Гарри внезапно понял, что Пенникотт упирается не только из приверженности правилам, но и чтобы защитить его, Гарри.
– Вы думаете, что мой отец на стороне преступников, так ведь?
Пенникотт выдержал его взгляд.
– Теперь это дело полиции, сэр.
– Мой отец не может быть замешан в… – Гарри услышал, как его голос сам собой взлетел вверх. – Как вы смеете даже думать, что такой человек, как он…
– Идите домой, – сказал Пенникотт, на этот раз со стальной ноткой в голосе. – Позаботьтесь о мисс Гиффорд.
– Вы должны сообщить об этом, Пенникотт. Вы не сможете сделать это в одиночку.
– Мистер Вулстон, учитывая то, что нам теперь известно – какие люди в этом замешаны, – не кажется ли вам, что будет лучше как можно дольше держать это в секрете? Как только у меня в руках будут необходимые доказательства, я приступлю к делу.
– Но…
– Идите домой, мистер Вулстон.
Глава 45. Блэкторн-хаус. Фишборнские болота
– Дела все хуже и хуже, – сказал Дэйви, вбегая обратно в комнату. – Мэри, найдутся еще какие-нибудь мешки для песка? Из-под муки, может?
– В кладовой, – сказала Мэри, не повернувшись к нему. Миссис Кристи молчала.
Мальчик посмотрел на них, затем повернулся на каблуках.
– Ладно, сам справлюсь. Хотя дождь льет как из ведра, между прочим.
– Я приду через минуту, – сказала Мэри.
Она сжала руки на коленях, разжала снова. Она была взволнована и не знала, что делать. Только теперь, выслушав рассказ матери, Мэри поняла, что никогда раньше не задумывалась о том, что за женщина ее мать и какой она была в молодости.
– Я ни на миг не жалею об этом, – сказала миссис Кристи. – Если бы вернулась в то время, то поступила бы так же.
Своего настоящего отца Мэри не помнила. Ее самые ранние воспоминания были о жизни в Лаване, с мамой и новым отцом. Через несколько лет родились близнецы. Потом мистер Кристи заболел, а когда он умер, они переехали в Фишборн. К сорока годам ее мать уже похоронила двух мужей.
Мэри взглянула на мать и увидела, какое напряженное у нее лицо.
Трудно было свыкнуться с мыслью, что ее мать и мистер Гиффорд были друзьями – близкими друзьями, судя по всему, – а она до сих пор никогда не упоминала об этом.
– Ты собираешься сказать ему?
– Посмотрим, – сказала миссис Кристи. – Десять лет – большой срок.
Мэри прошла через всю комнату и обняла мать.
– Я горжусь тобой, мама, – сказала она. – Ты сумела устроить так, чтобы о ней было кому позаботиться. – Она помолчала. – А мисс Гиффорд тебя не помнит?
– Нет. – Миссис Кристи покачала головой, но потом задумалась. – По крайней мере, мне так показалось – она догадывается, что мы уже встречались раньше, но и только.
– Но ты же спасла ей жизнь, мама.
– И доктор, – сказала она. – Он сделал только самое необходимое для того, чтобы она могла выжить. Очень беспокоился о том, чтобы его имя не упоминали.
– Почему?
– Не знаю, голубушка. – Миссис Кристи слабо улыбнулась. – Вот почему меня насторожило, когда ты пришла домой и заговорила о мистере Вулстоне. Это мне сразу напомнило. – Она вздохнула. – Бедная крошка. Столько времени пролежала больная, а потом, когда поправилась, память к ней так и не вернулась. Оно и к лучшему, как оказалось.
– Почему к лучшему?
– Гиффорд нанял ту девушку учить мисс Гиффорд. Ничему такому особенному, не как гувернантка, только самые азы. Она была скорее членом семьи, старшей сестрой для Конни. Он был очень добр к этой девушке. Но когда он лишился музея, а мисс Гиффорд заболела, она уехала. Бросила их на произвол судьбы.
– Неблагодарная, значит? – спросила Мэри.
Ее мать нахмурилась.
– Правду сказать, Касси была славная девушка. – Она поджала губы. – Но она уехала и бросила их. Если бы Конни помнила, это разбило бы ей сердце. Так что в каком-то смысле так даже лучше.
– Ты сказала – Касси?
– Да, так. Сокращенно от Кассандры. Дурацкое имя, я всегда так считала. – Она помолчала. – Что с тобой, голубушка? У тебя такое лицо, как будто ты увидела привидение.
– Хозяин все время говорил о ней ночью, мама. Я была в полусне, не подслушивала, ничего такого, просто слышала, понимаешь? Мистер Гиффорд сказал, что она умерла.
– Умерла?
– Он так сказал.
– Когда? Он не сказал когда?
Мэри нахмурилась.
– Нет, но упомянул, что ничего не знал о похоронах, значит, недавно, наверно.
Мэри видела, как мать глубоко вздохнула, а потом вдруг разрыдалась.
– Ну что ты, матушка, – поспешно сказала она. – Незачем принимать это к сердцу.
Миссис Кристи достала из рукава носовой платок. Тут же обе оглянулись, услышав шум у двери.
– Извиняюсь, конечно, – сказал Дэйви с порога, – но этих мешков с песком будет маловато. Глядите.
Мэри сжала руку матери, а потом подошла к окну и протерла стекло рукавом.
Черные тучи неслись над полями и над ручьем, гонимые свирепым юго-западным ветром. Было уже не отличить, где море, где суша. Коса посреди ручья исчезла, вода пробила дыру в ограде сада Солт-Милл-хаус. Сама мельница, казалось, в любой момент готова была пошатнуться, рухнуть и исчезнуть под бурлящей водой.
– Еще чуть-чуть, и нас совсем отрежет, – сказал Дэйви.
Мэри подбежала к боковому окну и увидела, что морская вода уже хлынула на берега, заросшие боярышником и терновником. Время от времени она отступала, и затопленная тропинка появлялась снова, но было ясно, что нижние уголки сада вот-вот зальет.
– Мисс Гиффорд сказала, когда вернется, Дэйви? – спросила миссис Кристи.
Он покачал головой.
– Сказала только, что постарается обернуться как можно быстрее. Еще до прилива. – Он помолчал. – Она уже опоздала.
– Ты только погляди, – прошептала Мэри.
Миссис Кристи двинулась к двери.
– Я разбужу хозяина, – твердо сказала она. – Это дом Гиффорда. Пусть скажет нам, что делать.
Мэри почувствовала, как тонкие пальцы Дэйви ухватили ее за руку.
– Смотри, – сказал он, указывая сквозь стекло. – Там, на болотах, кто-то есть.
Мэри снова протерла стекло, а затем, не сумев ничего толком разглядеть, побежала вверх по лестнице к большому окну, откуда было видно лучше. Дэйви поднялся за ней. Сквозь проливной дождь, поверх воды, можно было разглядеть маленькую темную фигурку, тяжело бредущую вдоль волнолома на другом берегу ручья, со стороны Апулдрама.
– Мама! – позвала Мэри. – Мама! Это он.
Миссис Кристи подошла к ним. Ее руки сами собой взметнулись вверх и зажали рот.
– Ты же говорила, что у Гиффорда даже встать сил не хватит, не то что спуститься по лестнице и дойти до самых болот?
У них на глазах Гиффорд внезапно изменил направление, повернул прочь от моря и пропал за стеной дождя и брызг.
– Мисс Гиффорд просила меня побыть тут за нее! – вскричал Дэйви. – Присмотреть за ним.
Мэри положила руку ему на плечо.
– Ты не виноват.
– Виноват. Она оставила меня за старшего.
Миссис Кристи повернулась к Дэйви.
– У тебя есть шанс загладить свою вину. Нужно пойти за ним, дружок. Не пускать его. Сможешь?
– Куда не пускать, мама? – тихо спросила Мэри.
– Не знаю, не знаю, – ответила миссис Кристи, и голос у нее от испуга взлетел вверх. – Но я хочу, чтобы он вернулся сюда целым и невредимым. Нечего ему там делать, когда вода поднимается. Да еще вокруг такое творится.
– О чем ты? Думаешь, ему что-то угрожает?
Миссис Кристи не ответила.
– Ты сможешь догнать его, мальчик? Привести домой?
Дэйви посмотрел на Мэри, та кивнула.
Через пару минут он уже мчался по опасной тропинке к Милл-лейн. Вода плескалась по щиколотку, но он знал самые безопасные пути по этой зыбкой, ненадежной земле. Знал, где трясина самая глубокая, самая опасная.
– Верни его домой целым и невредимым, – крикнула ему вслед Мэри. – И сам тоже остерегайся. Слышишь меня, Дэйви?
Дождь хлестал Дэйви по лицу, ветер отвешивал одну оплеуху за другой. Над ручьем – вспышка и раскат грома. Дэйви взглянул на дорогу и увидел на углу у «Бычьей головы» Грегори Джозефа, выходящего из таверны. Повернув голову в другую сторону, он увидел приближающуюся и замедляющую ход рессорную двуколку. Узнав возницу, Дэйви кивнул, но не остановился: ему никак нельзя было задерживаться.
– Сэр.
– Напрасно ты бродишь тут в такую погоду. Новый шторм надвигается, дома надо сидеть.
– Но там мистер Гиффорд, сэр, – сказал Дэйви, с трудом переводя дыхание. – У дамбы. Миссис Кристи послала меня привести его домой. Беспокоится за него.
Дэйви утер нос рукавом. Дождь стекал по его лицу, и он чувствовал, что с каждой секундой, пока он тут стоит и ведет разговоры, мистер Гиффорд уходит все дальше. Один раз он уже не сумел выполнить свой долг. Ему не хотелось оплошать снова.
– Мне нужно идти. Я слово дал.
– А если я подвезу тебя в двуколке?
Глаза у Дэйви широко распахнулись.
– А можно?
– Забирайтесь сзади, молодой человек. Мигом домчим.
Такой способ, когда центральная проволока пропускается через шейку уже после набивки, предпочтительнее всех прочих не только из-за своей простоты, но и потому, что позволяет сохранить цилиндрическую форму шейки. Даже шею лебедя набивают до введения проволоки.
Это последние слова, которые я напишу. Мое последнее распоряжение – вернуть тебе твой дневник.
Дело почти закончено.
Дождь все льет, ветер завывает над лиманом. Если он – последний из моих четверых гостей – не придет в ближайшее время, боюсь, что путь от дороги к морю будет перекрыт.
У меня пропал вкус к этой игре. К подготовке, планированию, исполнению. Важно одно – чтобы она закончилась.
Говорила ли я уже, что кое о чем все-таки сожалею? О том, что бедная милая Птаха погибла из-за этой мерзкой истории. О том, что мы с тобой так и не встретились – и не могли встретиться. О том, что я причинила тяжкое горе человеку, который искренне пытался сделать для меня все, что мог. Но если бы он знал о моих намерениях, то попытался бы остановить меня, а этого нельзя было допустить.