Торак был бы рад, да только не знал, как это сделать, – маммуты не собирались уходить.
Рядом Волк, весь ощетинился и втягивал носом воздух.
«Уфф!»
И в этот миг все до единого маммуты посмотрели вверх по реке, еще громче заворчали и захлопали ушами. Они почувствовали тревогу, быстро окружили малыша, приготовившись защитить его от любой угрозы.
Торак наконец уловил звук, который слышали маммуты и Волк.
На них надвигался злобный низкий рев.
Вниз по склону с оглушающим ревом мчался самец маммута. Он едва не снес на своем пути валуны, между которыми прятались Торак с Волком, но развернулся и обрушил гнев на стадо.
Его изогнутые бивни были длиннее туловища, на концах они были коричневыми, как будто ими рыли землю.
Торак только на мгновение встретился с ним взглядом, но этого оказалось достаточно. Маммут впал в бешенство не оттого, что хотел спариться с самкой, что-то другое довело его до безумия.
Стадо с громким рыком приготовилось к защите, а самец рыл бивнями грязь, легко, как траву вырывал с корнем ивы и поднимал к небу облака пыли.
Размахивая хоботом, он заревел так, что земля задрожала, и ринулся в атаку.
Самка бросилась ему навстречу.
Маммуты столкнулись лбами, и звук был подобен удару грома. Они разошлись и снова ринулись друг на друга. Сцепились бивнями. Самка была не такой крупной, как самец, но двигалась гораздо быстрее. Она тряхнула головой и застала его врасплох. Нога маммута заскользила по берегу реки. Самка оттолкнула его к валунам, за которыми прятались Торак с Волком. Валуны закачались, как зубы, которые собрались вырвать.
Если такое случится еще хотя бы раз, от них останется мокрое место.
Волк, подталкивая взглядом Торака, бросился к реке. Поднявшаяся к небу пыль застилала Тораку глаза. Он доверял брату по стае и, не думая, побежал следом через стадо маммутов.
Река была мелкой, но течение – очень быстрым. Илистое дно засасывало башмаки, противоположный берег был очень крутым – даже не верилось, что на него можно взобраться.
Кто-то закричал:
– Торак! Торак, сюда!
Торак споткнулся и остановился.
Ренн? Не может быть!
Маммут у него за спиной наклонил голову и бросился на самку. Та уклонилась, его бивень с жутким скрежетом врезался в камень и обломился в самом основании.
Маммут оглушающе заревел и, тряся израненной головой и забрызгивая кровью Торака, отступил в реку.
– Сюда! – кричала Ренн. – Пройди выше по реке!
Волк вскарабкался на крутой каменистый берег, а Торак все не мог найти путь наверх. Тогда Волк снова соскользнул вниз и залаял на Торака, чтобы шел за ним.
Маммут, пошатываясь, устремился за Тораком, он был смертельно ранен и, несомненно, винил в этом человека.
– Торак, сюда!
На фоне черных камней мелькнуло красное пятно. Это она! Наполовину спустилась в овраг и протягивала ему руку.
– Хватайся! Я тебя вытащу!
– Нет, я слишком тяжелый! Утащу тебя вниз!
Маммут шел на Торака. Торак заметил углубление в скале и, подпрыгнув, ухватился за него рукой. В следующее мгновение бивень маммута оставил в базальтовом склоне глубокую царапину, как раз там, где только что стоял Торак.
Маммут приподнялся на задних лапах и ударом хобота попытался сбросить Торака в овраг, но потерял равновесие, завалился на спину и больше уже не двигался.
Глава 26
– Где Наигинн? – Торак так крепко схватил Ренн за плечи, что она даже поморщилась от боли. – Он тебе что-нибудь сделал? Ты как? С тобой все хорошо?
– Да все со мной хорошо! – соврала Ренн.
Она видела, что Торак заметил следы от веревки на шее и покрытые волдырями, исцарапанные об острые камни ступни.
Взгляд Торака стал твердым как кремень.
– Это он сделал.
– Говорю же, со мной все хорошо. У тебя кровь на лице…
– Это не моя, маммута. Где он? Где Наигинн?
– Не знаю, но наверняка где-то поблизости. Надо уходить, чтобы не попасться ему на глаза. Идем! Там, ниже, можно укрыться в зарослях.
Зеленый склон круто уходил вниз к ручью с ивами на берегах. Там, услышав маммутов, укрывалась Ренн. Под деревьями сгущались сумерки.
Ренн наблюдала за тем, как Торак сбросил на землю оружие со спальным мешком и взглядом оценил метки силы, которые она нарисовала на камнях, чтобы отогнать Наигинна.
– Когда ты в последний раз его видела? – отрывисто спросил Торак.
– Ниже отсюда, ближе к берегу.
Ренн коротко рассказала Тораку о том, как Наигинн преследовал ее сквозь дыхание демона.
– Я видела, что-то приближается. Это был маммут. Наигинн ранил его отравленной стрелой. Из-за этого маммут впал в бешенство. Вряд ли Наигинн далеко, но, если он приблизится, Рек с Рипом нас предупредят.
Торак глянул на воронов, которые парили в небе над головами.
Волк рыскал по склону выше ивовых зарослей. Он к ним не приближался, и Ренн понимала почему.
– Он злится на меня, – сказала она.
Торак достал из-за пазухи бурдюк и присел возле ручья, чтобы наполнить его водой.
– Он не понимает, почему ты ушла, и не сможет так быстро снова тебе доверять.
– А ты? Ты мне веришь?
– Конечно… верю.
Ренн заметила, что он ответил не сразу. Она села на камень и обхватила руками колени.
– Как ты меня нашла? – спросил Торак.
– Услышала вой Волка.
Ренн опустила ноги в холодную воду, сорвала пучок травы и потерла им волдырь от ожога на пятке.
Из-за нее они оказались в этом жутком месте, из-за нее маммут едва не убил Торака…
Торак схватил ее за руки.
– Ренн, перестань!
– Я оставила тебя, – тихо сказала Ренн.
– Да. Два раза оставила.
– Я думала, что спасаю тебя. Оказалось, он все это подстроил!
– И не забывай, ты забрала всю мою еду, – слабо улыбнувшись, напомнил Торак. – Я не злюсь на тебя, я злюсь на него!
– Уверен?
– Конечно.
Ренн видела, что Торак в это верит. Но слова и чувства – не одно и то же. Глубоко в душе он еще мог на нее злиться.
Они съели несколько языков белой куропатки, которые дала Тораку Шамик, и еще немного грибов, найденных на берегу ручья.
Небо отсвечивало красным – приближался закат.
Ренн смыла с лица маскировку и затравленное, напряженное выражение, которое с трудом выносил Торак, наконец исчезло.
Он наблюдал за тем, как Ренн, чтобы идти свободнее, отрезала подол рубахи, и постепенно начинал верить, что теперь она снова стала той девушкой, которую он любил в Лесу.
Потом они разделили между собой оружие. Торак отдал Ренн лук и колчан со стрелами, а себе оставил топор и «летающие камни». Он хотел и нож ей отдать, но она сказала, что сделает собственный из осколка черного кремня и оленьего рога, который нашла на берегу ручья.
– Лучше бы тебе взять мои башмаки, – сказал Торак.
– Почему будет лучше, если босым пойдешь ты, а не я?
Торак уже напихал в башмаки листья папоротника, чтобы они были впору Ренн.
– Потому что я не пойду босиком, Танугеак дала мне обмотки из кожи лосося. Я привяжу их обрезками от твоей рубахи.
– Толку будет мало.
– Нормально все будет.
Они еще какое-то время препирались, в итоге Торак ее убедил, и она взяла башмаки. Но прежде чем Ренн их надела, он достал рожок из сосновой коры, в котором хранил сосновую живицу, и смазал ей ступни, а она сама смазала ссадины на шее и запястьях.
Торак старался втирать живицу как можно аккуратнее, но Ренн все равно закусила от боли губу. Он мысленно схватил Наигинна за волосы и разбил его красивое лицо о камни – так, что оно превратилось в кровавое месиво…
– Я так и не наелась, – с тоской в голосе сказала Ренн.
Они договорились сохранить на потом оставшиеся языки белой куропатки и собрали на склоне ручья еще немного грибов и брусники.
Брусника была любимой ягодой Волка, но, когда Ренн протянула ему горсть, он мрачно на нее посмотрел и трусцой отбежал прочь. Рек с Рипом попрыгали поблизости в надежде подобрать объедки и улетели на другую сторону гряды к туше мертвого маммута.
Ренн спросила, как Торак нашел этот Остров, и он рассказал о блуждании в теле морского орла, о Марупае и Шамик.
– Мы потеряли друг друга в тумане. Если они вышли на берег, то с другой стороны ледяной горы.
Помолчали какое-то время.
А потом Торак сказал вслух то, о чем они думали:
– Если ты услышала вой Волка, значит и Наигинн услышал.
Ренн кивнула:
– Он знает, что ты на Острове.
– Думаю, он все время хотел, чтобы я здесь оказался.
Торак рассказал Ренн о метках, которые оставлял Наигинн.
Ренн снова помрачнела:
– Он решил, что, внушив мне, будто я угрожаю твоей жизни, вынудит меня подчиниться своей воле. Этим он и занимался все это время. И он снова это сделает.
– Теперь у него ничего не выйдет.
– Он демон, Торак. Моя мать вселила ледяного демона в своего ребенка. Представь, что это значит! Он не знает жалости. Некоторые его стрелы отравлены.
Торак вспомнил светло-голубые с черными точками зрачков глаза Наигинна.
– Почему мы раньше обо всем не догадались? Мой шрам все время чесался, и твой тоже, и шрам на боку у Волка. Почему мы не поняли, что он демон?
– Моя мать наложила на него маскировочное заклятие. Поэтому ему понадобилась я. Это еще и сдерживающее заклятие, его можно снять только в ледяной пещере, где он родился, и сделать это может лишь родной по крови колдун или колдунья. – Ренн тряхнула головой. – Он все лето следил за мной в Лесу. Хитростью убедил, что меня преследует желание причинить тебе вред… А я даже ничего не почувствовала! Хорошая же из меня колдунья получилась.
– Ты должна была совладать с заклятием твоей матери, а твоя мать – самая могущественная из всех колдунов, – попробовал возразить Торак.
Но Ренн не слушала.
– Когда он перестал притворяться, когда я поняла, кто он на самом деле… Он ненавидит все живое. Для него мы не больше, чем камни или ветки. Если окажемся у него на пути…