Глава 20
Прежде здесь было самое удивительное место на свете! Нимфы непрестанно кружились в хороводе, фавны во всю глотку распевали веселые песенки, подыгрывая себе на свирелях и лютнях.
Зайцы пускались в пляс, а белки швыряли шишками во всякого, кто оставался с грустным лицом. Путников встречал дворец с остроконечной крышей, стены которого скрывали разросшиеся клемантисы и петуньи. Тем, кто попадал сюда впервые, поначалу казалось — строение возведено из цветов. Однако, приглядевшись, видели аккуратно сложенные кирпичики, которые будто серебряные слитки, блистали на солнце. Этажи строения соединялись между собой крутыми лесенками и ажурными перилами, сплошь увитыми зеленью.
Хозяева приветливо встречали любого, кто бы сюда не приходил. Здесь все любили друг друга и всякий, кто попадал сюда, забывал о проблемах и заботах. Здесь все были счастливы. Теперь же о прежнем великолепии ничего не напоминало. Везде лежали руины.
От прочных стен осталось несколько надвратных арок, покрытых резьбой, кое-где валялись остатки ажурных перил. Царь растерянно побрел между кучами обломков рухнувшей крыши, пытаясь определить прежнее местоположение комнат. Ему удалось попасть в зал для пиров. Его он узнал по остаткам огромного стола, что прежде всего ломился от угощения да огромной груды пестрых осколков, которые прежде были люстрой. Расколотая пополам колонна лежала поперек столешницы.
В полуразрушенной стене Аби рассмотрел арку, за которой, к его величавшему изумлению, находилась почти не разграбленная спальня. Уцелело даже ложе из красного дерева, которое нападавшие не решились увозить в качестве трофея. Он вздрогнул. Раньше полагал, что знаком с отчаянием. Ныне же не сомневался — момент встречи с изувеченной дочерью не наполнил его сердце такой болью, как встреча с прошлым. Неожиданно Аби задел белый камень, попавшийся ему под ноги. От удара камень откатился в сторону и обратился к нему провалами пустых глазниц. Это оказался человеческий череп. Аби в ужасе вздрогнул: чей покой нарушил?
И тут же потрясенно провел руками по лицу. Что происходит с ним? Опять колдовство жрицы храма Гекаты? Царь, слегка пошатываясь, сделал несколько шагов вперед. Резкая боль вновь пронзила тело, на которую не обратил внимания. Никакие физические страдания не смогут сравниться с душевными, которые его сейчас обступили.
— Кто это сделал? — со стоном сорвалось с его сухих уст, на ответ совершенно не надеялся.
Хорала удивленно вскинула брови. — Разве ты не знаешь, — было написано на ее тонком лице.
Дочь гуля ничего не сказала вслух, только несколько раз легонько подпрыгнула на месте, будто поторапливая его. Затем довольно резво кинулась в сторону темневшего леса. Аби ничего не оставалось, как следовать за ней.
Каким бы не был измученным, успел отметить такую забавную деталь — подол одеяния хорошенькой жрицы задрался выше обычного, обнажив округлые коленки. Руки сами потянулись их погладить, но невесть откуда появившиеся стебли крапивы пребольно ужалили ладони.
— Аглаево отродье, — мысленно ругнулся про себя Аби, адресуя слова непонятно кому, неприветливой, но безумно соблазнительной жрице, или жгучему растению.
Дальнейший поход проходил в полном молчании. Помимо колючего кустарника, постоянно возникающего на пути, жутко доставала жара. Солнце буквально сжигало все вокруг. Холод, испытанным путником в тоннеле, теперь вспоминался как наивысшая благодать.
Пот градом лил по лбу, жутко хотелось пить, язык буквально присох к небу. Аби надеялся, что лес, куда они вошли, дарует желаемую прохладу. Но все зря. При ближайшем рассмотрении оказалось, деревья ничто более, как обычный мираж, умело созданный чьей-то опытной рукой. Эта игра начинала утомлять и раздражать. И только было собрался высказаться, как почувствовал легкий ветерок, что коснулась его лица. Все это настолько приятно и неожиданно, что царь приостановился на какой-то миг.
Глава 21
Аби мгновенно оказался в том самом дне, когда судьба или боги, теперь уже сам не знал кто, даровали ему в жены самую прекрасную деву на свете. Ах, как шумела и плясала эта свадьба! Самый благородный из титанов и прекраснейшая из нимф выдавали замуж свою дочь Эолу. Прибывшие на празднество гости утверждали: более прелестного существа мир не видел.
Ее глаза напоминают два зеленых озера, утонувшие в черных зарослях ресниц! Ее волосы — лучи Гелиоса, которые он подарил на день рождения своей племяннице! Ее губы лепестки роз, только в отличие от цветов, их можно целовать и получать невероятное наслаждение!
Что же до жениха, то красивых эпитетов для него не осталось. Впрочем, его это не особо волновало. Мужчину, говорила его матушка, должна украшать не внешность, а великие дела и победы на поле боя! А вот доносившиеся до него обрывки разговоров жутко огорчали. Да и как было не расстроиться, когда слышишь подобное?
— И чего в нем нашла Эола? — искренне недоумевали дриады. — Обычный, ничем непримечательный юноша. Не иначе Афродита занималась любовью с очередным своим поклонником, когда ее хулиганистый сын Эрос пронзил стрелой сердце Эолы, — высказывали они версию.
Нимфы же верещали:
— Смертный бессмертную берет! И не просто как принято у людей без чести и совести, а по законам, начертанным великим Зевсом…
— Слыханное ли дело! — болтали они без устали, — дочь титана и нимфы переедет жить в мир людей, где будет пасти овец на высоких пастбищах! Разве о такой судьбе мечтала для своей дочери великолепная Ирида?
— Невероятно! — степенно рассуждали титаны, выпущенные на время по такому праздничному случаю Громовержцем из Тартара, — Мойрами предсказано, благодаря данному браку, наш мир будет спасен! А вдруг великие ошиблись? Что тогда? О том, что кроется за этим самым «тогда» вслух предпочитали не говорить. То ли не знали, то ли говорить было не велено. Лишь одна чрезмерно любопытная наяда захотела узнать подробности. От нетерпения она несколько раз подпрыгнула на месте, желая привлечь к себе внимание, только все оказалось бесполезно. На ее вопросы никто и не ответил, ибо все понимали: за чрезмерную болтовню боги могут наказать немотой. Вскоре Аби надоело слушать пересуды и он принялся наблюдать за гостями. Даже во сне он не мечтал увидеть подобного.
За богато накрытыми столами бок о бок возлежали нимфы и титаны, наяды и кентавры, небожители и обычные смертные. Последние чувствовали себя очень стесненно, но крепкое молодое вино, привезенное в неограниченном количестве на свадьбу самим Дионисом, сделало свое дело. И теперь уже никто не обращал внимания на сидящего рядом с ним Геракла или бессмертную Амфитриту…
А после нескольких выпитых чаш и вовсе перестали обращать внимания на своих соседей. Веселье охватило всех, каждый развлекался, как хотел. Где-то в зарослях душистого жасмина заливисто хохотала заметно охмелевшая нимфа, ничуть не смущаясь вольностей, которые шептал на ухо грубиян-кентавр, а подружки невесты, скромно потупив глаза, искали возможности уединиться с друзьями жениха где-нибудь в укромном местечке в глубине сада. Однако большинство предпочитало танцевать. Ведь общий танец объединяет народ куда сильнее, чем выпитое вино.
Лишь представители старшего поколения, особенно те, кто уже не имел ни сил, ни здоровья отплясывать так же весело, как это делала молодежь, просто покачивали в такт музыке седыми головами и притоптывали натруженными ногами.
Даже великая Гера и та позволила себе несколько раз выйти в круг, правда, особо не старалась. Взмахнула руками два-три раза и вновь отправилась за стол. Аби постоянно бросал в ее сторону украдкой взгляд. Он никак не мог понять, почему Зевс отдает предпочтение другим, а не ей. Говорят, что в списке его побед значится половина женского населения Эллады, а ведь волоокая невероятно хороша. Хотя немного забавно — живет с неверным мужем и в то же время охраняет семейный покой у других… Он был безумно горд, от сознания того, что сама Гера прибыла на этот праздник.
Глава 22
Первой о хозяйке Олимпа сообщила гостям великая сплетница, старая нимфа Амфалатея. Многие из тех, кто жили в доме отца Эолы или каким-то образом были с ним связаны, всегда удивлялись ее способности везде поспевать. Вроде бы только что жутко морщинистой рукой запихивала себе в рот тертое яблоко, а теперь уже бежит к Эоле и что-то торопливо шепчет ей на ухо.
Только что на заднем дворе ругалась со слугами, которые вместо красного вина подали к мясу светлое и вот уже низко кланяется Гере, которая церемонно спускается с облака, что любит использовать в качестве личного транспорта. Старая и дряхлая, а носится так прытко, что любой молодой ее позавидует!
Он так и не поверил рассказу Эолы о том времени, когда Амфалатея была молода и прекрасна. Как можно было согласиться с рассказами о том, что белоснежная кожа нимфы прежде соперничала с белизной морской пены, а волосы цвета спелой пшеницы благоухали разогретой на солнце земляникой, цветущим лугом да свежескошенной травой! Перед глазами постоянно мелькали седые распатланные, всегда не промытые, космы и лицо, покрытое глубокими морщинами. Белесые глаза тупо взирали на окружающий мир, а подбородок разделяла глубокая трещина.
Эола упрямо твердила: раньше у Амфалатеи были небесно-голубые глаза. От любой сказанной шутки нимфа принималась задорно хохотать и при этом смешно поддергивала подбородком, украшенном милой ямочкой. По ее словам, нимфа слыла недотрогой, и ее благосклонности добивались многие.
Однако, рассказывала девушка, красавица ни на кого не обращала внимания и была безумно счастлива в своем одиночестве. Ей хорошо жилось в окружении пчел, бабочек, птиц. Она умела насладиться пением иволги, распустившимся цветком, зеленой травинкой, на которую присела отдохнуть перламутровая стрекоза.
Все это продолжалось недолго. Видно, кто-то из небожительниц, которые, как известно, отличаются капризным нравом, просто позавидовали той, что оказалась красивее и решил отомстить несчастной. Случилось это в один пригожий летний денек.