Зачем он здесь? Девушка перевела взгляд на отца. Когда он поднялся ей навстречу, Николь улыбнулась ему. Он переступил с ноги на ногу, потом шагнул к ней и взял за руки. Они обнялись, и секунду Николь наслаждалась этим теплом. Потом обернулась к Сильвии.
И тут же перестала улыбаться: из-за двери вышел Жиро. Он кивнул Сильвии, а потом прошел на середину комнаты.
– Приятно снова тебя видеть, – сказал он, не выпуская сигарету изо рта.
Николь изогнула брови, но никак не отреагировала на его замечание. Еще с детства ее называли вруньей, и она знала, что лучше иногда держать рот на замке.
– Месье Жиро хочет задать тебе несколько вопросов, – сказала Сильвия. – Не о чем беспокоиться.
Жиро вынул изо рта сигарету и кашлянул в кулак.
– Нам бы хотелось узнать, какие дела ты ведешь со своим дружком?
Николь мельком взглянула на него:
– О чем вы?
Комиссар улыбнулся и прошел к мраморной пепельнице, где затушил сигарету.
– Мы оба прекрасно понимаем, о ком речь.
– Папа, ты просил меня вернуться домой ради этого? – спросила Николь, пытаясь выиграть время и придумать, что ответить.
– Конечно нет. Мы по тебе скучали.
Она крепко сцепила руки в замок. Лучше что-то им сказать, чем совсем ничего, нужно их немного отвлечь.
– Чан заходил, но только попрощаться.
– Тебе следовало известить нас, когда увидишь его, – нахмурившись, сказал Жиро. – Припоминаешь?
– Почему это так важно?
Жиро сдвинул брови и почесал шею за воротником:
– Победа прежде всего.
– Что ж, желаю вам удачи, – сказала Николь.
– Chérie, не дерзи, ты можешь быть в опасности, – сказал отец.
– Папа прав, – проговорила Сильвия. – Мы не хотим тебе вреда.
Николь покачала головой, надеясь, что выглядит искренней:
– Уверена, никакой опасности для меня нет.
Жиро сощурился и щелкнул зубами, будто намеренно запугивая ее.
– Нам нужно знать, где он.
– Он ничего не сказал.
– Николь, – окликнул ее отец, а потом и Сильвия.
Девушка повернулась к сестре:
– А ты что, можешь только за отцом повторять?
Жиро тяжело вздохнул. Его нарочитая сдержанность раздражала Николь, и она еле совладала с эмоциями. Что ему нужно на самом деле? В медлительности его движений было нечто угрожающее, отчего она казалась себе уязвимой.
– Папа, но он правда ничего не сказал. Только то, что уезжает из Ханоя и больше не вернется.
– Видишь ли, Николь, – проговорил Жиро, пристально глядя на нее, – у нас есть информация, что он не просто на минутку заглянул. Ты потеряла над собой контроль? У тебя чувства к этому парню?
– Не знаю, о чем вы.
Жиро подошел к ней и поднял указательный палец:
– Думаю, что знаешь. На этом все не закончится. Как думаешь, в чем разница между им и тобой?
Он сбавил тон, но голос его звучал грозно. Николь хотела ответить, однако в горле застрял ком.
– Ты сам ей расскажешь? – Жиро посмотрел на ее отца. – Или же это сделать мне?
Отец чуть заметно мотнул головой.
– Николь, ты все это забыла? – Жиро махнул рукой на богато декорированную гостиную. – Забыла свою французскую семью? Должен признаться, я разочарован. Мне казалось, мы пришли к согласию, а теперь ты отказываешься сотрудничать… Поверь мне, я не слишком рад такому повороту, учитывая занимаемый твоим отцом пост.
Николь испуганно попятилась к французским окнам. Жиро холодно улыбнулся и достал еще одну сигарету. Она окинула комнату затравленным взглядом, жалея, что одета сейчас в потрепанный аодай. В этом наряде она казалась ничтожеством среди других присутствующих. Сильвия встала перед дверью, опустив голову. Николь пронеслась мимо сестры, повернула ручку, но дверь оказалась заперта.
Девушка сердито глянула на сестру:
– Дай мне ключ.
– Прости. – Сильвия не шелохнулась. – Мне правда жаль.
– Дай мне чертов ключ! – Запаниковав, что ее могут запереть, Николь круто развернулась. – И чья эта гениальная идея? Твоя, папа?
Отец заметно нервничал, но ничего не ответил.
– Месье Жиро, я требую, чтобы вы выпустили меня!
– К сожалению, сначала мне нужно больше информации.
– Это вы придумали?
Жиро отвернулся, потом снова взглянул на Николь.
– До меня дошел слух, что твоя безопасность под угрозой. Мы не можем допустить, чтобы девушка из французской семьи вступала в отношения с вьетнамцем. Хотя, по сути, ты одна из них.
– Прости, Жиро, но… – заговорил отец Николь.
– Ты знаешь мои взгляды, Эдуард. Нельзя смешивать расы. Они не такие, как мы.
Жиро говорил, раздувая ноздри и вызывая тем самым отвращение в Николь.
Сильвия вышла вперед:
– Именно я вызвала полицию, а Марк убедил тебя вернуться домой. Я подумала, что он преуспеет в том, что не удалось нам. Здесь ты будешь в большей безопасности.
– Да кто ты такая, чтобы решать мою судьбу?
– Очевидно, что ты связалась не с тем человеком. Я беспокоилась.
Николь фыркнула, ужаснувшись тому, что Марк помог им завлечь ее сюда, а теперь с ней обращались как с преступницей.
– Ты никогда не руководствовалась здравым смыслом и не знаешь рамок приличия. Разве ты не понимаешь, что мы поступили так ради твоего же блага? Папа, скажи ей.
– Твоя сестра действительно переживала за тебя, – кивнул отец. – Мы оба беспокоились.
– Ты даже не представляешь, как дорога нам, – проговорила Сильвия. – Прошу тебя, успокойся. Все будет хорошо.
Николь с вызовом посмотрела на нее:
– Что я тебе такого сделала?
– Довольно, – прервал ее Жиро. – Если ты решишь изменить свое мнение, даю последний шанс высказаться.
– Или?
На мгновение повисла тишина, после чего заговорил отец:
– Прости, chérie, но ты остаешься под домашним арестом.
– Надолго? – ахнула Николь.
– Пока все не прояснится.
Николь лихорадочно соображала: Чан вернется за ответом через неделю.
– А если я что-нибудь вспомню?
– Тогда мы пересмотрим наше решение.
– Папа?
Тот беспомощно пожал плечами.
– Есть еще кое-что, – сказал Жиро. – Пустяк. Ты не сможешь выйти из своей комнаты.
Николь расправила плечи и посмотрела на эту троицу. Отец нервничал, Сильвия стояла с отстраненным лицом, а Жиро все это явно доставляло удовольствие. Из-за них погиб молодой человек. Кто знает, на что еще они способны. Может, даже гибель Иветты на их совести. От этой мысли все внутри Николь похолодело. Но зря они решили держать ее взаперти. Николь хотелось рассказать им, что она видела Жиро в борделе, но ей не поверят. Лучше не станет. Такие мужчины внушали ей отвращение: французы, которые смотрели на вьетнамцев свысока и использовали женщин для сексуальных утех.
Не успела она ответить, как Жиро раздраженно махнул рукой:
– Мне не хочется этого делать, но мы запрем дверь, а к ней приставим офицера. Андрэ будет время от времени сюда заглядывать. Как видишь, ты так важна, что все внимание полиции и армии приковано к тебе. Ты не будешь общаться с обитателями дома, за исключением кухарки, которой дали четкие указания выпускать тебя только в ванную комнату.
Не в силах сдержать ярость, Николь подошла к Сильвии и с размаха ударила ее по щеке. С некоторым удовлетворением девушка увидела, как на лице сестры появляется пунцовый след. Конечно, это не решало проблему, но если они думали, что она так безропотно подчинится… Николь повернулась к двери, борясь с растущим гневом, который грозил захлестнуть ее с головой, потом обернулась и посмотрела на Жиро.
– И если вы не забыли, месье Жиро, может, она и выглядит как француженка, но моя сестра Сильвия тоже наполовину вьетнамка, – проговорила Николь. Выровняв голос, насколько это было возможно, она сказала: – Мы идем?
Оказавшись в комнате и услышав, как поворачивается в замочной скважине ключ, Николь лишилась всей своей бравады. Как мог Марк так с ней поступить? Он манипулировал ею, заставил считать, что в магазине ей небезопасно. Чан оказался прав. Марк повлиял на ее решение, воспользовавшись ее симпатией к нему. Николь чувствовала себя преданной, ей хотелось расплакаться. Ее комната выглядела прежней, но воздуха словно не осталось. Девушка ударила кулаком в подушку, потом плюхнулась на кровать лицом вниз, надеясь, что аромат лаванды чуть успокоит ее.
Николь не хотела, чтобы ее плач услышали, поэтому закрыла рот носовым платком, приглушая всхлипы, но от нехватки воздуха в голове закололо. Девушка окинула комнату взглядом, рассматривая вещи, которые не взяла с собой, стеклянные бусы и одежду, скорее всего сложенную Лизу. Ладони вспотели, и Николь вытерла их о пуховое одеяло. С надеждой подумала об окне и чуть не упала, бегом бросившись к нему. Ей бы глоток свежего воздуха – если она сумеет открыть окно…
Николь взялась за ручку. Окно тоже было заперто.
Посмотрела на закатное солнце.
Накатила волна страха, сердце забилось, как птица в клетке. Пульс нарастал, будто не мог вернуться к привычному ритму. Николь положила руку на грудь, стараясь успокоиться. Дыхание участилось, закружилась голова. Она переводила взгляд с одной вещи на другую, надеясь найти хоть какой-то ориентир.
Николь старалась взять себя в руки и не поддаваться панике. Вновь пришло то воспоминание, еще более отчетливое, чем всегда. Ей не хватало воздуха. Николь снова стала восьмилетней девочкой, которая тонула. «Вода не холодная. Теплая, как в ванне, – сказала Сильвия. – Давай это сделаем. Давай сделаем». Позже Николь убеждали, что она все выдумала. Сильвия улыбалась. «Вода теплая. Она теплая, Николь. Почему бы не прыгнуть?» Чья это была идея? Сильвия свалила все на Николь. Это сестра столкнула ее? «Давай поплаваем, – сказала она. – Давай прыгнем». Но все пошло не так. Где была Сильвия? В лодке или тоже в воде? Николь слышала слова сестры, видела себя со стороны – как прыгает, ударяется о воду и скрывается под поверхностью. Ледяной холод. И темнота.
Николь затряслась. Она подбежала к двери и колотила по ней, пока не разбила кулаки, а мышцы рук не заныли.