Он не спеша отложил кисть, вытер руки и подошел к окну.
А если она не придет?
Он положил руки на раму и на мгновение прислонился лбом к холодному, запотевшему стеклу. Потоки дождевой воды бежали по Норт-стрит, плескались о ступени отеля «Уитшиф». Время от времени мимо проезжала карета, и из-под колес летели на мостовую брызги, будто искры с наковальни.
Мысли беспорядочно крутились у Гарри в голове, в животе словно стягивался тугой узел. Одна тревога вытесняла другую. Попытки не отчаиваться, не терять надежды, что отец сам вернется домой, снова вызывали мысли об отце Конни, а потом и о самой Конни. И вновь все сначала по тому же кругу.
Как она вообще доберется сюда? Как он может эгоистично желать, чтобы она решилась на такую попытку? Нельзя же рассчитывать, что она выйдет из дома в такую погоду, это было бы безумием.
– Вам не кажется, что следовало бы чего-нибудь поесть, сэр?
Вздрогнув, Гарри обернулся и увидел Льюиса, стоящего в дверях. Лицо у старого слуги было серое, как будто он тоже всю ночь не спал.
– Есть новости, Льюис?
– Нет, сэр. – Он сделал паузу. – Миссис Льюис могла бы приготовить яичницу.
– Мой желудок к этому не готов.
– Может быть, подсушенный хлеб и чай?
Гарри покачал головой.
– Который час? – спросил он.
– Без четверти семь, сэр.
Голова Гарри сама собой повернулась обратно к окну. Так рано! Слишком рано. Еще почти три часа до прихода Конни. Если она вообще придет.
– Я попрошу миссис Льюис подать завтрак в столовую, – сказал Льюис.
Гарри хотел было возразить, но потом понял: Льюису тоже нужно что-то делать, чтобы отогнать тревогу. Порядок, соблюдение приличий – чем еще ему себя занять, пока они ждут вестей?
– Спасибо, Льюис, – сказал Гарри. – Без четверти семь, вы сказали?
– Да, сэр.
Гарри зажег еще одну сигарету, докурил до самого конца, обжигая пальцы, и направился в столовую.
Письмо, адресованное отцу, лежало нетронутым на столе в холле, на подносе.
Гарри остановился. В обычных обстоятельствах ему и в голову бы не пришло вскрывать частную переписку отца. Но сейчас обстоятельства были необычные.
Он разорвал конверт. Это было краткое, недвусмысленное требование, датированное вчерашним утром, чтобы отец немедленно вышел на связь. Взгляд Гарри перескочил на подпись внизу страницы. Он прочитал имя и похолодел.
Не может быть?
Он взглянул на дату, нацарапанную торопливым почерком в верхней части письма. Двенадцать часов, четверг, второе мая. До того, как Гарри вернулся в Фишборн, до разговора в «Бычьей голове», до того, как сержант Пенникотт нанес визит в Блэкторн-хаус.
Как это письмо могло быть написано раньше?
Гарри ахнул, внезапно осознав правду. Они с самого начала истолковали все неверно. Его похитили. Их всех похитили! Гарри схватил свою шляпу и макинтош.
– Льюис! – крикнул он.
Вчера они с Конни хотели избегать разговора с Пенникоттом, пока сами не разберутся во всем, что им известно. Но теперь времени терять нельзя. Этот сержант – честный полицейский, у Гарри была возможность в этом убедиться. Для Пенникотта добро есть добро, а зло есть зло. Он будет доискиваться правды, какой бы неприятной она ни оказалась.
Вопрос о том, почему его отцу вообще могли прислать такое письмо, Гарри постарался выбросить из головы.
– Льюис!
Дворецкий выбежал в холл.
– Есть новости, сэр?
– Надеюсь, скоро будут, – торопливо сказал Гарри. – Мисс Гиффорд должна приехать в десять. Я собираюсь вернуться задолго до ее прихода. Но если не вернусь, попросите ее дождаться меня. Она должна меня дождаться.
Десять минут спустя Гарри стоял в свете голубого фонаря у скромного домика полицейского на Сент-Панкрас, и дождь стекал с его шляпы и пальто.
– Пенникотт? – крикнул Гарри, задыхаясь после беготни по городу. Он снова постучал в дверь, не заботясь о том, что может кого-то побеспокоить.
Полицейский открыл дверь в одной рубашке, без пиджака.
– Мистер Вулстон?
– Сержант, вчера мы были с вами не совсем откровенны.
Пенникотт вытер с подбородка остатки крема для бритья, а затем перекинул полотенце через плечо.
– Кто это «мы», сэр?
– Мисс Гиффорд и я. Мы…
Гарри запнулся, не зная, с чего начать. Конни пыталась защитить своего отца, помня о его дурной репутации. Гарри чувствовал на себе холодный оценивающий взгляд Пенникотта, однако видел в этом взгляде и сочувствие.
– Вчера днем я был в Блэкторн-хаус, когда вы заходили. Мисс Гиффорд рассказала мне о вашем разговоре, и я думаю… – Он снова умолк. Если довериться Пенникотту сейчас, пути назад уже не будет. Он взглянул в честное лицо полицейского. – Мы должны вам кое-что сказать.
Пенникотт выглянул на залитую дождем улицу.
– Мисс Гиффорд с вами?
– Пока нет. Мы с ней договорились встретиться в десять. Просто… – Он сунул письмо в руки Пенникотту. – Когда я увидел, от кого оно, я не мог не прийти немедленно. Видите? Он не мог знать. Когда он писал это письмо моему отцу, он еще не мог знать. Если только это не его рук дело.
Пенникотт пробежал глазами письмо, увидел подпись внизу страницы и отступил назад.
– Вам лучше войти, мистер Вулстон.
Глава 41. Милл-лейн. Фишборн
Конни шагала так быстро, как только могла, ботинки скользили по грязи. Что бы она ни говорила Дэйви, она за всю жизнь не помнила такого ужасного наводнения. Через первый мост на ручье хлестала вода. Невозможно было даже понять, в чем причина – в огромном количестве дождевой воды, стремящейся с меловых холмов в море, или в мощном приливе, гонящем соленую воду на сушу.
Ручей, где нашли тело Веры, теперь превратился в реку, разбухшую от ночного дождя и прилива. От рогоза виднелись только верхушки, все остальное скрылось под поверхностью бушующего моря. С каждым накатом волн бурлящая соленая вода поднималась все выше и выше, заливая траву.
Деревянные перила второго моста были скользкими, позеленевшими, и Конни едва не упала, но ухватилась покрепче и осторожно перешла на другую сторону.
Третий мост был весь устлан листьями и сломанными ветками. Вода с ревом извергалась из ворот шлюза Фишборн-Милл. Проезд к Солт-Милл-хаус уже ушел под воду на дюйм. Слей-Лодж тоже вот-вот затопит. Конни взглянула на дом Пендриллов, где вчера видела сорок. Сегодня крыша была пуста, птицы попрятались.
В третий раз Конни остановилась и оглянулась туда, откуда пришла.
Не повернуть ли ей назад? Если Блэкторн-хаус отрежет, что будет с Гиффордом, в его-то состоянии?
Но тут же она вновь набралась решимости. Она надеялась, что на Дэйви можно положиться. В конце концов, она ненадолго. Это единственный шанс успеть до следующего прилива.
Она глядела сквозь туман и дождь и думала о Гарри, который ждет ее. Она должна рассказать ему о том, что узнала.
Из окна верхнего этажа в Слей-Лодж Чарльз Кроутер мельком увидел спину Конни Гиффорд, прежде чем та свернула за угол на главную дорогу и пропала из виду.
Он беспокоился об этой девушке. На ее плечах лежала нелегкая ноша, и Кроутер мог только догадываться, что выгнало ее из дома в такую ужасную погоду. Какие-нибудь новости об отце?
Кроутер быстро спустился вниз и двинулся следом за девушкой на Милл-лейн, держа макинтош над непокрытой головой.
– Мисс Гиффорд! – крикнул он, но его заглушил свист ветра.
Колокола собора пробили восемь, когда Саттон возился с ключами, пытаясь открыть дверь. Дождь стекал ему за воротник, а пальцы замерзли и не гнулись.
Он неловко ввалился в прихожую. Шаркнул ногой по коврику, стряхнул зонтик на Уэст-стрит, прежде чем раскрыть его и поставить сушиться. При мысли о еще одном рабочем дне его охватило привычное уныние. Опять на него будут кричать, угрожать, давить, понукать, заставлять чувствовать себя идиотом.
Повесив промокшее пальто на вешалку для шляп и надеясь, что с него не натечет слишком много воды (иначе мистер Брук не обрадуется), он поднял с пола мятый комок исписанной бумаги. Удивился, как это не заметил его вчера вечером, когда уходил домой.
Саттон открыл стеклянную дверь и вошел в вестибюль. Сморщил нос, учуяв запах виски и сигарного дыма, и сердце у него упало еще больше. Судя по этому запаху, стоявшему в сыром воздухе, мистер Брук возвращался из Гудвуда в контору. Саттон ушел домой в обычное время, ни минутой раньше, и тем не менее Брук наверняка пришел в ярость, увидев, что контора осталась без присмотра.
Саттон вздохнул. Лучшее, на что он мог надеяться, – это то, что Гарольд Вулстон соизволит явиться сегодня. Если он это сделает после двух дней самовольного отсутствия, то мистер Брук, возможно, выместит гнев на нем, а о клерке забудет.
Саттон бросил испорченную бумагу в корзину, достал журнал визитов и бухгалтерскую книгу, разложил на столе карандаши, ручку и чернила. В какое бы время ни приехал мистер Брук, дожидаться его лучше в полной готовности.
– Тебе незачем идти со мной, мама, – убеждала Мэри. – Я только на минутку забежала сказать тебе, что со мной все в порядке. Что подумает мисс Гиффорд, если я притащу с собой мать? Буду выглядеть как дурочка.
– Ничего подобного, – сказала миссис Кристи. – И если хоть что-то из твоих рассказов о вчерашней ночи правда, то мисс Гиффорд будет рада меня видеть. Я должна была прийти еще вчера, но позволила себя отговорить. – Она сунула руки в рукава пальто. – А что до него, то кто-то должен держать его в руках.
– Его? – Мэри недоверчиво посмотрела на мать. – Но ты же не ладишь с мистером Гиффордом. Ни богу свечка, ни черту кочерга – так ты про него говорила.
– И все равно считаю, что нельзя в трудную минуту поворачиваться спиной к ближнему, – резко отозвалась миссис Кристи, поправляя перед зеркалом шляпку. – Ну, так ты со мной или мне одной идти?