Каплер был особенным заключенным, только что вернувшимся оттуда. Его помнили, любили, готовы были помочь. И все же кто-то из знакомых донес. А может быть, его «вели» от самой Воркуты. Кто-то упорно не желал, чтобы Каплер появился в столице.
Его арестовали, когда он садился в киевский поезд. За ослушание наказали очень сурово — еще пять лет лагерей. Он просил вернуть его в Воркуту к Валентине, но пришлось ехать гораздо дальше — в Инту. Однако Алексея Каплера и это не сломило. Вскоре его снова пристроили на легкую работу в конторе.
Он переписывался с Валентиной и считал дни. В Воркуте ждать было легче. Здесь время тянулось невыносимо медленно. Наверное, поэтому неугомонный Люся Каплер и сорвался. А ведь мог благополучно пережить оставшийся срок. Но даже в сорок пять Каплер все еще оставался безрассудным, легкомысленным Люсей. Завел роман с женой какого-то лагерного начальника, потерял теплое место и был сослан на общие работы. Общие работы — это лесоповал или стройка в любую погоду. Особенно страшны были сорокаградусные северные морозы.
Алексей Каплер до ссылки никаких жизненных тягот и забот не знал. Его киевское детство было беззаботным и обеспеченным. Отец, состоятельный человек, посылал детей учиться за границу, сумел дать им хорошее образование. И тем не менее этот баловень судьбы стойко и достойно перенес две ссылки. Не иначе как легкий нрав и мажорное восприятие мира помогли Алексею Каплеру выжить и сохранить себя от отчаяния, озлобления.
Как-то один из заключенных, бывший студент ВГИКа, недавно попавший в лагерь, спросил его, бывалого зека, уже заканчивающего срок:
— Скажите, а вы не родственник тому самому, знаменитому Каплеру?
И бывалый зек, усмехнувшись, ответил не без гордости:
— Ай эм!
Студент обомлел и вначале не поверил. Может быть, к началу пятидесятых прежнего неугомонного Люси уже и не было. Внешне Каплер очень изменился. Но далеко не к худшему. Черты лица смягчились, в глазах появилась легкая грусть. Добавить к этому благородную седину в волосах — и перед нами портрет нового Алексея Каплера, мудрого, сдержанного и доброжелательного ведущего «Кинопанорамы», на многие годы ставшей любимой передачей миллионов телезрителей.
После возвращения Каплер с прежней энергией принялся завоевывать тот мир, без которого не мог жить, — мир кино. Он был слишком деятельной натурой, чтобы довольствоваться вторыми или третьими ролями. Он всегда играл только главные, самые видные. И судьба к нему благоволила, словно искупая вину за погубленные годы ссылки.
Если это десятилетие считать своеобразной вехой в жизни, то слава Алексея Каплера «после», конечно, намного превзошла его популярность журналиста и сталинского лауреата «до». Появилось новое чудо — телевидение. Оно позволило Каплеру запросто войти в каждый дом и принесло ему известность, о которой он едва ли мечтал.
Каплер выгодно отличался от ведущих телепрограммы той поры. Почти все они сидели перед телекамерами с каменными физиономиями, словно аршин проглотив, боялись сказать лишнее слово, часто вещали по бумажке. Конечно, Алексей Каплер был среди этих истуканов самым «человечным». Он разговаривал с телезрителями мягко, доверительно, но без заискивания и панибратства. Почему мы устремлялись в пятницу, в один и тот же час к экранам телевизоров? Потому что в «Кинопанораме» звучало настоящее живое слово — редкое в те дни.
Личная жизнь сложилась тоже очень счастливо. Они поженились с Валентиной Георгиевной и несколько лет прожили очень дружно. Это была очень гармоничная и любящая пара. Мудрая Валентина Токарская не требовала от мужа невозможного, то есть верности. Хранить верность одной женщине — это было выше его сил. Жена предпочитала не замечать его многочисленные увлечения.
О встрече с Алексеем Каплером через одиннадцать лет Светлана вспоминает в «Двадцати письмах к другу»: «На втором съезде советских писателей в Кремле, в залитом огнями Георгиевском зале я встречаю Люсю…»
Они встретились, и роман на короткое время возобновился. Но Каплер уже не был прежним Люсей. И самое главное — переменилась сама Светлана. Пожалуй, десять лет скучной и благополучной жизни сильнее искалечили ее характер, чем ссылка Каплера. Все чаще проявлялись непредсказуемость поступков, неоправданные взрывы гнева и нелогичность поведения.
Зачем, например, Светлана отправилась в театр объясняться с Валентиной Токарской? «Не знаю зачем, — признается сама Светлана. — У меня было смутное чувство, что мне надо это сделать». Это «смутное чувство» все чаще ею управляло, и она не давала себе труда подумать, заслуживает ли доверия этот советник.
Встреча с женой Люси стала большим ударом для Светланы. Она поняла, что эту пару связывают слишком крепкие узы и разорвать их ей не удастся, сколько бы она ни старалась. Это открытие ее страшно уязвило. Токарская вежливо выслушала сбивчивые объяснения: она любит Люсю и потому имеет на него какие-то непонятные права…
Светлана как будто не понимала, ей и в голову это не пришло, какой чудовищный поступок она совершила: явилась к обманутой жене, чтобы сообщить — у меня связь с вашим мужем и мне он нужнее, чем вам!
«Она была очень мила со мной — немолодая, умная, изящная женщина, актриса до мозга костей. Она хотела быть доброжелательной и великодушной», — с раздражением писала Светлана. Она ожидала другого. Может быть, надеялась, что Токарская вспылит и в сердцах выгонит мужа или уйдет сама. По натуре Светлана была разрушительницей и умела вносить сумятицу и раздоры в отношения между людьми.
Но интеллигентная и мудрая Валентина Георгиевна словно стояла не рядом с ней, а на высоком пьедестале. Светлана почувствовала себя простушкой, обывательницей, которая явилась для того, чтобы разбить окна сопернице и оттаскать ее за волосы.
Токарская только улыбнулась в ответ на ее взволнованные признания и претензии и спокойно объяснила, что считает мужа свободным человеком и позволяет ему жить так, как он хочет. «Да, я всегда знала, что Люся очень неверный человек, — сказала она на прощание. — Не обольщайтесь. Он любил в своей жизни одну лишь Тасю Златогорову, но даже и ей он не был верен. Это такая натура».
Недаром Светлана Аллилуева не включила этот эпизод в первое издание книги. В слишком неприглядном свете она себя выставила. С какой горечью написаны эти строки: «Мне нечего было больше говорить. Я получила все те удары, которых искала получить. Я знала — это конец всему. Люся ополчился теперь против меня, его негодованию не было границ. Его не стало больше.
— Зачем ты сделала это? Ты можешь объяснить мне?
Нет, я не могла объяснить. Что-то двигало мной помимо моей воли» («Двадцать писем к другу»).
На этот раз произошел полный разрыв, хотя из этих строк нетрудно понять, как отчаянно хотелось Светлане удержать Люсю. Но в его голосе она уловила нотки неприязни. Трудно было вывести из себя добродушного, терпимого Люсю, но Светлана ухитрилась это сделать.
И все-таки они иногда встречались после этой ссоры. В своей книге «Дети Кремля» Лариса Васильева довольно подробно рассказывает о жизни Алексея Каплера после ссылки, хотя он никогда не принадлежал к кремлевской элите. Уже в зрелые годы он встретил свою последнюю большую любовь — поэтессу Юлию Друнину, ушел от Валентины Токарской и женился на «Юленьке». По общему мнению друзей и знакомых, это был один из тех редких браков, которые совершаются не на грешной земле, а на небесах. Супруги редко расставались даже на несколько дней, а если это случалось, они писали друг другу нежные письма и посылали телеграммы.
Конечно, до Светланы доходили слухи об этом идеальном союзе. Она всегда проявляла ревнивый интерес к личной жизни знакомых и родственников, может быть, потому, что у самой эта жизнь не складывалась. Каплер никогда не искал с ней встреч. Но Светлана не могла отказать себе в удовольствии хотя бы изредка его увидеть. Она приходила к нему домой, и они о чем-то подолгу беседовали. О чем? Юлия Друнина не была ревнива и не проявляла женского любопытства делам мужа.
Алексей Каплер прожил долгую счастливую жизнь. Громкой славы, удач, благополучия и любви ему выпало гораздо больше, чем испытаний и трудностей. Этот баловень судьбы ухитрился обмануть старость. Старости у Алексея Каплера как будто и не было. До последних дней он работал: преподавал во ВГИКе, читал чужие рукописи, по возможности их пристраивал. Он любил помогать и опекать молодежь.
Умер Каплер 11 сентября 1979 года Юлия Друнина так и не сумела оправиться после его смерти. Она называла мужа последним Дон Кихотом. И за то, что он по-рыцарски относился к женщинам, боготворил их. И за то, что он мог, не задумываясь, броситься на помощь к ближнему.
У Юлии Друниной было все — ее творчество, общественная деятельность, друзья, близкие. Тем не менее однажды, в минуту черной тоски и отчаяния, она вошла в гараж и, плотно прикрыв дверцу машины, включила зажигание. Таким странным способом она решила уйти из жизни, которая без Дон Кихота стала для нее пустой и невыносимой…
Первое замужество Светланы
Весной 1943 года Сталин приказал «закрыть» Зубалово, а Василия и Светлану изгнать «за разложение», за то, что «превратили дачу в вертеп». Пострадали и ни в чем не повинные бабушка и дедушка, их отправили на лето в какой-то санаторий. Василий давно уже устраивал в Зубалове вечеринки с танцами и обильными возлияниями. На такие мелкие шалости отец не обращал внимания. За Василием водились грехи пострашнее, например, рыбалка с противотанковой миной и с человеческими жертвами. Молодой генерал в мае 1943-го попал за это в карцер, а потом отправился в ссылку. На несколько месяцев отец о нем забыл.
Гневался он на Светлану. После ее романа с Каплером опустело Зубалово. И в кремлевской квартире глава семейства устроил разгром и выставил вон Александру Николаевну Никашидзе. «Шпионство за мной, копание в моих тетрадях и письмах, подслушивание телефонных разговоров с Каплером и тому подобное — ее не спасли», — злорадствовала Светлана. А провинилась бедная Саша тем, что не смогла устеречь свою подопечную. Впрочем, она прекрасно устроилась, вышла замуж и с облегчением покинула эту сложную семейку и строптивую воспитанницу. За несколько лет своей службы «глупенькая Саша» дослужилась до майорского чина, перетащила в Москву родителей, братьев и сестер, выбила им квартиры. Целые легионы нахлебников кормились на казенный счет возле семей вождя и членов правительства.