— Почему? — не поняла я. На камнях светились символы стихий. Каждая своим цветом. Они дрожали и переплетались между собой.
Эльф развёл руками. Картинка пропала.
— Реки текут всегда в одну сторону. Вода остаётся водой в любом виде. Её нельзя ни уничтожить, ни остановить. Так и любовь.
— А… — неопределённо потянула я и вгляделась в своего маленького собеседника. — Откуда ты знаешь такие вещи?
— Мне сто лет исполнится на празднике добрых ветров, — надулся мальчишка.
— О. И за что тебя так?
— За занудство, — надулся Робин ещё больше. — Я был слишком взрослым для своего возраста. Эй! Не смейся! Перестань немедленно! Я сказал, перестань!
Но я не могла остановиться даже ради спасения своей жизни. Я смеялась и смеялась, пока эльф, разозлившись, не толкнул меня, а потом не исчез с еле слышным хлопком. Я повалилась на пол, и тут заскрежетал засов в двери.
— Прорыдала весь день, — раздался неодобрительный голос моего тюремщика. Он подошёл и рывком поставил меня на ноги. От смеха и боли нового удара в моих глазах в самом деле стояли слёзы. но… целый день? Эльфы! Неужели обязательно настолько сокращать ожидание?
Маг развернул меня к двери и подтолкнул. Снаружи чулана ждал командор, который оглядел меня с головы до ног и пожал плечами.
— Притворяется, — был его вердикт. — Подобные твари не способны чувствовать. Веди её.
— А последнее слово? — раздался знакомый голос. — Ей ведь дадут последнее слово?
— Рейнеке! — осуждающе воскликнул командор. — Ты не должен сюда приходить, она может снова…
— Она? — равнодушно уточнил чёрный маг, и у меня заныло что-то в груди. Тем, кто творит волшебство своим голосом, нельзя лгать, и, значит… — Не думаю. У неё нет никакой силы меня околдовать. И здесь я не из-за неё.
— А из-за кого? — тут же успокоился белый волшебник.
— Ты уже отошёл, когда тебе принесли письмо из дома. Плохие вести.
— Отец? Мать? — В голосе командора слышался неподдельный страх. Да, конечно, эти люди не чудовища, просто считают чудовищами нас.
— Дядя, — успокоил его Рейнеке. — Тэн южного моста умер вчера ночью. Нас зовут на похороны.
— Я не могу, — смутился белый волшебник. — Нам запрещено иметь дело со смертью, ты знаешь.
— Вот как? — кивнул на меня Рейнеке.
— Такие, как эта, не в счёт, — пояснил белый маг. — Когда люди отвергают заветы Великого Мага, они теряют душу, а тело их сгорает в огне дотла. Мы ставим помост над рекой, и пламя, разделавшись с этими, сжигает и помост. Пепел уносит река, и Белый орден ничто не оскверняет.
— А когда умирают ваши братья? — заинтересовался Рейнеке.
— Мы всегда предвидим их смерть, так что они успевают покинуть свою ложу и сохранить её чистой. Любой керл в округе с радостью предоставит свою хижину, чтобы приютить белого мага, ведь это его обязанность как вассала.
— А хижина ненароком не оскверняется? — продолжил любопытствовать чёрный волшебник.
— Оскверняется, и керл обязан её сжечь, не вынося наружу ни единой вещи, — подтвердил белый маг. Я охнула, но на меня никто не обратил внимания. — И один сезон ему запрещается возделывать землю. Это священный обычай.
— Я понимаю, — со всей серьёзностью согласился чёрный маг. — Так ей не полагается последнего слова?
— Мы никого не казним, — отрезал командор. Он кивнул брату ордена, и меня подтолкнули в сторону выхода во двор. — Мы уничтожаем то, что продолжает оставаться рядом с людьми по нелепой случайности. На самом деле она давно мертва.
— Тонко замечено, — кивнул Рейнеке, и меня толкнули дальше.
Будь я сильфом, я бы разрыдалась. Человеческое тело не смогло выдавить ни слезинки, когда на него смотрели люди, равнодушные к чужим страданиям. Будь я сильфом, мне было бы всё равно, сколько вокруг людей. Будь я сильфом, они бы меня не видели…
— Да не трясись ты так! — послышался издевательский голосок Робина. Я оглянулась и получила ещё один тычок в спину. Но всё же успела разглядеть эльфа — он сидел на шее у моего конвоира и от избытка чувств подгонял его пятками. Человек, конечно, ничего не замечал, только поводил плечами, пытаясь избавиться от непонятного ощущения. — Всё просто. Река, помост, русалки. Всё будет хорошо.
— Иди же ты, отродье, — снова толкнул меня конвоир и тут же поймал, когда я чуть не упала.
Маги в самом деле не считали предстоящую им процедуру казнью. Не было ни барабанного боя, ни герольда со списком моих злодеяний, ни палача. Была река, протекающая рядом со стенами ложи, крепко сколоченные мостки, аккуратно сложенные дрова, деловитый послушник с факелом. И толпа. На западе догорал закат.
Когда мы вышли из ворот, кто-то засвистел, но в толпу сразу пошёл один из магов ордена, и свист прекратился. Стало очень тихо.
— Ступайте прочь! — приказал командор собравшимся людям. — Не на что тут смотреть. Это дела Ордена.
Толпа попятилась, давая нам пройти, но никто не ушёл. Маги, впрочем, не обращали на простых людей внимания. Я тоже. Стоило мне сделать несколько шагов к мосткам и факелу, как в ровно горящем пламени словно бы что-то сгустилось. Я сощурилась и увидела проступающие сквозь огонь контуры ящерицы. Саламандра. Хищная тварь, почуявшая свою исконную добычу. Пламя затрепетало и вытянулось в мою сторону — это саламандра высунула из огня голову. Омерзительно пахло гарью, перекрывая даже запах реки. Меня сковал смертельный ужас, колени мои ослабли, и я рухнула на землю. Снова раздался свист. Конвоир опять вздёрнул меня на ноги и швырнул прямо на сложенный костёр. Саламандра дёрнулась за мной и пламя наклонилось в сторону реки. Удар о дерево был ничуть не менее болезненным, чем о камни, но я собрала все свои силы, чтобы сползти с поленьев. Там, за мостками, река, а река не может гореть.
— Очень хорошо, — одобрительно произнёс командор и щёлкнул пальцами. Магические путы обвили всё моё тело, мешая дышать. Теперь я не могла сдвинуться с места, даже пальцем пошевелить не получалось. Даже моргнуть!
— Вот видишь? — спросил меня Робин, спрыгнувший из неоткуда на полено перед моим лицом. В руках мальчишка держал мой нож и был серьёзен как никогда раньше. — А если бы я тебя развязал раньше, все бы заметили.
Я хотела взмолиться о помощи, но не смогла произнести ни звука.
— Белые маги ужасно не любят предсмертных криков, — пояснил эльф. — Не смотри на меня так. Тебя спасу не я. Мне нельзя.
«Ты подлая мерзкая зловредная ошибка природы» — подумала я, когда Робин помахал перед моим носом ножом ветров. Эльф осклабился и отвесил шутовской поклон, за который его хотелось пнуть.
— К вашим услугам, прекрасная тэнни, — ответил он и спрыгнул с костра.
— Рейнеке, ты уверен, что тебе не повредит здесь находиться? — раздался тем временем встревоженный голос командора. — Эта тварь может всё ещё влиять на тебя. Что ты сейчас чувствуешь?
— Уверенность, — послышался ответ чёрного мага. До меня донёсся запах речной воды — но не снизу, а от берега. — Со мной всё хорошо, старший брат.
— Тогда не будем откладывать. Послушник, делай своё дело.
Саламандра прыгнула ко мне, оскаливая свою чудовищную пасть. Я сжалась в комок и сумела закрыть глаза, в ужасе предвидя нестерпимую боль, когда в меня вонзятся огненные зубы. Сначала она превратит в прах моё тело. Это будет очень больно. Огонь разгорится, и сюда сбегутся другие саламандры. Вместе они доберутся до меня, и тогда будет ещё больнее. Мама, прости меня, я не смогу вернуться домой. Ма…
— Рейнеке, стой! Держите его! — раздался разгневанный голос командора.
Кто-то — я чувствовала, что это был чёрный маг, но глаза открывать ещё боялась — прыгнул на мостки за мной и выкрикнул какие-то слова. В них было журчание ручья — в первые мгновения, — но после они превратились в рёв реки, сметающей плотину в паводок. Со всех сторон от меня вдруг оказалась вода, а потом она схлынула, и я поняла, что запах гари — запах саламандры — исчез. Неподалёку напряжённо застыла толпа, а вот белые маги, казалось, не шевелились. Подул ветер, и мне стало холодно. Мокрых волос коснулась мужская рука.
— Лика, проснись! — взмолился Рейнеке. Я не могла пошевелиться. Даже ради него. — Поднимайся, надо бежать, пока они не очнулись.
Раздался журчащий смех.
— Ты здорово нас позабавил, сын земли, — певуче сказала вчерашняя русалка. — Какой помощи ты ждёшь? Хочешь, мы утопим этих людей? Это будет красиво.
— Нет! — протестующе закричал чёрный маг. — Я хочу оказаться подальше отсюда! С Ликой!
— Ах, это, — засмеялась её сестра. — Положись на нас, сын земли. Ну же. Прыгай ко мне, в мои объятия.
— Но… — начал было возражать маг. С берега донёсся возмущённый рёв толпы, у которой отняли любимое развлечение.
— Безумно глупый человек, — донёсся голос Робина, который, кажется, слышала только я. — А если бы я не начертил здесь заранее круга, так стал бы и мёртвым.
— Прыгай!
Мостки опустели. Русалки засмеялись безумным смехом, где-то вдалеке пропел петух, а после меня накрыло волной. И я задохнулась.
Глава шестая. Снова эльфы
Я не открыла глаза. Просто не могла. Магические путы мешали мне пошевелиться, и я почти не дышала. Но даже так я ощущала запах земли, травы, листвы и деревьев. Запах леса. Слышала знакомое журчание ручья.
— Ты доверишь мне свой нож? — раздался дразнящий детский голосок.
«Нет» — подумала я.
Обладатель голоса надулся от обиды — это я чувствовала, даже не видя его.
— А своему мужчине доверишь?
«Он не… Да».
Кто-то похлопал меня по щекам. Потом раздался такой знакомый, такой волшебный голос.
— Лика, очнись! Открой глаза!
— Он глуп, — недовольно заметил Робин. — Ничего не видит. Меня ни видит, твоих пут не видит. Глуп.
«Так скажи ему».
— Вот ещё! — фыркнул эльф. — Может, мне ещё ему шнурки завязывать?
— Она связана, смертный, — прожурчал голос русалки. — И не очнётся. Зачем тебе эта женщина? Разве мы не красивей её?