И что-то вновь в ней поменялось. Несмотря на боль и усталость, страх испарился. Сильвия была права. Рождение ребенка – это то, что дано женщине от природы, и это ее мгновение. Ее и малыша. Она не подведет своего ребенка.
Спустя несколько минут младенец появился на свет. Со слезами на глазах Сильвия подняла на руки сероватого, измазанного кровью, извивающегося малыша.
– Николь, это девочка. Чудесная маленькая девочка.
Ребенок громко закричал, Николь не выдержала и разрыдалась от усталости и облегчения.
Сильвия похлопала ее по руке и передала платок.
– Ну, будет тебе. Тут одна маленькая девочка ждет твоей заботы.
Николь улыбнулась и смахнула слезы.
– Я ведь справилась?
– Ты молодец. Я так тобой горжусь. Мне помыть ее?
– Пока не надо. Хочу ощутить ее прикосновение.
Сильвия обтерла ребенка и положила Николь на грудь. С восторгом и непередаваемой радостью та взглянула на свою новорожденную дочь. Сказал бы ей кто, что все будет именно так.
– Она настоящая? – спросила Николь.
Сильвия кивнула, переполненная эмоциями не меньше сестры.
Ребенок порозовел. Волосы у девочки были светлыми, ладошки морщинистыми, с крохотными ноготками, а щечки невероятно нежными. Она открыла ярко-голубые глазки. Ничто не могло сравниться с этим мгновением. Николь не сомневалась, что будет помнить его всю жизнь. Она подняла взгляд на сестру:
– Спасибо.
– Я бы ни за что этого не пропустила. – Сильвия сдерживала слезы. – Только посмотри на нее. Я и подумать не могла, что она будет такой красавицей, а ты такой смелой.
– Но я бы не справилась без тебя.
– Справилась бы.
Ребенок засопел носиком, и сестры разрыдались.
Сильвия первой пришла в себя, смахивая влагу с глаз.
– Я помогу приложить ее к груди.
Малышка все еще сопела носом, но наконец ухватила сосок.
– Она сама знает, что надо делать, – удивилась Николь.
– Теперь, когда в нашей небольшой семье пополнение, – сказала Сильвия, – я попробую связаться с Марком.
Сильвия ушла, а весь окружающий мир померк для Николь. Она смотрела на сморщенное личико дочери, охваченная сильнейшим потоком эмоций. Николь вымоталась, но эта крошка была такой крепкой, пережив заключение матери и отсутствие отца. Николь поцеловала дочку в безупречные щечки.
Чуть позже вышел послед.
Николь радовалась, что Сильвия оказалась рядом в самый ответственный момент. Еще никогда сестры не были так близки. Ей хотелось придумать имя ребенку вместе с Марком, но она знала, что, возможно, он приедет не скоро.
Через некоторое время пришла Сильвия и попросила подержать на руках малышку.
– Она такая милая. – Сестра улыбнулась, глядя на кроху. – Я так горжусь вами обеими. Ты уже придумала имя для нашего ангелочка?
– Селеста.
– Какое красивое имя! Селеста Дюваль. Разве не чудесно звучит?
– У тебя получилось связаться с Марком?
– Я отправила телеграмму в американское посольство в Сайгоне. Надеюсь, так удастся с ним связаться. Он ведь должен знать, что стал отцом, правда?
В последующие дни Николь отдала всю себя малышке. Груди набухли от молока, стали чувствительными, и вскоре она наладила кормление Селесты. Николь целовала носик дочки, пухленькие пальчики и теплый животик. От прикосновения ребенка к ее коже что-то внутри переворачивалось. Теперь ей было что терять, но она казалась себе на удивление сильнее, увереннее. Когда малышка плакала, Николь ходила с ней по дому и, убаюкивая ребенка, успокаивалась сама. Заботясь о дочери, она наполнялась силой и отвагой, а возможность качать малышку на руках приводила новоиспеченную мать в восторг. Усталость быстро прошла, сменившись счастьем и новой энергией.
Чтобы Селеста могла насладиться солнышком, коляска, которую Сильвия позаимствовала, стояла в зимнем саду.
Через несколько дней после родов Николь уложила дочку под белое одеяльце и выкатила коляску через сад к боковым воротам.
День стоял чудесный, над головой возвышался голубой купол неба, на деревьях щебетали птицы. Ветви стояли в цвету, и можно было с легкостью забыть, что идет война. Незнакомцы останавливались, чтобы взглянуть на малышку, и все подмечали ее великолепные голубые глаза и рыжеватые волосы. Николь выполняла материнские обязанности так, словно была создана для этой роли, испытывая невероятную гордость и любовь к своей дочери. Иногда ей с трудом верилось, что эта голубоглазая красавица родилась именно у нее.
Но вскоре состояние мечтательности и эйфории прошло. Оторванная от единственного человека, который поддерживал ее, Николь испытывала невероятное одиночество. Без Лизы и отца их старый семейный дом стал слишком большим. Все постепенно изменилось. Новостей от Марка не приходило, и на душе стало тревожно. Если посольство не связалось с ним, то он, возможно, и не знал, что у него родился ребенок. Николь понимала, что ее дочь появилась на свет в очень нестабильное время, и опасалась тяжелых дней, которые ждали впереди.
Девушка села на диван, прикрыла глаза и представила, как кладет голову Марку на плечо, пока он гладит ее по волосам. Николь вообразила, что он с широкой улыбкой на лице нежно качает на руках дочку. Ей так хотелось, чтобы их семья воссоединилась, и на долю секунды она поверила, будто он и правда здесь.
Когда Николь открыла глаза, ей стало до смерти тоскливо. Сердце защемило от любви к двум людям, которые значили для нее все. В момент затишья она подумала о том, как сильно ненавидит войну и абсолютную беспомощность, сопутствующую ей. Разве можно стереть за секунду тех, кого ты любил больше всего на свете? Людей, в чьих жилах бежала горячая кровь, которые дышали, смеялись, любили? Которые не заслуживали такой смерти. Казалось невозможным, что она никогда не увидит Марка. Эта мысль вдруг встряхнула ее. Николь подняла голову и увидела застывшую в дверном проеме Сильвию. На лице ее ничего не отражалось.
Глава 36
Наступила весна, и Николь играла с Селестой в саду, наслаждаясь легкой прохладой и сухим воздухом. Она искренне радовалась возможности проводить время со своей прекрасной дочкой, обожала ловить первые улыбки малышки и с трепетом ждала тех моментов, когда сможет взять на руки растревоженное посреди ночи дитя. Сильвия притихла, она то и дело ходила вверх-вниз по лестнице, потирала руки, разговаривала сама с собой.
Как-то ночью Николь услышала, что сестра бродит по дому, то и дело хлопая дверью черного хода. Убаюкав наконец Селесту, девушка последовала за Сильвией в сад, ступая тихо, чтобы не испугать. Ночной сад оживал от скрежетов и щелчков. Лунный свет разгонял темноту, подсвечивая блеклую ночную сорочку Сильвии. Николь заморгала: сестра казалась одним из тех призраков, якобы обитавших здесь.
В голову пришла мелодия из прошлого, и Николь тихонько напела ее.
– Сильвия, ты помнишь эту песню?
На пару секунд сестра присоединилась к ней, но резко замолчала.
– Что-то не так? – вкрадчиво спросила Николь.
Сестра ничего не ответила и даже не посмотрела на нее.
– Сильвия?
Она повернулась, но взгляд у нее был странный.
– Ничего.
– Но, Сильвия, ты стоишь босиком в саду в три часа ночи. Ты не замерзла?
– О, я даже не заметила. – Сильвия посмотрела на ноги.
Она все так же стояла на месте, словно во сне, и Николь не могла избавиться от ощущения, что сестра устала от этой жизни.
– Идем. – Она обняла Сильвию за талию. – Приготовим тебе горячего шоколада.
Сильвия слабо улыбнулась ей, и Николь заметила в глазах сестры слезы. Она не хотела делать поспешные выводы, но ей показалось, что внутри Сильвии что-то надорвалось.
На следующий день они не вспоминали об этой ночной встрече, словно ее и не было.
Несколько дней спустя они с Сильвией снова оказались в саду. Николь все еще не получила вестей от Марка, и его отсутствие сильно ее тревожило. Она ждала письма, но в то же время боялась получить телеграмму с известием, что он погиб или пропал без вести.
Несмотря на былую уверенность Сильвии в их бизнесе, два крупных магазина шелка в старом квартале уже несколько недель были выставлены на продажу, а отсутствие покупателей вызывало беспокойство. Теперь же сестра сказала, что продала имущество вьетнамке, собиравшейся переделать магазин в ресторан. Сильвия считала, что та женщина поступала глупо.
– Если не продадим все сейчас, то можем никогда не найти покупателей, – сказала Николь. – А нам понадобятся деньги. Может, мы сумеем наладить импорт шелка во Франции? Вместе у нас получилось бы. Все лучшие дизайнеры хотят заполучить шелк высокого качества.
Сильвия прохаживалась по лужайке.
– Не сдавайся так быстро. Не нужно думать о Франции. Мы одержим в этой войне победу. Вот увидишь.
Николь заметила, что Сильвия отвечала натянуто, а ее убежденность в том, что все будет хорошо, казалась фальшивой. Ходили слухи о военной операции в Дьенбьенфу, но сестра все так же говорила о притязаниях французов. На самом деле никто не знал истинного положения вещей. Повсюду распространяли сплетни и ложную информацию – кто выигрывал, а кто проигрывал, зависело от той газеты, которую ты читал.
– Значит, наш магазин на рю-Поль-Берт продан, как и большой магазин шелка, – сказала Николь. – Остались только моя лавка и два наших дома.
– Еще есть экспорт. Когда Селеста подрастет, мы сможем вести бизнес вместе в Хюэ.
– Я бы с радостью, – сказала Николь и замолчала. – Но если честно, я не уверена, что мы останемся во Вьетнаме.
– Вы с Селестой?
– Мы с Марком, да и с Селестой тоже.
Лицо Сильвии помрачнело.
– А…
– Если победа будет за Вьетминем, они запретят частную собственность. Государство заберет себе все.
– Только через мой труп.
– Об этом я и беспокоюсь.
– Давай зайдем внутрь, – предложила Сильвия, игнорируя замечание Николь и явно желая сменить тему.
– Не лучше ли нам уехать сейчас, пока еще есть возможность?