Я открыл рот, чтобы ответить, но не смог.
…Очень много историй…
Мир застыл. Затем растворился в черноте.
…Тебе нравится? Скоро в мою копилку добавятся и твои истории…
Глава 41
Мне становилось все хуже. Прошло несколько дней, а может, недель или месяцев. Лет? Часов? Я уже перестала понимать, кто я такая. Мне казалось, что мое собственное тело сражается против меня, что меня пожирают собственные мысли. Странные, яркие сны стали настолько реальными, что я перестала понимать, когда я бодрствую, а когда сплю, когда я в своем уме, а когда в голове кого-то из сотни незнакомцев. Что самое главное, я перестала понимать, кто я – Тисаана или Макс.
Большую часть времени я спала, видела сны или меня тошнило. Нура была единственной, кто проводил со мной хоть какое-то время, успокаивая меня перед сном или безуспешно пытаясь накормить. Она тоже часто появлялась в моих снах, хотя там она выглядела иначе: круглолицая, более живая, волосы распущены волнистыми прядями, а не собраны в многочисленные косички.
Но в большинстве снов я видела Макса. Не просто видела, а была им. Неужели я так отчаянно по нему скучала?
…Просто его истории нравятся тебе больше всего. Мне они тоже нравятся больше всего…
Голос прозвучал в моих мыслях тише шепота. Такой слабый, что сразу же исчез в сознании клубком дыма. Так быстро, что я не успела ничего понять.
Однажды я подслушала, как Нура с кем-то разговаривает за закрытой дверью.
– Я беспокоюсь за нее. Когда это происходило с Максом, он переносил слияние не так тяжело.
– Волнуешься? – В приятном голосе Зерита сквозило недовольство. – Если даже ты выражаешь какие-то эмоции, помимо смутного раздражения, значит дело серьезное.
– Я не шучу.
– Я уверен, что она способна справиться с ним.
«Мы способны справиться, Тисаана? А мы хотим справляться?»
Сознание то и дело грозило соскользнуть в темноту, но тут я услышала нечто, что привлекло мой интерес, и я заставила себя сопротивляться сну.
– Возможно, он сможет помочь. Ты не получала от него весточек?
– С какой бы радости?
– Боже, – протянул Зерит. – Сколько разговоров и морального превосходства, а потом просто взял и исчез.
– Не злорадствуй так, Зерит. Даже тебе не свойствен такой уровень лицемерия.
«Думаешь, он вернется за тобой?»
Боги, я надеялась, что нет.
И могу поклясться, я точно услышала, как тихий, удивленный голос четко произнес: «Почему нет?»
И только тогда, в искреннем замешательстве от вопроса, я поняла, что услышанный шепот не померещился мне среди беспорядочно мечущихся видений.
Я осторожно села.
– Что? – выдавила я голосом настолько хриплым, что он напоминал треск ветки.
…Почему нет?..
На этот раз голос шел из глубин сознания. Я не могла определить, кому он принадлежит – не мужчине, но и не женщине, он не выдавал возраста, хотя сейчас подошел бы растерянному маленькому ребенку.
…Он тебе нравится…
В голове завертелись осколки воспоминаний, как страницы в книге, перелистываемые одним большим пальцем, когда невозможно ничего толком разглядеть за долю секунды. Первая улыбка, которую мы с Максом разделили. «А ведь тебе мог достаться этот ученик». Взгляд Макса, когда я поняла, что он принял решение обучать меня; первый раз, когда я услышала, как он смеется над моими шутками. «Если ты пойдешь, я тоже пойду».
Выражение его лица и голоса, когда он умолял меня уехать вместе с ним.
«У тебя есть я».
…И к тому же ты хочешь его…
Другой набор образов, ощущений: как я скольжу взглядом по его телу, как его тепло согревает меня в ту ночь, когда мы заснули рядом в саду, огненные отпечатки его пальцев на коже, когда он подарил мне ожерелье. Его губы на моей шее. Его грудь напротив моей. «Вполне может оказаться, что я создан для такого».
…Так почему же ты не хочешь, чтобы он вернулся?..
Я открыла рот.
Видимо, я сошла с ума.
…Не сошла…
Мой рот закрылся.
Тишина, нарушаемая только биением моего сердца.
Я продолжала ждать.
Ничего.
Голова раскалывалась от пульсирующей боли. Но стоило мне почувствовать, что я снова начинаю терять сознание, издалека опять донесся голос:
…Возможно, он вернется за мной?..
Кто ты?
Или правильнее было бы сказать «что»?
…Решайе… – просто ответил голос. – …У меня много лиц…
Нет, я определенно сошла с ума.
…Ты не похожа на других. Ты часто повторяешь сама за собой?..
«Оружие станет частью тебя», – сказал Зерит.
«Ты говоришь о нем так, будто это живой человек».
По спине жаром расплывалось осознание того, во что я ввязалась.
…Тебе понравились мои истории? Я могу много чего рассказать…
Существо покачивалось туда-сюда, как болтающийся на палке фонарь, свет которого отбрасывал яркие, изменчивые тени в глубины моего сознания. Оно было не менее усталым и сбитым с толку, чем я. Я чувствовала его.
…Мне знакомы твои мысли. Ты пахнешь прикосновением, когда-то давно знакомым. Или может быть, успевшей забыться историей…
В создании снова замелькал калейдоскоп образов, потом остановился на кратком воспоминании о знаменитых треллианских степях, где высокая трава щекотала мне руки, когда я пропускала ее сквозь пальцы. Назад. Потом снова вперед.
– Вы с Максом знаете друг друга? – прошептала я.
Глупый вопрос. Мне и так был известен ответ.
Знакомое урчание проскользнуло в пространство между моими мыслями.
…Ты и так знаешь. Зачем спрашиваешь?..
Снова эта детская растерянность.
…Зачем?.. – с нажимом спросило существо.
Я поняла: оно хочет получить ответ.
«Разве тебе не открыты мои мысли?»
…Мне многое открыто, но я не все понимаю…
«Я тоже. И именно поэтому я спросила».
Существо вздохнуло – или, по крайней мере, мне так показалось. От этого ветерка в мыслях по коже поползли мурашки.
…У нас с Максантариусом никого нет, кроме друг друга…
Голос звучал, словно отдаляясь. Каждое слово вызывало волны боли, точно собственные мысли и кровь восстали против меня.
«Это неправда», – подумала я.
…Возможно, уже нет. Теперь мы есть друг у друга и у тебя…
Я моргнула и с трудом открыла глаза. Не сразу поняла, что уставилась в потолок. Я даже не заметила, когда снова упала на кровать.
…Мы оба очень устали…
Усталость даже близко не походила на мое состояние. Я чувствовала себя так, словно умираю, словно мои тело и разум растворяются.
…Тебя почему-то больше тревожит то, что ты теряешь, а не то, что ты получаешь…
Уголки рта дернулись вверх в яростной усмешке. Я вспомнила о Сереле. О своих друзьях в поместье Эсмариса. Голос ошибался. То, что я получу в результате нашей сделки, волновало меня больше всего.
Я почувствовала, как любопытные пальцы ухватились за эту мысль. Перевернули. Заморозили воспоминание о лице Серела и ощущение его прощального поцелуя на щеке.
Я почувствовала вопрос прежде, чем он оформился в слова.
– Ты видишь, но не понимаешь? – прошептала я.
…Я понимаю, что значит хотеть…
«Не хотеть. Любить».
…Любить – значит хотеть…
Шепот погружал меня во тьму.
…И к Максантариусу у меня была сильная любовь…
Кровать разверзлась подо мной, и я провалилась, опускаясь вниз по спирали.
…Возможно, я смогу полюбить и тебя тоже. Вместе мы сумеем создать красивую историю…
Темнота и пламя поглотили меня.
Меня пожирало пламя, лизало кожу, наполняя ноздри гнилостным запахом горящей плоти.
При соприкосновении с пламенем кожа пузырилась, волдыри лопались и вытекали под грубым ударом кулака или острым жалом клинка. Я уже успел изучить эту универсальную истину. Она в равной степени относилась и к повелителям Ордена, и к королевским гвардейцам, и к ривенайским мятежникам, и даже к мужчинам, женщинам и детям, которые не были замешаны в мятеже.
Так случилось и с Нурой. Невзирая на ее поступок, ее я первой разыскал на пепелище Сарлазая. Я был уверен, что она мертва. Но, передав ее целителям, испытал огромное облегчение, когда услышал ее тонкий, мучительный стон. Пришла пора отдирать пласты кожи, прилипшей к жесткой ткани моей куртки…
Облегчение. Вознесенные, что за дурацкое слово.
Я смотрел, как пальцы разрывают слои ткани, как истончаются нитки от прикосновения ногтей…
– Макс, я подумала, что ты захочешь увидеть…
И я вернулся. Вернулся в свою спальню на западном берегу, где лежал на животе на своей кровати, уставившись в красное покрывало и растворяясь в нем.
Я моргнул и подняла голову. В дверях стояла Кира и улыбалась мне с непривычной робостью. Она держала в руках один из своих стеклянных ящиков:
– Смотри. Я сама ее вырастила. Она только сегодня вылезла из кокона.
Она подняла ящик, чтобы показать мне маленькую красную бабочку, беспокойно порхающую под потолком своей тюрьмы. Я едва взглянул на нее:
– Красивая.
– Я подумала, что она может тебе понравиться, потому что у нее подходящее число конечностей.
Ее голос отошел на задний план. Я издал невыразительное согласное мычание.
Шорох босых ног, и голос Киры зазвучал ближе.
– Знаешь… я рада, что ты приехал в отпуск, – тихо сказала она. – Даже если ты как будто не с нами.
Я не успел сдержать яростный смешок. Отпуск.
«Отпуск» на самом деле означал: «Поскольку ты явно на волосок от того, чтобы свихнуться, пусть это лучше произойдет подальше от нас».
«Отпуск» означал: «Ты виновен в гибели сотен солдат Орденов, так что тебе лучше залечь на дно, пока мы не определимся, кто ты – герой или военный преступник».
Но больше всего «отпуск» означал: «Меня зовут Зерит, будь я проклят, Алдрис, и я жаждущий власти мерзавец, который хочет, чтобы все остальные кандидаты на пост верховного коменданта оказались как можно дальше от Башен».