– Песцы. А ты?
– Они дали мне кое-что. Остальное я сделала сама… перед уходом.
– Ага, втайне от меня. У меня за спиной.
– Мне было так плохо все эти дни! Я все думала, что мне делать. Представляешь, каково мне было?
Торак посмотрел на Ренн сверху вниз и заметил, что она носит его повязку, а он-то думал, что потерял ее.
А она заметила, что у него на запястье браслет-оберег, ее подарок?
Их глаза встретились, и они робко улыбнулись друг другу. Ренн подняла руку и откинула у него со лба прядь волос. Он указательным пальцем прикоснулся к замаскированной родинке в уголке ее рта.
Послышался звук шагов.
Торак и Ренн отпрянули друг от друга.
– Простите, – улыбнулся Наигинн, – кажется, я слишком рано вернулся. Пойду…
– Да, иди, – сказал Торак.
– Нет, останься, – сказала Ренн.
– Зачем ему оставаться? – спросил Торак. – Он хочет вернуться к своему племени. Так, Наигинн? Ты ей помог, но теперь я здесь, и ты можешь уходить.
Торак начал закипать, а Наигинн, словно желая разозлить его еще больше, повернулся к Ренн и спокойно спросил:
– Ты ему не сказала?
– Что не сказала? – переспросил Торак. – Ренн, о чем он вообще?
Ренн посмотрела ему в глаза:
– Ты в это не поверишь. Я сама сначала не поверила. Но Наигинн рассказал много такого, о чем, даже если бы очень сильно захотел, никогда бы не узнал…
– Во что я должен поверить? – снова сорвался на крик Торак.
Ренн взглянула на Наигинна и снова посмотрела на Торака.
Сделала глубокий вдох:
– Он мой брат.
Глава 10
– Я знаю, ты мне не веришь, но это правда, – сказала Ренн. – Наигинн – мой брат. Его матерью была колдунья Гадюка.
– Тогда почему ты никогда о нем не рассказывала? – спросил Торак.
– Я и сама не знала! Я думала, есть только мы с Хордом. Мне и в голову не приходило, что есть кто-то еще.
– Не приходило, потому что никого больше и нет! – повысил голос Торак. – Он все придумал!
– И зачем мне такое придумывать? – разумно спросил Наигинн.
– А мне откуда знать? – ощерился Торак.
– Торак, ты сам-то себя послушай, – жестко сказала Ренн. – Ты правда считаешь, что меня так легко обмануть?
– Начинаю думать, что да.
Ренн всплеснула руками и пошла прочь, но потом решительно вернулась к костру.
– Просто выслушай его, хорошо?
Торак скрестил руки на груди.
– Я понимаю, почему ты такой подозрительный, – сказал Наигинн, – но это правда, колдунья Гадюка – моя мать. – Он сел на корточки и подбросил корягу в костер. – Однажды летом мой отец был в пустошах и увидел женщину. Она шла к нему вся залитая солнечным светом. Она сказала отцу, что ее зовут Анканау и она пришла из солнца.
Наигинн немного помолчал, глядя на языки пламени, и продолжил рассказ:
– Она оставалась с отцом два лета. Родила меня, а потом ушла. Отец ждал, но она не возвращалась. Он так долго смотрел на солнце, что ослеп. С тех пор я ненавижу солнце. – Наигинн подкинул в костер еще одну небольшую корягу. – В нашем племени, если мужчина не может охотится, его душат. Отца не задушили, потому что он был колдуном. Было бы легче, если бы задушили. Она разбила ему сердце. Когда Ренн сказала, что мать умерла, я обрадовался.
– Похоже на нее, да? – с горечью в голосе спросила Ренн.
– Многие женщины бросают мужчин, – с вызовом ответил Торак.
– И детей? – мрачно спросил Наигинн. – Потому что я всегда чувствовал себя брошенным, как и моя сестра.
– Единоутробная сестра, если уж на то пошло, – пробормотал Торак.
– О, перестань! – застонала Ренн.
– Нет, он прав, – сказал Наигинн. – У нас с тобой разные отцы, значит, мы только наполовину брат и сестра. Но мы все равно родня.
Торак стиснул зубы.
– Это правда, – с нажимом сказала Ренн. – Он описал нашу мать точно такой, какой она была. Даже татуировку племени. А ведь он никогда не видел Гадюк!
– Если она ушла, когда он только родился, как он мог ее запомнить?
– Потому что она вернулась, – сказал Наигинн. – Мне было семь. Она осталась на два лета, как и в первый раз. Когда пришла зима и лед одолел Море, она ушла… теперь уже насовсем. И снова разбила сердце отцу.
Торак, хоть ему этого и не хотелось, заметил сходство Наигинна с Ренн – те же высокие скулы. Но у Ренн лицо было живое, мысли и чувства оживляли его, как солнечный свет на быстрой воде. А у Наигинна лицо было странно неподвижным, даже когда тот улыбался, и он очень редко моргал.
– Хорошо, – сказал Торак, когда понял, что за ним наблюдают. – Предположим, просто предположим, что он твой единоутробный брат. Что это меняет? Он никак не связан с тем, что привело тебя на север.
– Нет, связан. Расскажи ему, Наигинн.
Нарвал встал:
– Не так давно моему отцу, Марупаю, приснился сон. В этом сне вся добыча исчезла, и наши люди голодали. А потом с юга прилетел ворон. У него было сломано крыло. Отец исцелил его, а ворон в благодарность вернул добычу, и наши люди спаслись. Отец послал меня на юг искать ворона. – Наигинн помолчал немного и продолжил: – Когда я в первый раз увидел Ренн, подумал, что она из племени Морского Орла, а потом брызги смыли пепел с ее щеки и я увидел татуировку. – Наигинн улыбнулся. – Я знал, что найду своего ворона.
– Она не твой ворон, – прорычал Торак.
– Поверь, Торак, я был поражен не меньше Ренн, когда узнал, что мы родня! Но теперь-то ты понимаешь? Только Ренн может помочь моему племени. И только Марупай может помочь ей! Если кто-то и способен разгадать ту загадку, то это он. Что бы там ни угрожало твоей жизни, он может положить этому конец!
Торак переводил взгляд с Наигинна на Ренн и обратно. Потом тряхнул головой:
– Ты просишь меня поверить в то, что из всех охотников Дальнего Севера она случайно натолкнулась именно на тебя? А ты случайно оказался ее единокровным братом, о существовании которого она никогда не знала? А твой отец тоже случайно оказался единственным человеком, который способен ей помочь? – Он повернулся к Ренн: – Ты правда в это веришь?
– Да, верю.
– Потому что это правда! – крикнул Наигинн. – Ренн и я, нам было предназначено найти друг друга! В это ты можешь не верить, Торак, но поверь вот во что: я спасу свое племя. Я отведу ее на север, на наше стойбище в Вайго. И я отведу ее к Марупаю!
– Тебе понравилось, когда он говорил, что возьмет тебя на север, как запасное весло? – спросил Торак у Ренн.
– Он не так говорил.
– Именно так. Нарвалы обращаются с женщинами как с вещами.
– Для тебя, что бы он ни сказал, все не так.
Торак промолчал.
Они с Наигинном устроили стоянку в небольшой впадине. Торак притащил из-за мыса свою лодку и сделал из нее убежище для них с Ренн. На месте встречи племен Ренн обменяла каноэ из оленьей кожи на лодку поменьше, и Торак установил ее с противоположной стороны костра, чтобы сохранить тепло. А еще он соорудил из камней стену, которая отделяла их от Наигинна, тот оставил лодку на берегу и, чтобы им не мешать, отнес свой спальник чуть дальше вверх по ручью.
– Почему ты даже не хочешь послушать его? – сердито спросила Ренн, насаживая на рыболовные крючки морских улиток.
– Он либо твой единоутробный брат, либо он обо всем врет. Третьего не дано.
– Ты просто не хочешь дать ему шанс. И перестань его поддевать.
– Я его не поддеваю.
– Нет, поддеваешь. Вот только что, когда он помогал перетаскивать лодку. Ты встал рядом с ним, чтобы он смотрел на тебя снизу-вверх, потому что ты выше.
Торак усмехнулся:
– Ему это не понравилось. Я думаю, он считает себя лучше всех, а сам, как пустая ракушка.
– Тсс! Он идет!
– Я иду рыбачить! – крикнул Наигинн. – Оставлю вас двоих, вам есть о чем поговорить.
– Хорошо! – крикнул Торак в ответ.
– Иди с ним, – сказала Ренн. – Вы должны получше узнать друг друга.
– Нет, не должны, – сказала Торак.
– Все хорошо, – с грустной улыбкой сказал Наигинн, подойдя ближе к костру. – И потом я ведь иду на палтуса…
– И что с того? – спросил Торак.
– Ну, ты не знаешь, как их ловить, и они по-настоящему опасные.
– Что, прямо как моржи? – ехидно спросил Торак.
– Нет, – спокойно ответил Наигинн. – Но они сильные и сражаются до последнего.
В его голосе не было даже намека на усомнение в силе и сноровке Торака, но тот все равно закипел от злости.
– Я передумал. Пойду с тобой, помогу, мало ли чего.
Наигинн пожал плечами, а Ренн сказала Тораку взглядом: «Постарайся с ним поладить!»
В знак уважения к Морю парни завязали волосы в хвосты, убедились в том, что у них чистая одежда. Потом помылись на отмели и потерли лица и руки водорослями, чтобы заглушить свой запах. У Наигинна ушло на это больше времени, чем у Торака. Он не успокоился, пока на одежде – отлично сшитой парке, штанах из отбеленных кишок с нарисованными черными полосками и башмаках из шкуры тюленя с бахромой на голенище – не осталось ни пятнышка. Его оружие – гарпун из кости с зазубриной, топор, лук, стрелы с блестящими наконечниками из черного кремня – тоже были идеально чистыми.
– Не дотрагивайся, – предупредил он, – некоторые отравлены.
– Я не ребенок, – огрызнулся Торак.
Из снастей у Наигинна была длинная свернутая в кольцо веревка из плетеных бурых водорослей с крючком, каких Торак еще никогда не видел. Он был размером с согнутую в локте руку, а там, где у руки кисть, крепился шип из кости, привязанный сухожилиями и обращенный внутрь. Наигинн уже насадил на него кусок кальмара, которого поймал между камней.
– Это делается так, – объяснял он, чем все больше раздражал Торака, – рыба захватывает приманку, но проглотить не может. Она пытается ее выплюнуть, и тогда шип впивается в щеку. Тут главное сделать крючок правильного размера. Рыба должна быть достаточно большой, чтобы крючок поместился в рот, но не настолько большой, чтобы перевернуть лодку.