих дяди и тети, владельцев кафе. В обмен на пропитание и кров он мыл посуду, чистил овощи, убирал кафе и квартиру, ходил за покупками, гладил, кроме того, чистил обувь. И с лестницы-то он упал, когда протирал окна кафе «У Люлю».
Дверь кафе оказалась запертой. Из-за витрины долетали обрывки песни. Поль обратил их внимание на то, что не было таблички «Закрыто», которую дядя Люсьен всегда вывешивал, прежде чем запереть кафе на ночь. К тому же «У Люлю» должно уже было открыться. Лола спросила, почему у него нет своего ключа. Он объяснил, что тетя хотела знать, когда он приходит и уходит, и считала, что он слишком молод для того, чтобы иметь свои ключи. Ингрид набрала номер телефона, указанный на стеклянной двери, и на фоне музыки послышался звонок. Хозяева жили в квартире над кафе и должны были взять трубку, так как номер в кафе и квартире был один.
— Они живут наверху, а где же живешь ты, Поль?
— Ну там… внизу.
— Где внизу?
— Где бочки и бутылки.
— В погребе?
— Э-э-э, да, в погребе.
Они обменялись понимающими взглядами. Потом Лола предложила взломать замок. При ней был прекрасный штопор Монтобера, который, должно быть, осчастливил тысячи людей. Она вынула его из кармана и задумчиво рассматривала. Жаль было уродовать такой инструмент. Ингрид предложила разбить стекло, чтобы открыть дверь изнутри. Поль перепугался, уверяя, что дядя рассердится. Лола объявила, что другого выхода нет; если необходимо проложить дорогу, приходится пробираться сквозь джунгли с мачете в руках, иначе не попадешь в царство Истины. Пока Лола гипнотизировала Поля рассказами о путешествиях в духе Конрада вперемешку с Левингстоном, Ингрид ударила в дверь правой кроссовкой. Звон разбитого стекла растворился в уличном шуме.
В кафе пахло горячими сандвичами, табаком и алкогольными напитками всех видов. Но им не ударил в нос тошнотворный запах, говорящий о том, что здесь произошло убийство.
Здесь действительно звучала песня. Бодрый голос Пьера Перре плохо вязался с мрачной обстановкой кафе.
«Ее зовут вертихвосткой, цветком пригорода. / А талия у нее тощая, как пенсия у стариков…»
— Дядюшка Люсьен никогда не оставляет включенным радио. Зачем зря расходовать электричество.
Втроем они поднялись по лестнице, хорошо пахнувшей настоящим воском, как в прежние времена. Лола представила себе, как Поль часами натирает ее по старинке, стоя на четвереньках. Квартира была битком набита мебелью, также тщательно натертой воском, безделушками и скатерками. Единственное, что напоминало о современности, — это внушительных размеров телевизор. Так как дяди и тети в их уютном гнездышке не оказалось, все спустились в бар.
За стойкой сидел мужчина. Вскоре выяснилось, что это был Жерар, местный завсегдатай. Верный клиент настойчиво требовал стаканчик белого вина, и Поль поспешно прошел за стойку, чтобы обслужить его здоровой рукой. Жерар разговорился с вновь обретенным официантом, упомянув о своем отчаянии, когда он обнаружил, что его любимое заведение закрыто, и о том, что уже подумывал открыть конкурирующее кафе. Лола завершила свой обход и встала посреди кафе, скрестив руки на груди. Резвясь, ностальгия перепрыгивала из эпохи в эпоху. Перре со своим цветком предместья умолк. Жоржет Плана вносила свою ботаническую лепту, распевая «Рикита, прекрасный цветок Явы», и жаждала любви и поцелуев, как все или почти все.