Туман разорвал жуткий крик. Торак переглянулся с Волком.
Этот крик был похож… похож на рев крупного оленя или лося или на звук, который извлекают люди племени Ворона, когда дуют в рог из березовой коры, только намного громче.
Торак с Волком опасливо поднимались по течению ручья. Где-то в тумане они могли столкнуться с самым большим существом на земле, о таких Торак никогда даже не слышал.
Волк что-то учуял, заскулил, потом зарычал и широкими прыжками бросился вперед. Торак побежал следом, туман вдруг рассеялся, и он оказался под ярко-голубым безоблачным небом.
Внизу простиралось бесконечное море зеленой, колышущейся на ветру травы. Торак, не веря глазам, смотрел на стада северных оленей и мускусных быков. По берегам сверкающих рек росли остролистые ивы, а где-то вдалеке сверкала ледяная гора.
У Торака свело кишки – он понял, что это означает. С этой стороны гора посылала ручьи, чтобы поить зеленые равнины, но с другой стороны, с которой он подплывал к Острову, она рычала на Море и показывала жуткие синие скалы.
Ветер унес его гораздо дальше вдоль берега, затащил на другую сторону от Горы… А Ренн, если она еще была жива, осталась на противоположной.
Волку показалось, что он услышал воронов, которые принадлежали его стае, но потом они перестали каркать.
Он побежал, оставив Большого Бесхвостого позади, наслаждался мягкой травой под лапами и проплывающими перед носом запахами самой разной добычи. Он и думать забыл о том, что они идут к Большой Твердой Холодной. Ветер повернул в другую сторону, Волк больше не слышал, как она рычит, не чуял демонов или горящие камни.
«Где ты?» – завыл вдалеке Большой Бесхвостый.
«Здесь!» – завыл в ответ Волк.
Он еще видел бредущего по траве брата по стае, но тот его не видел, потому что зрение у него было не такое острое.
Путь преградило стадо северных оленей. Один самец задрал голову и заревел, но остальные видели, что Волк не охотится, и спокойно отошли в сторону, не мешая ему бежать дальше.
Он снова услышал карканье воронов. Душа радостно подпрыгнула. Это точно были вороны из его стаи!
А потом ветер принес звук, который Волк никогда прежде не слышал. Гул, похожий на раскаты грома, только ниже, мягче и медленнее, словно земля о чем-то говорила сама с собой.
Волк слышал, что голосов много и каждый выражает какие-то чувства. Эти чувства укололи Волка, они были ему знакомы, все, как в его стае, – желание играть, нетерпение, любопытство, любовь. Волк громко заскулил от тоски по подруге и волчатам.
Но гул шел от незнакомых Волку существ, и он перешел с бега на медленную трусцу.
Он добежал до Быстрой Мокрой и кучам навоза на берегу. Принюхался. Навоз оставила незнакомая добыча, причем такая большая, что Волк не рискнул бы охотится на нее в одиночку. Чтобы скрыть свой запах, он старательно извалялся в навозе.
Надо было предупредить Большого Бесхвостого, который так отстал, что Волк его уже не видел.
Завыл: «Где ты?»
Ответа не было. Только Быстрая Мокрая, урча, перекатывалась по камням, и ветер стонал в траве.
Глава 25
«Где ты?» – выл Волк.
Торак открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл. Берега реки были высокими, за них не заглянешь, а там мог укрываться кто угодно, хоть мускусный бык, хоть белый медведь. Или маммут.
Весь день он размеренным быстрым шагом шел вверх по ручью, но ледяная гора не приблизилась, а когда холмы стали выше, он и вовсе потерял ее из виду.
Один раз он заметил белую сову, которая наблюдала за ним, сидя на каменном уступе.
«Не дай Наигинну навредить Ренн, – взмолился Торак, обращаясь к стражу Дальнего Севера. – Я сделаю все, что захочешь, только не дай ей навредить».
Постепенно река стала шире и мельче. Противоположный берег был крутым и каменистым, но на пологом берегу, где шел Торак, росли ивы и острец.
Мелководье истоптали огромные следы. Торак прикинул, что взрослых особей, которые их оставили, было несколько, и с ними шел детеныш. В одном месте детеныш соскользнул, когда забирался на берег, потом поднялся и побежал за взрослыми.
Возвращаясь от реки на равнины, стадо вытоптало в осоке широкую полосу и оставило горы зеленоватого навоза. Навоз пах как лошадиный. Торак надеялся: это означает, что маммуты не едят мясо.
Возле скопления валунов он набрел еще на несколько куч навоза. От них шел пар. Рассматривая навоз, Торак услышал слабый, похожий на раскаты грома гул, который становился все громче.
Укрывшись среди валунов, он услышал ответный гул, как будто две скалы переговаривались между собой. Гул приближался. Торак уже различал размеренное шумное дыхание, хруст и шорох объедаемых кустов и травы.
С противоположной стороны от его укрытия заклубился туман.
Или это было чье-то дыхание?
Напротив Торака одна плита базальта лежала поперек другой, а под ней – скопление грибов.
Толстая, мохнатая коричневая змея заползла под базальтовую плиту и перевернула ее с той же легкостью, с какой черный дрозд переворачивает упавший с дерева лист.
Тело «змеи» заканчивалось чем-то напоминающим два сморщенных пальца – указательный и большой. Змея аккуратно взяла гриб этими пальцами и исчезла.
Снова гул и громкое чавканье.
У Торака пот заструился по спине.
«Где ты?» – завыл Волк.
Торак не осмелился завыть в ответ. Он был уверен, что с противоположной стороны валунов стоит маммут.
Снова появился хобот. В этот раз он прихватил Торака за плечо и слегка тряхнул.
«Что это?»
Мускусное дыхание обдало жаром лицо Торака. Маммут пощупал его хоботом за шею, потом потрогал нос и лоб… Хобот был теплым и мягким, как сыромятная кожа, но он мог легко, точно так же, как сорвал гриб, оторвать Тораку ухо.
Хобот ухватил его «большим пальцем» за волосы и потянул. У Торака перехватило дыхание, иначе он точно бы завопил от ужаса. А потом маммут убрал хобот, – наверное, решил, что Торак – не вкусная находка.
Торак стер пот с лица. Небо постепенно темнело. Взглянув наверх, Торак увидел, что с противоположной стороны валуна на него смотрит коричневая косматая гора.
Маммут стоял, положив бивни на валун, и словно бы хотел понять, что это за странное мелкое существо прячется внизу. За куполообразной головой с каштановой шерстью возвышалась косматая холка. Маммут спокойно смотрел на Торака влажными мудрыми глазами. Для него этот человек ничем не отличался от кишащих в траве комаров – еще одна короткая жизнь, которая вспыхнет и тут же погаснет.
Наконец громадное существо потеряло интерес к Тораку. Маммут неторопливо пошел к реке, его ноги были словно стволы дерева, но ступал он так мягко, что Торак слышал лишь шорох травы под бивнями и звучный, наполненный загадочными чувствами рокот.
Торак наблюдал за тем, как маммут с корнем выдернул ивовый куст размером с кабана, положил его в рот и стал жевать, слегка помахивая коротким мохнатым хвостом.
Потом он решил выйти из укрытия, но тут на склоне холма за спиной появились еще три маммута.
Самый старый и седой спустился к мелководью, втянул хоботом воду и облил спину. Зажмурился от удовольствия. Маммут с более темной шерстью и пожелтевшими бивнями выбрал удобный участок гравия, уселся и поерзал задом. Темно-желтый гигант подошел к коричневому. Они заворчали с удовольствием, слегка потерлись бивнями и затем сплели их.
Маммутов становилось все больше, теперь они окружали Торака со всех сторон.
Эти существа были настолько косматыми, что он не сразу понял: старший – единственный самец в стаде. Он подумал, что маммуты, как зубры, и у них самки образуют стадо, в то время как самцы бродят в одиночестве, пока не почувствуют непреодолимую тягу к спариванию.
Что-то подсказывало Тораку: коричневая маммут была вожаком. Он вспомнил одну кобылу в Глубоком Лесу, вожака своего стада. Коричневая маммут была такой же бдительной, как та кобыла, и постоянно приглядывала за стадом. Возможно, именно поэтому она и нашла его первой.
Раздался пронзительный крик, и маленький маммут подбежал к коричневой самке. Он был размером с бизона, но с мелкими молочно-белыми бивнями, не больше пальцев Торака.
У Торака сжалось сердце, когда он увидел, как маммутенок зашел под брюхо матери и начал сосать молоко.
С виду эти гиганты были очень даже миролюбивыми, но при малейшей угрозе жизни детенышей наверняка уничтожат все вокруг.
И судя по всему, они не собирались никуда уходить, а Тораку, чтобы сбежать, надо было пройти через стадо. Почувствовав тревогу, маммут мог насадить его на бивень или ударом хобота сломать спину. А еще они могли случайно его затоптать.
Тораку хотелось убежать, но он заставил себя глубже вжаться в щель между валунами.
Детеныш маммута насытился и, брызгая молоком, отошел от самки. Торак с ужасом понял, что малыш идет в его сторону.
Маммутенок был любопытным, как все малыши. Он остановился в двух шагах от укрытия и, моргая глазами с длинными белесыми ресницами, посмотрел на Торака.
– Кшш! – зашипел Торак.
Маммутенок протянул к нему хобот и принюхался.
Торак замахал руками:
– Кшш!
Он понятия не имел, умные маммуты или глупые, но этот точно был глупым. Малыш смотрел на Торака и громко вдыхал воздух.
И тут на другом берегу появился Волк. Он прыжками спустился по крутому берегу, перебежал реку и, оскалившись, зарычал на маммутенка.
Коричневая самка пугающе быстро кинулась на защиту малыша. Взмахом хобота она подбросила Волка в воздух, тот с визгом упал на землю, но тут же вскочил и бросился к валунам, чтобы укрыться там вместе с Тораком.
Маммутенок побежал на мелководье, увяз по колено в грязи и, не в силах выбраться, испуганно закричал. Он кричал, пока мама не подхватила его хоботом за брюхо и не вытащила на твердый берег.
Подтолкнув детеныша к остальным, она недовольно посмотрела на Торака: «Держись подальше от моего стада».