Дэйви свернул за угол в южную часть сада, затем остановился, ошеломленный тем, сколько птиц собралось на крыше ле́дника. Сороки, а больше грачи. Характерные резкие звуки. Подойдя поближе, Дэйви заметил и пару воронов, сидящих отдельно от остальных на заборе. Блестящие черные падальщики. Забавно, подумал он. Обычно они держатся особняком.
Он двинулся дальше – осторожно, стараясь держаться поближе к забору и не потревожить птиц. Ему не хотелось их спугнуть. Если все сразу взлетят – жуть какой крик поднимут.
Дэйви подошел к двери заброшенного ле́дника, оглянулся через плечо, затем взял в руку висячий замок и осмотрел. Он был заперт. Дэйви поколебался, а потом вдруг решил – лучше уж не взламывать. Не хотелось, чтобы мисс Гиффорд, да и Мэри, если уж на то пошло, плохо о нем думали.
Дэйви свернулся калачиком у двери, скрестил руки на груди и нахлобучил на лицо кепку. Минут десять вздремнуть никогда не повредит.
Конни сама открыла парадную дверь.
– Мистер Кроутер, – проговорила она с удивлением.
– Простите, что беспокою вас в такой час, мисс Гиффорд, – сказал тот. – Вы позволите попросить вас уделить мне несколько минут?
– Конечно, входите.
Отступив назад, Конни заметила на паркете грязные следы полицейских ботинок.
– К сожалению, мой отец все еще в отъезде, мистер Кроутер, – сказала она, повторяя свою историю. – Вы надеялись увидеть его?
Кроутер снял шляпу.
– Вовсе нет. Я собирался зайти сразу же после вчерашнего трагического события, чтобы убедиться, что вы в полной безопасности в отсутствие вашего отца, но заботы навалились – знаете, как это бывает.
Конни улыбнулась.
– Да, конечно.
– А потом я встретил миссис Кристи. Бедная женщина вся в тревоге из-за того, что не смогла прийти к вам, как обещала: не нашлось никого, кто бы присмотрел за девочками, а приводить их с собой она сочла неуместным, – вот я и пообещал передать ее извинения, поскольку все равно направлялся в эту сторону. Она не хотела, чтобы вы волновались.
– Я бы не возражала против девочек. Мэри за ними приглядела бы.
– Думаю, миссис Кристи не хотела доставлять вам хлопот, – беззаботным тоном ответил Кроутер. – И, конечно, это была бы не слишком приятная прогулка с двумя маленькими детьми в такую погоду.
Конни кивнула.
– Очень мило с вашей стороны, что вы зашли передать мне это, мистер Кроутер.
Оба обернулись на звук, донесшийся из гостиной.
– Простите, мисс Гиффорд, я не знал, что у вас гости. Я не хочу вам мешать.
– Вы нисколько не мешаете, – сказала Конни, открывая дверь. – Полагаю, вы уже встречались с мистером Вулстоном.
Конни заметила, как в глазах Кроутера мелькнул интерес, хотя тот быстро скрыл его.
– Второй раз за несколько часов, – сказал он. – Еще раз добрый вечер, мистер Вулстон.
– Добрый вечер, Кроутер.
– Я думал, вы возвращаетесь в Чичестер, узнать, есть ли новости о вашем отце.
– Верно, хотя я, кажется, упомянул, что вначале намеревался посетить Блэкторн-хаус.
– Да-да, упомянули.
Конни была в недоумении. Гарри с такой теплотой отзывался о доброте Кроутера, а сейчас вид у него был враждебный. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, гадая, почему они держатся так настороженно.
– Мистер Кроутер пришел передать извинения миссис Кристи, – объяснила она. – Позволите предложить вам чего-нибудь выпить?
Кроутер вскинул руку.
– Нет, спасибо, я уже ухожу. Не хочу навязываться.
– Право, это самое меньшее, чем я могу вас отблагодарить после того, как вы проделали такой путь.
Вспомнив, что бренди она уже выпила, Конни налила обоим мужчинам виски.
– Спасибо, мисс Гиффорд, – сказал Кроутер, принимая стакан. – А Мэри сегодня не с вами?
– Я не хочу отвлекать ее от других обязанностей, – сказала Конни, поймав взгляд Гарри. – Так уж вышло, что сегодня у меня было несколько неожиданных посетителей.
– Нижнюю часть Милл-лейн затопило, – сказал Кроутер. – Скорее всего, двуколка не смогла проехать.
Он сделал глоток виски.
– Что касается всех остальных, я впечатлен их упорством. Вода стоит высоко. Кому же, интересно, захотелось рискнуть своими сапогами?
Конни улыбнулась, а затем жестом пригласила всех сесть.
– Спасибо, – сказал Кроутер, устраиваясь в одном из кресел у камина. – Так вы говорите, у вас было несколько нежданных посетителей?
– Сержант Пенникотт, например.
– Вот как? И чего же он хотел?
Конни бросила взгляд на Гарри, потом снова на мистера Кроутера.
– Я знаю, что Гарри… мистер Вулстон поделился с вами своими опасениями за отца. Как оказалось, он был прав. Пенникотт приходил по тому же делу. Он утверждал – не знаю, правда это или нет, – что мой отец и доктор Вулстон были знакомы.
– А это не так? – спросил Кроутер. Тон у него был небрежный, но Конни уловила в нем скрытый интерес.
– Насколько мне известно, нет, – ответила она. – Я никогда не слышала, чтобы мой отец упоминал о докторе Вулстоне. Я объяснила, что мы с Гарри впервые встретились вчера. Боюсь, он мне не поверил. Он все спрашивал, знаю ли я, куда подевался доктор Вулстон, и требовал адрес друзей, у которых остановился мой отец.
– И вы дали ему адрес?
Конни покачала головой.
– Не хочу, чтобы отца беспокоили, пока он не выздоровеет.
– Вы совершенно правы. – Кроутер сложил пальцы домиком. – Я по-прежнему считаю – надеюсь, вы простите, что я повторяюсь, Вулстон, – преждевременным предполагать, что с доктором Вулстоном что-то случилось. В конце концов, он пропал каких-то двадцать четыре часа назад. Если вообще пропал. – Он пристально посмотрел на Гарри. – Но, разумеется, если вы сочли нужным обратиться в полицию, то…
– Это был не я, Кроутер, – сказал Гарри. – Это клерк моего отца, Пирс, сообщил о его исчезновении.
Брови Кроутера взлетели вверх.
– Клерк? – Он уставился на Гарри. – Простите меня, но с какой стати он взял на себя такое решение? Это ведь наверняка выходит за рамки его обязанностей?
– Да.
– И что он сказал?
– Это только что стало известно, так что у меня не было возможности спросить у него.
– Но вы намерены это сделать?
– Разумеется, – сказал Гарри.
Конни заговорила быстро, не в силах смотреть на то подавленное выражение, которое снова появилось на лице Гарри:
– Как я уже сказала Гарри, мистер Кроутер, я совершенно уверена: можно с достаточной долей вероятности предположить, что отец уже ждет его дома.
– Ваш оптимизм – пример для всех нас, – сказал Кроутер.
Глава 33. Уэст-стрит. Чичестер
Пирс бросил последний взгляд на контору, затем вышел на Уэст-стрит и закрыл за собой дверь. Снял очки, протер их носовым платком и снова надел на покрасневший нос. Сенная лихорадка все еще беспокоила его, несмотря на сырость.
Он слышал, как колокола собора бьют без четверти семь – знакомые звуки эхом разносились между зданиями по тихим вечерним улицам. Обычно этот звук успокаивал. Весь день Пирс сожалел о своем порыве – отправиться из офиса Брука на рыночную площадь, чтобы поговорить с Пенникоттом. Полицейский явно решил, что Пирс поднимает шумиху по пустякам, и остаток дня клерк провел, разрываясь между надеждой услышать шаги доктора Вулстона и страхом перед этими шагами. Он боялся, что хозяин взыщет с него за вмешательство не в свои дела. А то и уволит без всяких рекомендаций. И куда тогда идти?
Пирс взглянул на телеграмму в руке. Ответ из окружной лечебницы был недвусмысленным. Экстренное заседание комитета не созывалось, доктора Вулстона никто не видел и не слышал о нем.
Глубоко обеспокоенный, Пирс повернул ключ в замке и потянул дверь на себя, чтобы убедиться, что она надежно закрыта. Он посмотрел на небо, с которого начали падать первые капли дождя, поднял зонтик и отправился в долгий путь домой, в Портфилд, на восточную сторону Чичестера.
В элегантном георгианском доме в конце Норт-стрит Льюис в третий раз поправил на столе суповую ложку. Поколебался, затем передвинул льняную салфетку чуть влево.
Два одинаковых прибора по обе стороны обеденного стола из полированного красного дерева. Один бокал для белого вина, другой для красного. Мясник сегодня утром привез баранину вместо курицы – там были какие-то затруднения, вчера лавку взломали, что отразилось на доставке заказов. Льюис полагал, что доктор Вулстон не станет возражать, но все же предусмотрительно присмотрел хороший кларет.
Льюис выглянул из столовой в прихожую, выложенную двуцветной плиткой в шахматном порядке, а затем зашел в гостиную на противоположной стороне дома. Поднос доктора Вулстона стоял возле его кресла. Тяжелый стеклянный стакан с маленькой порцией виски и маленький графин с водой. Все как полагается, исключая тот факт, что самого хозяина не было. От мистера Гарольда тоже не было ни звука, – правда, миссис Льюис считала, что это хороший знак. Если бы были плохие новости, их бы уже кто-нибудь сообщил.
Льюис не был в этом уверен. Он служил у доктора Вулстона уже двадцать пять лет. Сначала в армии, в удушающей жаре и кошмарах Трансвааля, англо-бурских войн и бесконечных бессмысленных смертей. В 1902 году они вернулись домой, в Чичестер, и жизнь пошла уже более спокойная и упорядоченная. Льюис уже даже не претендовал на то, чтобы знать, что думает или чувствует его хозяин, и доктору Вулстону не пришло бы в голову спрашивать мнение Льюиса о чем-то, помимо устройства дел в доме. Тем не менее они хорошо знали друг друга. Каждый знал свое и чужое место.
Миссис Льюис убеждала мужа не волноваться, уверяла, что непременно найдется разумное объяснение, пыталась успокоить его точно так же, как он сам пытался успокоить мистера Гарольда накануне. Льюис не знал, верит ли жена в то, что говорит, больше, чем верил он сам, когда разговаривал с молодым человеком. При всех своих недостатках Гарольд очень привязан к отцу. Льюис не хотел волновать его раньше, чем появится причина для волнения – если появится.