Макс сделал его для меня. Другого объяснения быть не могло – слишком все совпадало.
У меня сжалось сердце.
– Переверни, – тихо сказал Макс.
Я повиновалась. На обратной стороне, там, где металл будет касаться моей кожи, притаились три крошечные стратаграммы.
Я не заметила, как Макс пошевелился, пока не почувствовала на щеке его дыхание, когда он склонился над моим плечом.
– Эта, – он указал на первую стратаграмму, – помогает исцелять. Вряд ли ее хватит на большее, чем синяки и порезы, но все же. Саммерин помог мне создать ее.
Их забота тронула меня так глубоко, что сердце сжалось в груди в крошечный комок.
Палец Макса коснулся второго круга.
– Эта стратаграмма тебя согреет. Она поможет призвать огонь. Развести костер… – С неловким, сдавленным смешком он замолчал. – Я подумал, вдруг тебе понадобится что-то подобное, если ты собираешься путешествовать по Треллу.
Я кивнула, не доверяя своему голосу.
Наступила долгая пауза. Рука Макса зависла над ожерельем.
– А эта для чего? – наконец сумела выдавить я, указывая на третью стратаграмму.
Макс выпрямился. Когда он снова заговорил, его голос звучал ниже, более хрипло, словно он старался сдержать эмоции.
– Она приведет тебя сюда. – Он замолчал, прочистил горло. – Если… если ты когда-нибудь захочешь вернуться. Она сможет тебя доставить, только если ты будешь поблизости, в радиусе нескольких миль, но…
Он замолк.
Боги.
Я поняла, что он хочет сказать. Дело совсем не в ожерелье, пусть даже искусно сделанном. Макс не стал бы дарить мне просто красивую безделушку. Нет, он – человек, который так тщательно оберегал построенный собственными руками, спрятанный от остального мира уголок, – дарил мне то, чего у меня никогда не было.
Вовсе не ожерелье было его подарком. Подарком был дом, в который можно вернуться.
– Только… если сама захочешь, – неловко добавил он.
У меня защипало в глазах.
Мне хотелось сказать, что, конечно же, я хочу вернуться. Более того, я не хочу уходить.
Но я даже не улыбнулась, потому что боялась не совладать с собой, если попытаюсь заговорить. Вместо ответа я сунула ожерелье в руки Макса, подняла волосы, повернулась к нему спиной и наклонила голову. Когда он застегивал его на моей шее, каждое прикосновение пальцев оставляло на коже маленькие огненные отпечатки.
– Спасибо, – наконец выдавила я. – Оно восхитительно.
Я опустила руки, и волосы рассыпались по плечам. Пальцы Макса соскользнули с моей шеи.
– Я подумал, что ты должна иметь что-то красивое и практичное, под стать себе.
Он выпалил это так быстро, что я едва не пропустила слова мимо ушей. Я медленно повернула голову и поймала его взгляд.
– Макс, – выдохнула я, с преувеличенным трепетом прикасаясь к сердцу, – ты правда думаешь, что я практична?
В его глазах заплескался смех.
– Я считаю, что ты потрясающе практична.
Я провела пальцами по крылышкам бабочек на ожерелье, не отрывая взгляда от Макса – от дрожащей на шее жилки, изогнутых уголков рта, непослушной пряди волос, спадающей на лоб.
Честно? Я тоже считала его потрясающе практичным. Самым потрясающе практичным человеком, что мне доводилось видеть в жизни.
Глава 28
Мне не удавалось настолько запрокинуть голову, чтобы увидеть верхушку Башен Орденов. Башни уходили в высоту двумя столбами из золота и серебра и исчезали в мареве облаков. Когда я в первый и последний раз стояла у их входа, меня волновало только то, как бы не потерять сознание. Мне не было дела до ошеломляющей высоты и величия, подавляющего все вокруг. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя настолько ничтожной, крохотной.
Одним пальцем я нервно очерчивала круг на ладони и не могла остановиться, словно пыталась поймать ускользающую стратаграмму.
Мы вчетвером – я, Макс, Саммерин и Моф – стояли в тени Башен в тревожном ожидании.
– Как давно я не заходил в эти двери.
Макс оторвал взгляд от входа и перевел его на Мофа:
– Волнуешься?
Мальчик заерзал на месте.
– Ну, – с наигранной уверенностью заявил он, – мне пришлось потрудиться, но, думаю, я наконец сумел добиться правильного преобразования энергии. Я точно уверен, что ничего случайно не сокрушу.
Макс с Саммерином обменялись выразительными взглядами.
– Моф уже целую неделю ничего не уничтожал, – подтвердил Саммерин. – Мы все очень гордимся им.
– Кроме кувшина, – поправил его Моф. – Но тут я не виноват.
Саммерин поморщился:
– Кроме кувшина.
– К твоему счастью, не думаю, что на экзамене будут кувшины, так что тебе ничего не грозит. – Макс посмотрел на меня. – А ты как?
– Нормально.
Голос не выдавал моего беспокойства, но Макс, безусловно, и так знал, как сильно я нервничаю. Мне нравился Моф, и я считала его забавным мальчиком, но сегодня я не могла заставить себя улыбнуться его простодушным выходкам. Мофа ожидал всего лишь один из шести ежегодных экзаменов. Даже если он его провалит, ничего страшного, всегда можно исправить положение в следующем году. Я же не могла позволить себе подобную роскошь.
Саммерин с Мофом двинулись к дверям, и я пошла было за ними, но Макс мягко придержал меня за запястье.
Я обернулась к нему.
– Тисаана, ты должна помнить, что я полностью и безоговорочно верю в твой успех. Ты можешь сдать этот экзамен. А теперь давай покажем этим чинушам, на что ты способна.
Несмотря на мандраж, мои губы невольно растянулись в улыбке.
– Да, – согласилась я. – Мне нравится твое предложение.
И с этими словами мы открыли двери.
Если бы я так не нервничала, я бы получила огромное удовольствие от первого этапа экзаменов.
Мы с Максом даже при желании не могли бы выделяться больше. Макс оказался единственным соларием, ярким цветным пятном среди длинного ряда бледных и беловолосых наставников-вальтайнов. И если бы кому-то диковинки в виде солария, обучающего вальтайна, оказалось мало, добавлялась репутация Макса. Благодаря ей те ситуации, где мы могли бы обойтись легкой неловкостью, становились откровенно смешными. Коллеги Макса не знали, как с ним себя вести. Каждая встреча сопровождалась стесненным рукопожатием, смущенным поднятием бровей и нерешительным, удивленным приветствием, а иногда и всем сразу. Моим любимым моментом стала встреча, когда один из вальтайнов сказал Максу:
– Я думал, ты этим больше не занимаешься.
– Чем – вздором, который навязывают Ордена? – в лоб спросил Макс.
Вальтайн туманно развел руками:
– Нет, то есть этим… мирским.
Я хихикала про себя, довольная, что проблемы Макса хотя бы чуть-чуть отвлекают меня от мандража. Заметив это, Макс ткнул меня под ребро.
– Не расслабляйся, – проворчал он. – Все еще впереди.
И каким же довольным он выглядел, ухмыляясь вслед, когда меня увели в толпе других учеников… Все, кроме меня, были младше двенадцати лет.
Излишне говорить, что благодаря возрасту – почти вдвое старше других – и моей пестрой коже (хотя я с удовольствием отметила в толпе еще двух вальтайнов-фрагментов) я заслужила не меньше недоуменных взглядов, чем Макс. Только, в отличие от Макса, который хмурился и пытался поскорее вывернуться из рук подходящих к нему волшебников, как кошка из ошейника, я купалась в направленном на меня внимании.
В конце концов, я пришла сюда, чтобы произвести впечатление. А это намного легче сделать, когда все взгляды и так уже прикованы к тебе.
И должна сказать, мне это удалось в полной мере.
Нашу группу заставили выполнить серию последовательных упражнений, которые должны были продемонстрировать, насколько мы отточили контроль над своими способностями. И боги, как же легко мне это далось. Упражнения оказались намного проще и скучнее, чем наши с Максом ежедневные тренировки.
Я показала судьям, что умею.
Когда мы дошли до манипуляций с водой, в то время как ученики вокруг меня изо всех сил пытались сохранить правильную форму сферы, я превратила свою в рой прекрасных бабочек. Когда мы перешли к призыву, я вызывала по две, три, а то и четыре иллюзии зараз, переплетая их в идеально контролируемом, как всегда подчеркивал Макс, танце. Когда мы разбились по парам и должны были укрепить разум против щупалец, пытающихся прокрасться в чужие мысли, я вытолкнула партнера из своего сознания, а затем развернулась и повторила ему все его мысли до единой.
Каждое задание я встречала легкой улыбкой и игривым недоумением от его простоты.
К концу первой части экзамена я была очень довольна собой.
– Меня одновременно возмущает и впечатляет то удовольствие, которое ты получаешь, выставляя напоказ свое превосходство над этой песочницей, – сказал Макс, когда я присоединилась к нему в перерыве. – Ты могла хотя бы сделать вид, что тебе неловко.
– Зачем?
– Кто-то может назвать твое поведение некрасивым.
– Но не ты. – Я лукаво усмехнулась.
Уголок его рта дернулся.
– Нет, – признал он. – Не я.
Я понимала, что он наслаждается каждой минутой не меньше меня, и ему было бесполезно это отрицать. Ровно так же я не могла отрицать, что от его поддержки внутри разливается тепло и замирает сердце.
Тем не менее я переживала из-за следующих заданий. Поскольку из-за нервов кусок не лез мне в горло, мы с Максом воспользовались перерывом, чтобы проскользнуть через вестибюль в Башню Рассвета и посмотреть, как проходит экзамен у солариев. Один взгляд на Саммерина, понуро сидящего на стуле в зале ожидания и смотрящего через окно в экзаменаторскую с выражением, которое я могла описать только как покорность судьбе, сразу сказал нам, как проходит экзамен Мофа.
– Бедняга Моф. – Я поморщилась.
– Бедняга Саммерин. – Макс усмехнулся.
До нас донесся приглушенный грохот, в экзаменаторской поднялась суматоха, а Саммерин от увиденного обхватил голову руками и тяжело вздохнул.
Мы решили пока не беспокоить его.
Когда мы в конце перерыва вернулись в Башню Полуночи, нас уже ждала Вилла. При нашем приближении ее лицо просияло.