Ее сердце бешено колотилось лишь от осознания того, что она зашла в сарай и прикасается ко всем этим предметам, что никто об этом не узнает и ее не наругают. Она оглядела полки и коробки, словно пытаясь отыскать еще что-нибудь неведомое. Какой-нибудь намек на то, что Найл – не только ее отец, но и просто человек, что есть какая-то часть его жизни, сокрытая от нее. Стол в центре сарая был сделан из толстого дерева, которое, как и все вокруг, было забрызгано краской. На полу возле мешков с песком и рулона ковровой сетки Лорен обнаружила ржавый синий ящик с инструментами, две половинки которого раскладывались, как крылья жука. Среди отверток и гвоздей она нашла гладкий кусок оленьего рога с широким и длинным стальным лезвием. Это было ее сокровище, трофей. То, что с лихвой оправдывало весь риск. Теперь она держит его в руке и наслаждается его тяжестью.
На тропинке, ведущей в лес, она находит кусочек собачьего печенья и швыряет его Джеймсону. Пес подпрыгивает, как лосось, вынырнувший из воды.
– Спорим, ты не съешь собачье печенье? – спрашивает Билли.
– Это уж точно, – отвечает Лорен, засунув руки в карманы и продолжая брести вперед.
После кражи ножа она оставила инструменты в сарае на прежних местах и, уходя, заперла за собой дверь. За минуту до того, как отец вернулся домой, она положила ключ на край дивана. Ей очень хотелось поделиться историей о своем приключении с кем-нибудь и похвастать своей сметливостью.
Билли старается не отставать.
– Помнишь, Грант Макбрайд ел эти собачьи галеты – тогда, в автобусе?
Лорен молчит. Они еще немного гуляют, вдыхая прохладный ноябрьский воздух. С обеих сторон тропинку обступают кусты можжевельника и заросли гигантского борщевика. Билли достает из кармана несколько завернутых в фольгу шоколадных конфет. Видимо, остатки добычи со вчерашнего вечера.
– Меняемся?
– На что, на собачье печенье?!
– Не-ет! У тебя же еще есть мармелад? Ну, тот, что давала нам Анджела Уокер.
– Нет.
Она вспоминает, что мармелад прилип к резиновому коврику на полу пикапа. Она пытается выбросить из головы странную женщину в халате; может быть, оно и к лучшему, что незнакомка ушла. В Страт-Хорне любят посудачить про ее отца, Лорен это знает. А случай с этой женщиной выходит из ряда вон, о таком не рассказывают.
– У меня их больше нет, я все сжевала, – говорит Лорен.
– Обжора…
– Билли!
Она пытается стукнуть его, но тот уворачивается. Перекидываясь остротами и устраивая шутливые потасовки, они плетутся по каменистой дорожке. Потом, когда добираются до края леса, они успокаиваются. Здесь уже нет никаких полей, а разноцветные лиственные деревья уступают место соснам.
Раскинувшийся впереди лес огромен – больше, чем их деревушка, поля, фермы и маленький городок, вместе взятые. Они идут по тропинке, известной местным жителям как Петля, она врезается в участок леса на пару миль и выходит обратно. Сюда забредают разве что дети и случайные прохожие, выгуливающие собак. Дети знают этот путь наизусть. Они ходят одной и той же дорогой, забывая о том, что их окружает черный, глухой лес…
– В школу я пойду только завтра, а потом уезжаю в парижский Диснейленд, – хвастает Билли, стараясь придать своему тону непринужденный оттенок. – Мама купила билеты.
Лорен пристально смотрит на него. Ее представления о Диснейленде и Париже ограничиваются парочкой фотографий, которые Билли показывает ей после своих поездок каждый год, и еще кадрами из мультика «Рататуй».
– Никогда раньше не летала на самолете.
– Поверить не могу. Серьезно?
Лорен пропускает его слова мимо ушей.
– Как бы то ни было, мы всего лишь летим из Инвернесса в Лондон, а потом садимся на «Евростар». – Он замолкает и смотрит на Лорен. – Ну, тот самый поезд, который едет в туннеле под водой.
– Ты уже рассказывал об этом раньше.
Она закатывает глаза.
– Смотри! – Он вдруг хватает ее за руку и указывает куда-то в сторону.
Ей кажется, что кто-то бродит среди деревьев, слева от тропинки. Среди темно-зеленых ветвей мелькает белая материя. Она смотрит в небесно-голубые глаза Билли, а потом снова на деревья. Фигура удаляется от них все дальше и дальше в лес… Билли уже направился дальше по тропинке, но Лорен все еще стоит на месте и тяжело дышит.
– Она ушла…
Лорен уверена, что это та самая молодая женщина с дороги.
– О ком ты? – спрашивает Билли, продолжая брести вверх по тропинке.
– Та женщина. Та, которую мы только что там видели.
– Я никого не видел.
– Да нет же, видел. Ты ведь сам схватил меня за руку! Две секунды назад. А теперь она исчезла.
Он, должно быть, пошутил. И просто заводит ее.
– Я? Видел? Да я не хотел… У меня побаливает голова.
– Мы оба ее видели.
– Ее?
– Ну как ты можешь не помнить?
Она застыла на месте, но Билли отошел довольно далеко, и ей приходится почти кричать, то и дело с опаской вглядываясь в заросли. В ответ мальчик пожимает плечами. Теперь ей хочется вернуться домой. Но идти обратно в одиночку кажется совершенно неправильным. Она бежит вперед, догоняя друга.
– Ты, наверное, видела там Стюарта или Мэйзи, – говорит Билли.
Стюарт и Мэйзи Макалистер живут на соседней ферме, которая граничит с опушкой леса. Иногда они приходят поиграть в лес, а в школе всем говорят, что эта земля принадлежит им. Билли считает, что с ними надо быть осторожнее. Летом кто-то разрушил построенную Лорен хижину из прутьев и украл брезентовую крышу, а также огромную жестянку из-под торта. В ней хранились бутылка лимонной «Фанты» и пять старых выпусков детского журнала комиксов «Бино».
– Если я их видела, то и ты тоже.
– Ничегошеньки не помню, – отвечает он, как будто разговаривает с маленьким ребенком.
Они оказываются в зарослях болотного папоротника. Среди ярко-зеленых и ржаво-коричневых листьев, среди множества ярких оттенков от темно-оранжевого до золотисто-желтого, в которые растение разукрашивает лес, придавая ему сходство с закатным небом. Лорен любит переворачивать листья папоротника и срывать с них яркие споры.
Дети проходят мимо старого источника. Сверху построен сарай из бурого рифленого железа. Они пробираются сквозь папоротники и болотный тростник, заглядывая в заросли в поисках лягушек.
– При-и-ивет, лягушатки, видели здесь кого-нибудь? – Голос Билли отражается от темных металлических стен сарая, но из черной воды на них смотрят только их отражения.
Билли убегает, но Лорен остается и смотрит на колеблющийся свет в воде. Иногда ее охватывает необычное чувство, и мир на несколько мгновений замирает. На воде вдруг появляется легкая рябь, которая расходится кругами. Значит, под поверхностью воды что-то движется…
Вскоре дети добираются до высоких сосен и замшелого каменного фундамента старой лачуги, расположенной прямо у тропинки, рядом с тем местом, где они начали строить свою собственную хижину. Их укрытие состоит из тщательно отобранных ветвей, каркасом служат несколько близкорастущих березок, испещренных оленьими лишайниками. Дети начинают ходить вокруг в поисках упавших веток. Упругий мох под ногами и слой сосновых иголок поглощают любые звуки.
Пока они осматривают свое детище, проверяя, крепко ли держатся стены хижины, Лорен начинает срезать перочинным ножом мелкие ветки. Она то и дело оборачивается. Ее не покидает ощущение, что за ней кто-то тайком наблюдает. А что тут удивительного? Кто-то вполне мог бы жить в этих лесах…
Подойдя к дереву, Билли опускает на землю рюкзак. Он развязывает шнурок и достает упаковку хлопьев «Голден Грэхемс».
– Есть хочешь? – Он протягивает ей коробку.
Лорен набирает себе горсть и, слегка улыбаясь, пытается запихнуть в рот.
– Ты как хомяк, – усмехается Билли.
– Заткнись, – бросает она, чавкая. Потом указывает в угол хижины, где меньше веток. В этом месте домик будет протекать во время дождя или снегопада… – Нам нужно собрать больше веток. – Она берет еще одну горсть хлопьев и запрокидывает голову.
– Нам нужно превратить это местечко в функционирующую военную зону, – важно говорит Билли. – Я планирую построить здесь несколько смотровых люков. А вон там устроить амбразуру.
Лорен вздыхает. Она не знает, что такое амбразура, но звучит довольно скучно.
– По-моему, это все-таки больше похоже на дом, – говорит она. – Вроде тайного убежища.
На игре трудно сосредоточиться, она по-прежнему думает о том, что случилось прошлой ночью. Отголоски вчерашних событий продолжают преследовать ее при свете дня. Интересно, она и в самом деле видела ту же самую женщину, что и прошлой ночью? Лорен пытается переключиться на то, что говорит ей Билли.
– Но мы должны защитить себя, – увлеченно объясняет он, продолжая копаться в рюкзаке.
Играть с ним уже не так весело… Ей не дает покоя желание поделиться историей о прошлой ночи. Тогда на душе станет спокойнее, тогда ей перестанет казаться, что она сходит с ума… Лорен задумчиво рассматривает плесень на стволе дерева. Плесень ползет вниз, словно кто-то разматывает катушку с ниткой.
– Когда мы с папой ехали домой, то видели женщину на дороге. Папа взял ее на руки, и мы отвезли ее домой.
– А кто она такая?
– Да откуда мне знать? Она не произнесла ни слова.
Билли поправляет несколько веток на крыше хижины.
– И что?
– Мы отвезли ее домой. А утром она исчезла.
– А где она сейчас?
– Не знаю.
– Что, приглянулась твоему отцу?
Лорен вздыхает и отворачивается. Она спускается с небольшого склона, поросшего папоротником, и садится на мокрый холмик. Положив руки на колени, она срывает камыш. Ногтем вскрывает его посередине и выковыривает губчатые белые внутренности, похожие на набивку крошечной подушки.
– Лорен! Я ведь просто пошутил. – Голос Билли доносится из деревьев.
Джеймсон тыкается в нее носом, протискиваясь между ее руками. Она дает ему еще один кусочек собачьего печенья и спускается ниже, чтобы набрать побольше веток. Бот