— Вот видите, — сказал Брент, — более подходящей фигуры для подрывной работы не сыскать. Человек без чести и совести. Да он играючи пустил этот слушок о детоубийстве!
— Нельзя все-таки исключить, что он и сам в него верил, — возразил Грант, при всей своей нелюбви к Мортону верный правилу взвешивать все обстоятельства.
— Полноте, верил в то, что детей умертвили?
— Да-да. Это могло быть делом рук кого-то другого. Какие только слухи, должно быть, не распускались в Англии сторонниками Ланкастеров! Тут и простое недоброжелательство, и явная пропаганда. Возможно, он подхватил чью-то последнюю выдумку.
— Хм! А я допускаю, что именно он сделал все, чтобы это убийство стало возможным, — в сердцах парировал Брент.
— Я не столь категоричен, — засмеялся Грант. — Что новенького от нашего монаха из Кройленда?
— Мало утешительного. Уже после моей панической телеграммы я все же убедился, что ему тоже нельзя довериться. Монах сидел и записывал сплетни, доходившие до него из внешнего мира. Например, он пишет, что у Ричарда была вторая коронация — в Йорке, что абсолютно неверно. Если он так ошибочно трактует события широко известные, то можно ли доверять ему как хроникеру? Но, между прочим, он был знаком с биллем о престолонаследии. Он записал все события, с ним связанные. И о леди Элеонор тоже.
— Любопытно. Даже в Кройлендском монастыре стало известно, на ком якобы был женат король Эдуард?
— Да. Скорее всего, святой и благоверный Мор придумал историю с Элизабет Люси много позже.
— Уж не говоря об этой неслыханной лжи про Ричарда, домогавшегося престола ценой позора своей матери.
— Что вы говорите?
— Якобы по наущению Ричарда с амвона было сказано, что его братья Эдуард и Георг прижиты его матерью от кого-то еще и что он, Ричард, — единственный сын, рожденный в законном браке, а посему единственный законный претендент на престол.
— Более вразумительного он придумать не мог, этот ваш святой Мор? — процедил Брент сквозь зубы.
— Вот-вот. Особенно если учесть, что в то время Ричард жил в доме своей матери!
— Да! Я об этом совсем забыл. Что значит — память сыщика! Вы очень точно заметили, что Мортон был переносчиком слухов. Но вдруг этот же слух объявится еще где-нибудь?
— Все возможно, конечно. Но держу пари, что не объявится. Я вообще не верю, что слух о пропаже детей был так уж широко распространен.
— Почему?
— Если в народе чувствовалась бы напряженность, имели место какие-то явно враждебные разговоры или действия, Ричард немедленно предпринял бы серьезные меры. Уже много позже, например, когда поползли слухи о том, что он собирается жениться на своей племяннице Елизавете, старшей сестре маленьких принцев, — он тут же среагировал. Немедленно по разным городам были разосланы письма, в которых он в самых недвусмысленных выражениях отвергает эти измышления. Ричард был так разгневан, что, опасаясь клеветы, собрал «отцов города» в самом вместительном зале Лондона и лично высказал им все, что он думает об этом деле.
— Разумеется, вы правы. Если бы слух об убийстве распространился широко, Ричард наверняка сделал бы публичное опровержение. Как ни говори, это куда серьезней разговоров о женитьбе на племяннице.
— Ну, конечно. Ведь в те времена, чтобы жениться на племяннице, достаточно было получить специальное разрешение церкви. Возможно, это правило действует и по сей день. Во всяком случае, это не по моей части. Значит, мы установили, что раз Ричард пошел на такие меры, чтобы устранить слухи о женитьбе, можно быть уверенным, что он принял бы гораздо более серьезные меры для прекращения слухов об убийстве, если таковые существовали. Напрашивается вывод: в народе слухов об исчезновении детей или о грязной возне вокруг них не было.
— Кроме тонкого ручейка между Болотами и Францией.
— Кроме тонкого ручейка между Болотами и Францией. В остальном, как видно, никто не был озабочен судьбой мальчиков. Во всяком полицейском расследовании важно не упустить малейшие отклонения от нормального поведения подозреваемых. Почему, скажем, некий X, который каждый четверг ходит в кино, именно в этот вечер решил не ходить? Почему Y взял, как всегда, обратный билет и не использовал его? Все это очень важно. Но здесь все время, пока Ричард оставался на троне, до самой его смерти, все ведут себя самым обычным образом. Мать маленьких принцев возвращается из своего прибежища и возобновляет дружбу с Ричардом. Ее дочери выезжают в свет. Сыновья, видимо, продолжают учебу после перерыва, вызванного смертью отца. Их двоюродные братья получили места в Совете и в Йорке считаются важными персонами, если судить по адресованным им письмам. Течет нормальная, мирная жизнь, все занимаются своим делом, нигде нет и намека на то, что в королевской семье только что совершено страшное, бессмысленное убийство.
— Нет, мистер Грант, пожалуй, я все-таки напишу свою книгу.
— Вы ее обязательно напишете. Этим вы не только восстановите честное имя Ричарда, но и защитите честь Елизаветы Вудвилль, которой приписывают, что она смирилась с убийством сыновей за семьсот мерков ежегодной пенсии и личные привилегии.
— Но чтобы начать книгу, мне нужна хотя бы версия того, что произошло с мальчиками.
— У вас будет такая версия.
Каррадин оторвал взгляд от пушистых облачков, плывущих над Темзой, и с сомнением уставился на Гранта.
— Что это вы задумали? Вы похожи на кота рядом со сметаной.
— Да я, пока вас не было, от нечего делать занимался разными полицейскими делами.
— Полицейскими?
— Ну да. «Кому это выгодно» и тому подобное. Мы уяснили, что Ричард не выгадал бы ни на грош на смерти детей. Поэтому следует искать того, кто от этого выгадал бы. Вот тут-то в игру вступает «Titulus Regius», билль о престолонаследии.
— Какое отношение к этому имеет билль?
— Генрих Седьмой женился на старшей сестре принцев Елизавете.
— Так.
— Примирив таким образом йоркистов с тем, что он занял трон.
— Ну-ну?
— Отменив билль о престолонаследии, он тем самым объявлял свою жену законнорожденной.
— Ясно.
— Но, объявив детей Эдуарда законнорожденными, он автоматически возвратил двум мальчикам право занять престол раньше Елизаветы. По сути дела, отмена билля делала старшего из принцев королем Англии.
Каррадин даже прищелкнул языком от удовольствия, а глаза его за стеклами очков заблестели.
— Итак, — сказал Грант, — продолжим расследование, исходя из этих фактов.
— Идет! Что вам для этого потребуется?
— Надо как можно подробнее узнать о призвании Тиррела. Но самое интересное — как при этом вели себя окружающие. Что с ними в действительности произошло. Мемуары о них меня не волнуют. Помните, как мы восстанавливали историю прихода к власти Ричарда после внезапной смерти Эдуарда?
— Да. Что именно вы хотите узнать?
— Как жили наследники дома Йорков после того, как Ричард погиб, а они остались живы-здоровы, да к тому же богаты. Каждый в отдельности. Можно узнать?
— Элементарно.
— О Тирреле узнайте как можно подробнее. Что он был за человек, что именно он сделал тогда.
— Хорошо, — Каррадин по-боевому встал, и Гранту показалось, что он вот-вот начнет застегиваться на все пуговицы, как солдат. — Мистер Грант, большое вам спасибо за все… все…
— Удовольствия?
— Когда вы встанете на ноги, я устрою вам экскурсию в Тауэр.
— Включите в нее Гринвич по реке и обратно. Мы, островитяне, любим бороздить воды.
— Скоро вам разрешат вставать?
— Раньше, чем вы вернетесь с новостями о Тирреле.
14
Однако Гранту не разрешили вставать до возвращения Каррадина. Но он уже мог сидеть в кровати.
— Вы не можете себе представить, — сказал он, — какое потрясающее зрелище стена — по сравнению с потолком. Мир на потолке мал и уродлив.
Его тронуло, что Каррадин явно радовался его успехам, и они не сразу перешли к делу. Наконец Грант спросил:
— Ну, как жилось молодым Йоркам при Генрихе?
— Ах, да! — воскликнул Брент, вытаскивая целые вороха записей из карманов пальто и пододвигая стул носком ботинка. — С чего начинать? — спросил он, усаживаясь.
— Что мы знаем о Елизавете? Генрих женился на ней, она стала королевой, потом умерла, после чего он посватался к безумной Анне Испанской.
— Да. Свадьба Елизаветы состоялась весной 1486 года, нет, пожалуй, раньше, в январе. Через пять месяцев после битвы при Босворте, а умерла она весной 1503 года.
— Семнадцать лет прошло. Бедная Елизавета, ей, поди, казалось, что прошли все семьдесят. Генрих, как говорится, жену держал в строгости. А как остальные члены семьи? Все другие дети Эдуарда? Судьба двух нам пока неизвестна. Что стало с Сесилью?
— Ее выдали за старого дядюшку короля — лорда Уэллса и отправили жить в Линкольншир. Анна и Екатерина, тогда еще дети, вышли замуж, когда им подошло время, за сыновей Ланкастерского дома, Бриджит, самая младшая дочь, приняла постриг в Дартфорде.
— Пока что ничего из ряда вон выходящего. Кто там еще был? Сын Георга.
— Да, молодой Уорик. Был пожизненно заключен в Тауэр и казнен якобы за попытку к бегству.
— Так. А дочь Георга — Маргарет?
— Она стала графиней Солсбери. Ее казнь по ложному обвинению при Генрихе Восьмом, несомненно, служит классическим примером судебной ошибки — вынесения смертного приговора невиновному.
— А сын Елизаветы, второй кандидат на престол?
— Вы имеете в виду Джона де ла Поула? Он жил у своей тетки в Бургундии, пока не…
— Его теткой была Маргарет, сестра Ричарда?
— Да. Он погиб во время восстания Симнела.[27] Но у него был младший брат, которого вы упустили из своего списка. Казнен Генрихом Восьмым. Этот брат сдался Генриху Седьмому под обещание сохранить ему жизнь, и Генрих, я думаю, не рискнул нарушить его. Или, может быть, он уже выполнил свою квоту. Генрих Восьмой греха не убоялся. И одним де ла Поулом не огр