Торак вспомнил рыбу размером с человека и с глазами с одной стороны головы, которую видел на месте встречи племен.
– Палтусы действительно такие сильные?
– О, многие охотники уходили за ними и больше не возвращались.
Торак посмотрел в голубые глаза Наигинна и попытался понять, не хочет ли тот его напугать.
– Почему веревка такая длинная?
– Палтусы кормятся на дне Моря. Поэтому нужен большой камень-грузило, который утащит крюк до самого дна. Я привязываю его особым узлом, поэтому, когда дергаю за веревку, камень остается на дне. Только так можно вытащить эту рыбу.
Наигинн изучающе посмотрел на Торака.
– Чтобы вытащить палтуса, придется поработать нам двоим. И будь осторожен, не зацепись за веревку…
– Вообще-то, я уже рыбачил, чтобы ты знал.
– Но на палтуса не ходил. Они сражаются, Торак. Вот для чего у меня это. – Он поднял вырезанную из толстой коряги дубинку. – Как только подтянем рыбу поближе к лодке, мы ее убьем. Вытаскивать живой опасно, она разнесет лодку на куски.
– Понятное дело, – сказал Торак.
Он не испугался, но ему было очень неприятно сознавать, что скоро у Наигинна появится отличная возможность сделать из него дурака.
Глава 11
Наигинн перебросил крюк с наживкой через борт лодки, и они с Тораком стали ждать. Между ними лежал конец веревки, напоминающий коричнево-зеленую змею. Рядом с лодкой качался на волнах привязанный к веревке пустой желудок тюленя – если он опустится под воду, значит рыба попалась на крючок.
Наигинн перекинул Тораку плоский кусок коряги:
– Приготовься, как только начинаю вытягивать рыбу, ты наматываешь веревку на эту корягу. Захочется наматывать через локоть, не поддавайся – утянет за борт.
Торак глянул на него и промолчал.
На солнце было тепло. Они оставили парки и теплые штаны на берегу и в лодке сидели в одних безрукавках и нижних штанах. Море было спокойным – ветер бушевал где-то в других краях.
Наигинн сказал, что палтусы любят кормиться там, где реки впадают в Море, поэтому и они не стали отплывать далеко, и Торак видел, как Ренн закидывает снасти с берега.
– На стоянке я заметил, что ты выкрасил свой ковш в красный цвет, – сказал Наигинн. – Зачем это?
– Научился у парней из племени Тюленя, – ответил Торак, продолжая смотреть в сторону берега. – Легче заметить, если вдруг уронишь за борт.
– Умно. Я тоже попробую.
«Только не пытайся со мной подружиться», – посоветовал про себя Торак.
Но потом он смягчился и достал из своего мешочка рожок со снадобьями.
– У меня есть «кровь земли». Если у тебя есть тюленье масло, можем сделать это прямо сейчас.
Наигинн, улыбаясь, покачал головой:
– Этот твой рожок похож на рожок молодого благородного оленя. Мы тут не смешиваем Лес и Море.
– Ах да, совсем забыл. – Торак нахмурился. – А откуда ты знаешь, что рожок от благородного оленя? Ты вроде никогда в Лесу не был?
– Знаю, потому что был. Когда я был чуть моложе, чем сейчас, отец послал меня на Дальний Юг, чтобы я научился обычаям тамошних людей. Меня приняло племя Лебедя в Горах, а потом племя Зубра в Глубоком Лесу. И мне сделал лук тот же старейшина, что мастерил лук для Ренн.
– Значит, ты мог видеть гадюку, а ей сказал, что не видел.
– Все так и есть, Торак. Я был в Лесу весной, весной гадюки еще не просыпаются.
Торак хмыкнул в ответ.
– Но я видел много других существ, – продолжил Наигинн. – Столько разных жизней, мне даже трудно было в такое поверить! Все эти души… Охотиться в тех местах было так легко.
– О чем ты сейчас?
– В Море добыча не оставляет следов.
– Выслеживать добычу не так просто, как ты думаешь.
– Я и не говорил, что это просто, – сказал Наигинн и перебрал веревку в руках. – Ренн говорит, ты лучший следопыт в Лесу. Она говорит, ты можешь найти следы духа на голых камнях.
Торак не ответил, но ему стало интересно, что еще Ренн рассказывала о нем Наигинну.
Солнце забиралось выше, и его лучи просвечивали борт лодки.
– Такими были мои первые воспоминания, – сказал Наигинн. – Смотрю на волны сквозь лодку моего дяди. В нашем племени мальчиков растят дяди, а не отцы.
– Знаю, – сказал Торак. – Отцы добрые к сыновьям, а у вас мальчики должны вырасти жестокими. Не то что Слабые Животы.
– Я хотел сказать, что завидую тебе, – не повышая голоса, признался Наигинн. – Я ведь всего на одно лето младше тебя и Ренн, а выгляжу старше. Люди в моем племени рано взрослеют, я, пока не побывал на Юге, и не знал, что жизнь может приносить радость.
Наигинн говорил очень серьезно, и Торак даже почувствовал легкий укол жалости.
– Ты не веришь, что я ее брат, – сказал Наигинн.
– Я – нет, а она верит, важно только это.
Наигинн вздохнул:
– Поверь, я меньше всего на свете хочу вставать между вами.
– Тогда брось даже думать о том, чтобы, как ты говоришь, «брать» ее с собой на Север.
– Не могу! Но ты знай – что бы ни случилось, я всегда помогу, сделаю все, что в моих силах.
Наигинн говорил настойчиво, словно хотел донести до Торака некое скрытое послание.
– Единственное, как ты можешь мне помочь, это забыть…
Лодка резко ушла вниз, и Наигинн дернул за веревку.
– Схватила.
Он дважды потянул на себя веревку, потом отпустил и сделал так несколько раз, чтобы рыба сама крепче села на крючок.
– Большая, – пробормотал Наигинн.
Торак и сам это понял – лодка раскачивалась так сильно, что пришлось отклониться назад, восстанавливая равновесие.
Вытягивание веревки – медленная, изматывающая работа. Лицо у Наигинна покраснело, на шее напряглись жилы. Дважды веревка выскальзывала у него из рук, Торак предложил поменяться местами, но он отказался.
Однако спустя какое-то время запыхался и согласился.
– Держи веревку натянутой, иначе украдет наживку.
– Знаю, – недовольно прорычал Торак.
Сменив Наигинна, он сразу понял, какой монстр им попался. Веревка до боли врезалась в ладони. Рыба хитрила, позволяла веревке ослабнуть, а потом резко пыталась нырнуть глубже под лодку. Торак взмок от пота, руки тряслись от напряжения. Наконец увидел под водой огромный извивающийся бледно-зеленый силуэт рыбы.
– Уже близко, – пробормотал он сквозь зубы.
Рыба появилась над водой и, обдав их брызгами, едва не перевернула лодку.
– Дубинка! – крикнул Наигинн. – Она за тобой, мне не дотянуться…
Торак достал для Наигинна дубинку, но его хватка ослабла. Рыба воспользовалась предоставленной возможностью и нырнула. Торак резко подался назад и изо всех сил потянул. Наигинн бросил дубинку на дно лодки и тоже схватился за веревку. Торак вскрикнул – нога потеряла опору, щиколотка запуталась в веревке. Он ухватился за борт лодки, но палтус был очень силен и тащил за собой в воду.
Потом петля на ноге вдруг ослабла, и Торак повалился в лодку. Наигинн перерезал веревку.
Волны, словно дразня, легко ударялись о борт лодки. Торак сел, из пореза на щиколотке текла кровь. Он чувствовал себя дураком.
– Говорил же, держись подальше от веревки! – заорал Наигинн.
– Я так и делал!
– Ладно, теперь она ушла. Твоя нога, как ты?
– Все хорошо.
– У тебя кровь.
– Сказал же – все хорошо!
После этого они взялись за весла и молча поплыли к берегу.
Ренн побледнела, увидев хромавшего по берегу Торака.
– Теперь ты понимаешь, почему я ушла?
– Тут-то в чем твоя вина? Тебя и близко не было.
– Ты только что меня нашел и уже чуть не утонул!
– Я сам виноват, надо было держаться подальше от веревки.
Торак был зол и смущен одновременно – его чуть не утащила за борт рыба. Объяснять Ренн, что это случайность, было бесполезно.
Наигинн стоял рядом с лодкой и мастерил новый крюк для ловли палтуса. Торак с Ренн молча побрели к стоянке, там она взяла самую тонкую иглу из кости и начала зашивать сухожилием рану Торака.
– Прости, – бормотала она, когда вонзала иглу в щиколотку.
– Не больно, – соврал Торак.
Закончив, Ренн достала из мешочка со снадобьями небольшой туесок из березовой коры и смазала зашитую рану сосновой живицей.
– Соскучился по этому запаху, – признался Торак.
– Я тоже, – сказала Ренн и положила ладонь ему на колено. – Скучаю по деревьям, по лесным орехам и мясу жареного кабана.
– И по тушеному лосю с брусникой, – добавил Торак.
Они посмотрели друг другу в глаза.
– Больше всего я соскучился по тебе.
Рип и Рек с карканьем пролетели над ними в сторону пустошей.
– Почему ты не останавливаешься? – спросил Торак.
– Не знаю, – сказала Ренн, почесывая шрам на руке.
Торак рассказал ей о своем шраме на предплечье, который тоже чешется, и о том, что Волк продолжает чесать бока.
– Как думаешь, из-за чего это? Я вот уверен, что это не комары и не блохи.
– Я думала, может, это из-за моего нутра Пожирателя Душ, – сказала Ренн. – У тебя тоже это есть. И Волк ел мясо Пожирателя Душ.
– Но почему раньше такого с нами не было?
– Не знаю. У меня есть только вопросы и ни одного ответа, – печально ответила Ренн.
Торак взял ее за руки:
– Танугеак рассказала мне про загадку. Мы сможем ее решить. Вместе обязательно решим.
– Нет, Торак, нет! Пока ты со мной, ты в опасности!
– Ты же не думаешь, что я вернусь в Лес без тебя?
– А ты разве не видишь, что ничего не изменилось! Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится!
Когда к ним присоединился Наигинн, они все еще спорили. Пришло время поесть.
Пока они с Тораком безуспешно пытались добыть палтуса, Ренн с берега поймала трех морских окуней. Она запекла два в водорослях и потушила собранную на пустоши толстянку. Торак заметил, что она оставила ему бо́льшую часть своей рыбы и отдала всю толстянку.
Наигинн съел свою рыбу сырой, высосал мозг, а глаза и язык оставил напоследок.
– Мы предпочитаем есть сырую или протухшую еду, – с улыбкой сказал он. – Лесная еда мне никогда не нравилась. Вся эта зелень!