Я указала направление.
— У серых? — поразился волшебник. — И ты шла сюда целую стражу, одна, пешком?
— Я всегда хожу одна и пешком, — резковато ответила я, и магу осталось только пожимать плечами.
— И что привело тебя сюда? — спросил он. — Только не говори, будто пришла за ветром!
— Не скажу, — пообещала я: ветер всю дорогу ветер толкал меня в спину.
— А что же? — не отставал Рейнеке. — Или пришла проведать старого знакомца?
Вместо ответа я кивнула на арфу.
— Вот. Сильфова арфа. Я хотела послушать.
— И всё? — уточнил юноша, но я нахмурилась. — Достойная причина, врать не буду. Я помню, ты любишь музыку, хоть на край света за ней пойдёшь.
Говоря это, маг пристально вглядывался в моё лицо. Что он хотел там увидеть — стыд, страх, восхищение? Я не знала, и спокойно выдержала этот взгляд.
— Да, — признала я. — Дороже музыки ничего нет. Но эта арфа особенная.
— Это же просто ветер, шевелящий струны, — поморщился человек.
— Да, — не стала спорить я. — Просто ветер.
— А, ты тоже слышала эту басню, будто на таких арфах играют сильфы? — понял волшебник. — Ну, так это вздор! Во-первых, ни одного сильфа ещё никто не видел. Я так думаю, это выдумка эльфов, добрый народец вечно рассказывает байки.
— А во-вторых? — спросила я, изо всех сил стараясь не засмеяться.
— Ну, а во-вторых, если бы они и были, эти сильфы, зачем бы они слетались к нескольким натянутым на дереве струнам? Неужто нельзя найти другого места?
— Не знаю, — рассеянно ответила я, угадывая в воздухе движение. Еле слышным смехом зазвенели колокольчики, а затем арфа заиграла с новой силой, и ветер принялся играть моим волосами.
— Ты так говоришь, будто всё остальное ты знаешь, — нахмурился волшебник.
— Нет, — успокоила я его. — Я знаю не всё.
— Любите вы, девушки, загадки, — проворчал мой собеседник. — Ну-ка, скажи мне, Лика, знаешь ли ты, где будешь через декаду?
— Знаю, — засмеялась я. — Здесь. И ещё три декады я буду здесь. Не прогоните? Я уйду за декаду до… хм.
Я осеклась. Вряд ли человеку известен праздник добрых ветров, перед которым я должна была найти эльфов.
— И куда ты пойдёшь? Опять за ветрами? — не отставал волшебник.
— Нет, — покачала головой я. — Ветра тут не помощники. Я пойду искать добрый народец.
— Эльфов? — присвистнул человек. — И что же ты у них забыла?
— Своё слово, — честно ответила я, и человек снова засвистел.
— Неужто руку эльфу отдашь? — поинтересовался он.
— Зачем им моя рука? — удивилась я. — Неужто других дел к доброму народцу быть не может? Я задолжала им услугу, и сейчас пойду возвращать.
— Даже так? — поднял брови мой собеседник. — Так это правда, будто эльфы ничего не делают даром?
— Правда, — тяжело вымолвила я. — Они щедро награждают за доброе и жестоко взыскивают за злое. А если просить их о незаслуженном, строго спросят потом.
— И какую услугу ты им задолжала? — продолжал сыпать вопросами волшебник. Я удивлённо нахмурилась: разве у людей принято так жадно выспрашивать? Моё сердце сжало предчувствие беды.
— Возвращение домой, — тем не менее честно ответила я.
— И как, обманули? — деловито уточнил Рейнеке.
— Зачем обманули? Вернули. Только потом так же вернули обратно: не смогла я дома выполнить их желание. Сейчас вот ищу, коли исполню, добрый народец мне поможет.
— Вот оно как, — задумчиво потянул мой собеседник. — И ты, конечно, пойдёшь одна и пешком?
— Разумеется, — удивилась вопросу я. — Как мне ещё прикажешь идти?
— Ты могла бы пойти со мной, — предложил маг, и я поднялась на ноги. Подул сильный ветер.
— Нет, — отрезала я и хотела идти прочь, но человек удержал меня за край платья.
— Не прогоняй меня так легко! Неужели тебе не нужна защита в пути?
— Нет, — снова ответила я. Что-то изменилось в мире, стоило магу высказать своё предложение. Так бывает во сне, когда смотришь на человека и вдруг понимаешь: он именно тот, кто тебе нужен. Но если бы Рейнеке мог об этом знать, он бы не обрадовался. Мне хотелось дать человеку шанс избежать уготованной судьбы.
— Ну, тогда, может, спутник? — предложил волшебник, в шутливом отчаянии прижимая край платья к губам.
— Нет.
— Лика! — угрожающе выговорил маг. — Возьми меня с собой, пока я добром прошу!
— Я ещё не покидаю этих мест, — ответила я, глядя на волшебника сверху вниз. — Спросишь меня через три декады. Но я не так уж легко меняю свои решения.
С этими словами я выдернула подол из рук человека и пошла прочь. К концу этой стражи в ложе Серого ордена как раз будет готова дневная трапеза.
Музыка зазвучала к ночи, и я невольно поразилась упорству волшебника. Зачем? На что я ему сдалась? Он пел под самыми моими окнами, ничуть не смущаясь тем, что творит чёрную магию в вотчине серых. Серые маги, впрочем, не торопились возмущаться. Или не замечали безобразия, или не желали связываться с наследником здешних земель.
— Второе, — улыбнулся Рейнеке, когда я спросила его об этом, выпрыгнув из окна. И тут же добавил:
— Разве можно так поступать? Ты могла бы разбиться, если бы я не подхватил тебя.
— Разбиться? — не поняла я. — Как это?
— Вдребезги, — мрачно ответил маг. — Не притворяйся ребёнком. Или скажешь, что ты ничего не боишься?
— Почему не боюсь? — удивилась я. — Все чего-нибудь боятся, и я не исключение.
— Чего, например? — полюбопытствовал маг.
— Огня, — призналась я, сделавшись серьёзной. — Стоит оказаться поблизости, как сбегутся саламандры…
Я поёжилась, представляя страшную картину. Огонь питается воздухом, в этом всё дело. Не только воздухом, разумеется, но и им тоже.
— Откуда ты берёшь эти сказки? — удивился волшебник. — Неужто добрый народец наболтал?
— Почему бы и нет? — улыбнулась я.
— Саламандр не существует, — отрезал чёрный маг. — Это не более чем алхимическая аллегория. Сказки для маленьких магов.
— Если в это верят эльфы, — возразила я, — это уже не только сказки для магов. Добрый народ не станет лгать.
Маг раздражённо передёрнул плечами.
— Ты, вижу, часто встречаешься с добрым народцем, — отметил он, пристально меня разглядывая. — Странно для бродячей торговки.
— А наследнику двух мостов не странно таскать с собой по дорогам колдовскую рожь? — парировала я.
— Откуда ты знаешь? — нахмурился волшебник.
— Ветер нашептал, — беспечно ответила я, но Рейнеке это не успокоило.
— Ты странная девушка, Лика, — медленно проговорил он и поднял руку, чтобы коснуться моих волос. — Говоришь как блаженная, а потом вдруг снова разумные речи. Или тебя воспитали эльфы, и от того ты выросла не такой, как все люди?
— Что тебе до этого, Рейнеке-маг? — тихо ответила я. Ночной воздух был тих и прохладен, и невольно верилось, что нет ничего невозможного. Я не потому прыгнула в окно, что ничего не боялась. И не потому, что доверяла магу. Мне просто хотелось снова оказаться в воздухе. Говорят, люди не могут летать даже если сделают себе крылья. Они слишком тяжёлые, воздух их не держит… Вдалеке зазвенели хрустальные колокольчики. Я прислушалась. Сильфы сейчас танцуют в свете молодой луны, и перебрасываются звёздным светом.
— Твоими волосами играет ветер, — вместо ответа произнёс волшебник.
— Да, — только и ответила я.
— Но воздух не двигается, листва не шевелится. Взгляни туда, на башню: флаг повис, не колышется на ветру.
— Да, — ответила я. Маг оказался слишком наблюдателен, но не чувствовал, как вокруг него смыкается судьба. И я, решившись, добавила: — Знаешь, Рейнеке, я тебя обманула.
— Что такое? — немедля посерьёзнел волшебник.
— Я уйду отсюда завтра на рассвете.
— Куда? — деловито спросил наследник мостов.
— Куда глаза глядят. Тебе нет до этого дела, маг, нет и не будет, запомни.
Волшебник внезапно схватил меня за плечи и больно встряхнул.
— Ты никуда не пойдёшь, — прошептал он, приблизив своё лицо к моему так, что я могла бы укусить его за нос. — Даже не надейся.
— Я уйду с попутным ветром, — возразила я. — И не думай меня задержать, не то все мельницы в округе встанут, и тебе придётся вертеть их самому!
Сказала — и пожалела: в глазах мага появился изучающее выражение.
— Так эльфы научили тебя своей магии? — немедля спросил он.
Вместо ответа я расхохоталась.
— Что такое?
— Рейнеке-маг, добрый народ не берёт учеников, а, кого берёт, того навсегда делает своим!
— Это общие слова, — отмахнулся волшебник.
— Нет, это правда! — загорячилась я. — Ты глуп, Рейнеке! Эльфом надо быть, чтобы колдовать как они. Быть светом, смехом, счастьем, горем, плачем и темнотой, быть самой жизнью. Забыть о прошлом и не думать о будущем, никогда ничего не жалеть и не желать. Разве этому можно выучиться?
— Но ты разговаривала с ними, — настойчиво проговорил маг.
— О, много раз!
— Говорят, стоит взглянуть эльфу в глаза, как ты изменишься и уже никогда не будешь таким, как прежде, — вспомнил волшебник и выжидающе посмотрел на меня. Я пожала плечами.
— Мы всё время меняемся, Рейнеке-маг. Посмотри в мои глаза. Разве ты можешь остаться прежним после этого? А я — могу? Мы всё время меняемся, только эльфы не дают нам об этом забыть, а люди — дают, вот и всё.
Волшебник выпустил меня из рук так же внезапно, как и схватил.
— Ты не сдвинулась с места, а всё же у меня было такое чувство, будто я держу птицу в руках, и она рвётся на волю, — медленно произнёс он.
От этих слов у меня навернулись слёзы на глаза, и я закусила губу, чтобы не заплакать.
— Ты не можешь дать мне свободу, волшебник, даже отпустив.
— А эльфы — могут? — тут же заинтересовался маг. Я тяжело вздохнула. Он сам рвался навстречу своей судьбе. Мне было не спасти его.
— Мне не отделаться от тебя, Рейнеке, как я вижу.
— И не пытайся, — заулыбался наследник двух мостов. — Я от тебя так просто не отстану.
— Я предупредила, — произнесла я, но человека это не остановило.