Торак выл, пока не охрип, но ответа не последовало.
Рядом, обдав его брызгами, всплыла моржиха. Одним ударом бивней она могла утопить лодку вместе с Тораком и, судя по глазам, понимала, из чьих шкур сделана лодка.
Торак свернул, чтобы не столкнуться моржихой, а та посмотрела на него и снова исчезла под водой.
Наконец Торак заметил Волка, который промчался вниз по берегу и прыгнул в Море. В какое-то мгновение серая морда появилась над водой, но потом его скрыли волны.
Моржи «вставали на дыбы», пока Торак греб к тому месту, где в последний раз заметил брата по стае. Целую вечность он ничего не видел, а потом посреди недовольно ревущего стада моржей мелькнула маленькая мокрая голова. Волк казался совсем крохотным и беззащитным и постоянно исчезал из виду.
Когда Торак наконец догреб до Волка, тот совсем обессилел. Торак ухватил его под передние лапы и, собравшись с силами, затянул в лодку.
Моржи уплыли и забрали с собой ветер. Солнце улеглось на Море, земля на контрасте с лиловым небом казалась черной. Тишину нарушали только плеск волн у борта лодки и прерывистое дыхание Торака.
Волк встряхнулся и лизнул брата по стае в подбородок; казалось, заплыв от берега через стадо моржей на него никак не повлиял. А вот Торака трясло от навалившейся слабости.
И вдруг Волк глухо зарычал.
Белая медведица забрала медвежат из укрытия и теперь плавно входила в Море. Она проплыла совсем рядом с лодкой, плотно прижав уши к голове, мощные лапы разгребали зеленую воду. В какое-то мгновение она повернула голову и посмотрела на Торака, а потом ее скрыла волна.
Торак греб, пока не закружилась голова. Все тело молило об отдыхе, а мысли постоянно возвращались к белой медведице. Он хорошо ее разглядел, когда она дралась с огромным моржом. Ее брюхо едва не касалось песка, но она не беременна, она – отъевшаяся. Если она смогла прокормить себя и двух медвежат в скудные времена, значит была необычайно умелой охотницей.
Лучшие охотники – это те, кто знает, как выбрать самую слабую добычу. Поэтому медведица и пугала моржей: она хотела выяснить, кто из них не сможет дать ей отпор. Поэтому она посмотрела на Торака. Она понимала, что он слаб и становится слабее.
Торак не мог забыть прицельный взгляд маленьких черных глаз, и он знал, что она его не забудет.
«Я голодная, – говорил ее взгляд. – Ты – добыча».
Глава 15
Ренн злилась на все и заставляла себя плыть дальше. Морская вода щипала глаза, даже щиток для глаз не помогал, и, пока Наигинн легко скользил по волнам, она в своей лодке, поднимая брызги, прыгала за ним, как по ямам.
– Не нравится мне, что от тебя так воняет, – в десятый раз проворчал Наигинн.
– Если это сбивает Волка со следа, можно и потерпеть.
– Ты могла бы сбить его со следа с помощью колдовства. У тебя дар, почему ты его не используешь? Будь у меня дар колдовства, я бы так и сделал.
– Не сделал бы, если бы это напомнило тебе о матери.
– Нет, сделал бы.
Они без конца препирались. У птичьих скал Наигинн слегка испачкался в помете и целую вечность очищал одежду.
На следующей стоянке Наигинн дулся из-за того, что она подстрелила больше гусей, чем он. Своим поведением Наигинн напоминал Ренн ее старшего брата Хорда. Хорд считал, что в любом деле должен быть лучшим.
Торак не такой. Его совсем не задевало, что она стреляет из лука лучше, чем он. А что касается ее одежды, она могла одеваться, как пожелает, Торака это вообще не заботило.
Ренн искоса посмотрела на красивый профиль Наигинна.
Торак был прав – он действительно слишком много улыбается. Сам Торак улыбался, только когда у него было настроение или появлялась причина улыбнуться, тем ценнее для Ренн была каждая улыбка.
А еще Торак был прав, когда заметил, что походка у Наигинна странная. Действительно, Наигинн на ходу почти не двигал руками, да и все движения при ходьбе были скованными. Как точно подметил Торак – будто только ходить научился.
Ренн даже укол в сердце почувствовала, когда вспомнила легкую и уверенную походку Торака. А еще зеленые крапинки в глазах и то, как он смотрел на нее, когда солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев в Лесу.
Она закатала рукав парки и погладила ленту Торака, которую украла у него и теперь носила на запястье. Лента просолилась и больше им не пахла.
Наигинн уплыл вперед, потом подождал, пока Ренн его нагонит.
Он часто так делал, и это ее раздражало.
– Прости, – пробормотал Наигинн.
Ренн искоса глянула на него:
– И ты меня.
Теперь ей стало тошно.
Да, он самовлюбленный и тщеславный, и что? Не его вина, что он вырос в племени, где женщин считают полулюдьми. Он все еще привыкал к тому, что женщина с ним пререкается, да и вообще подает голос.
– Ты волнуешься из-за Торака, – тихо сказал Наигинн.
Ренн кивнула.
– Он охотник, он не умрет от голода.
Но дело было не в этом. Торак мог злиться на нее за то, что она снова его оставила, но злость – не главное, главное, что он наверняка чувствовал себя несчастным. Ренн знала ход мыслей Торака, знала, что он всегда готов переложить вину на себя.
Однажды он ей сказал: «Я понимаю, ты скучаешь по Фин-Кединну и по своему племени. А я нет, потому что у меня нет племени, и тебе из-за этого тяжело».
Она ответила, что это глупо. Но вдруг он начал думать, что она оставила его, потому что больше не хотела жить с ним?
– Я топчусь на месте, – сказала Ренн, – ушла от Торака, но до сих пор не знаю, почему я – угроза для его жизни.
– Скоро доберемся до Вайго, а уж там мой отец скажет, что делать.
– А как же загадка? Я даже не начала ее разгадывать.
– Марупай поможет.
Ренн ничего не ответила. Где-то смеялся дух ее матери. Она представила прекрасное и жестокое лицо Сешру, ее ухмылку: «Не очень-то у тебя получается, да, дочка? Ты оставила друга во второй раз и сделала ему только больнее».
Ветер стих, солнце отдыхало на волнах, и золотые отблески покачивались на спокойном Море. Они искали место для стоянки. Ренн так устала, что могла бы заснуть на голых камнях, но Наигинн был очень привередлив.
– Может, здесь? – предложила Ренн, показав на небольшую бухту.
– Те, кто остановился там в последний раз, умерли, с тех пор туда никто не заходит.
Следующая бухта ему не понравилась, потому что там воняли горячие источники.
– Мне все равно – воняют они или нет, – зевнув, сказала Ренн.
– А мне не все равно. Мои люди называют этот запах дыханием демона, мы никогда… – начал объяснять Наигинн.
– Ладно, – перебила его Ренн, – тогда давай остановимся вон на том острове, хорошо?
– На каком? – не понял Наигинн.
Ренн указала на темную полоску на сверкающем Море.
– Нет там острова, – уверенно сказал Наигинн.
– Тебе просто не хочется признавать, что у меня зрение лучше…
– Я с самого детства здесь плаваю, нет там острова!
– Но я его вижу!
– Куда ты собралась?
– Собралась остановиться на том острове!
С расстояния остров казался очень подходящим: берега отлогие, и бурунов, которые предупреждают о подводных скалах, не видно. Над островом кружили птицы, а где птицы, там точно есть рыба.
Рядом с островом кит выпустил фонтан воздуха и водяного пара. Потом еще один. И еще.
– Лучше оставь это китам, – надменно посоветовал Наигинн.
Ренн не ответила. Было что-то странное в этом острове, – казалось, он покачивается на волнах.
Подплыв ближе, Ренн увидела, как с западного края острова поднялась стая птиц. Потом к ним присоединилась еще одна, птицы, словно черное облако, пролетели над островом и сели на противоположном берегу.
Ренн напряглась.
– Это не остров, – сказала она. – Точно не тот, на котором можно остановиться.
То, что она приняла за остров, оказалось огромной, плавающей на волнах стаей птиц. Остров из птиц.
«Чтобы найти то, что ищешь, тебе надо поднять в воздух остров из крыльев».
– Киты охотятся! – крикнул Наигинн. – Не приближайся!
Он крикнул что-то еще, но Ренн не поняла, зато, подплыв ближе, услышала, как выдыхают киты. Она не испугалась, потому что знала: киты людей не едят, они всасывают горы криля и оставляют их в пасти, смыкая волосатые пластины, которые у них вместо зубов.
Это были буревестники. Буревестники – мелкие и самые живучие морские птицы и, в отличие от кайр и чаек, они не кричат. Но когда Ренн подплыла ближе, услышала непонятный звук, как будто сильный дождь застучал по крыше убежища. Это стучали по воде лапы тысяч взлетающих буревестников.
К этому звуку добавился громкий шорох крыльев, и один край «острова» оторвался от воды. Черная стая подрагивала и местами разрывалась, когда птицы ныряли в воду за добычей. А киты тем временем выпускали фонтаны, изгибались и втягивали в себя добычу – дар Матери-Моря, который они поднимали со дна.
Было в этой картине что-то похожее на сон: огромные киты и птицы, врезающиеся в воду, словно мелкие серебристые стрелы; медленные выдохи самых больших на свете охотников и напоминающие шум ливня шлепки лап по воде маленьких, молчаливых птиц.
– Ренн! Там опасно! Возвращайся! – закричал Наигинн.
– Я должна заставить их взлететь! Это было в загадке!
Ренн забыла о боли в плечах, ее лодка летела по волнам.
Буревестники заметили ее приближение. Шлепки лап по воде стали громче и, когда она оказалась внутри черного облака, превратились в грохот, подобный ударам грома. Весь черный остров поднялся к небу. У Ренн возникло чувство, будто остров птиц утягивает ее за собой.
И вдруг прямо перед Ренн возникла мерцающая черная гора. На мгновение она увидела разинутую пасть кита и его полосатое брюхо, в которое он приготовился заглотить озеро добычи. Увидела гладкую влажную спину с дыхалом.
– Фу-у-у!
Выдох кита поднялся к небу и намочил Ренн с головы до ног.
Времени на то, чтоб