На улице шел холодный дождь. Видя, что муж торопливо надевает резиновые сапоги и берет свой чемоданчик, Мари спросила с беспокойством:
— Куда ты?
— В Куару! В старом карьере мсье Паке, который теперь принадлежит семье Ролл, несчастный случай. Серьезно ранен рабочий. Как жаль, что Мелины нет дома, она поехала бы со мной. Думаю, помощь мне бы не помешала!
— Я еду с тобой! — заявила Мари. — Я не медсестра, но могу пригодиться.
Адриан согласился, только попросил поторопиться. Мари надела непромокаемый плащ, сапожки на меху и последовала за супругом.
Через четверть часа они были на месте. В карьере царила паника. Начальник проводил их туда, где случилось несчастье.
— Доктор, я вызвал пожарных по вашему совету. Мои парни разрабатывали хороший пласт гранита. Розового, понятно дело! Все это наверняка из-за этих дождей! Огромный пласт обрушился…
Мари посмотрела по сторонам. Сюда они пришли, шлепая по грязи. Ей не доводилось бывать в действующих карьерах. Жан-Батист Канар часто предлагал ей съездить посмотреть карьер Даниэля, работами в котором он руководил, однако ей этого не хотелось. Мари карьер казался иным миром, населенным мужчинами, большинство из которых были иностранцами — венграми, итальянцами, бельгийцами… Теперь она подумала о том, что у всех у них были жены и дети…
— Неужели ваши люди работают и в такую погоду? — спросила она у начальника карьера, увидев каменотеса в желтом плаще за работой.
— Конечно, мадам! Труд каменотеса тяжел! Летом они жарятся на солнце, загружая камень в грузовики, а зимой работают и в снег, и в дождь, и в мороз. Руки замерзают, движения становятся скованными, и из-за этого часто случаются травмы. Но это не сегодняшний случай!
Они пришли на место трагедии. Мари едва сдержала крик ужаса: на раскисшей земле лежал молодой мужчина. Он стонал — ногу ему придавило огромным камнем. Товарищи пытались освободить его, но глыба весила не одну сотню килограммов. Несчастный рабочий все еще сжимал в руке свою кирку, которой он откалывал куски гранита. Потребовалось немало времени, прежде чем, сдвинув камень, удалось освободить ногу пострадавшего.
Адриан опустился на колени и осмотрел раненого. Он огласил свой вердикт уже через пару минут:
— Два открытых перелома и травма грудной клетки. Нужно отправить его в больницу!
Адриан нащупал пульс больного, опасаясь, что могут быть и другие повреждения. Внезапно послышался глухой шум, перешедший в рокот. Кто-то потащил Мари в сторону. Начальник карьера закричал:
— Назад! Это обвал!
— Адриан! — вскрикнула Мари.
— Доктор, уходите скорее! — заорал один из каменотесов, подбежав к Адриану. — Все сейчас рухнет!
— Сначала возьмите беднягу! Здесь нужны носилки, но у нас нет выбора!
Каменотесы выполнили его распоряжение, Адриан стал собирать свои инструменты. Внезапно гора словно бы раскололась надвое. Вниз обрушилась смесь камней, земли и воды.
— Господи, Адриан! — раздался крик Мари.
Согнувшись пополам, доктор Меснье подбежал к жене. Следом за ним, словно преследуя его, катился камень. Он угодил Адриану в левую икру, сбив его с ног. Упало еще несколько камней, и все стихло. На том месте, где минуту назад были раненый и врач, высилась огромная глыба, наполовину утонувшая в грязи.
Адриан прокричал, чтобы всех успокоить:
— Мы еще легко отделались! У меня все кости целы. Камень только задел меня.
Мари бросилась к супругу и обняла его, рыдая.
— Любовь моя, я не знала… Сколько раз ты так рисковал, а я спокойно ждала тебя дома!
— Мари, попроси, чтобы нас отвезли в Обазин, и вызови доктора Симона из Бейна. Он осмотрит мою ногу и займется раненым. Все, для меня с медициной покончено! Сил моих больше нет, ты меня слышишь? На этот раз это окончательное решение!
Она кивнула, не находя слов, чтобы выразить свою радость. Много месяцев Мари ждала этого решения. Адриан столько сил и времени отдал своим пациентам, что уже пора было отдохнуть — выйти на пенсию. Не помня себя от счастья, Мари сказала себе: «Теперь он никогда не уедет от меня в спешке хоть днем, хоть ночью, чтобы помочь попавшему в беду в любом уголке кантона!» Она так боялась потерять его, но теперь обрела насовсем!
Мари огляделась. Как тяжел труд каменотеса! По многу часов они проводят здесь, обтесывая гранитные блоки… И кому нужен весь этот камень? Дома, памятники, стены сооружали из каменных глыб, временами смертоносных, вдали от этой грязи. Одно предприятие заказывало камень для мостовой, другим нужно было облицевать гранитом фасад здания, а рабочие трудятся в ужасных условиях вот в таких карьерах. Она искренне им сочувствовала. Это не имело ничего общего с описаниями Жана-Батиста Канара. Послушать его, так в этой профессии не было ничего опасного. Она трудна, бесспорно, но начальник карьера, друг Адриана и Мари, чуть ли не с поэтическим вдохновением описывал жизнь рабочих, совместные обеды под солнцем или в ангаре, если погода стояла дождливая… Он говорил о своей бригаде как о семье, пусть и довольно необычной…
Еще один день навсегда запечатлелся в памяти мадам Меснье — таким, каким его восприняло ее чувствительное сердце.
Глава 33
Обазин, июнь 1961 года
Аббатская церковь с трудом вмещала толпу прихожан. В это прекрасное летнее воскресенье мессу должен был служить Даниэль Канар, который вырос в Обазине. Брат Жаннетт приезжал в городок с родителями, когда ему было три месяца, и вот теперь он смотрел на толпящихся в проходах церкви верующих с сияющей улыбкой на устах.
На сегодня были назначены и крестины сына Камиллы, рожденного в мае. Мари исполнилось шестьдесят восемь, но никто не давал ей больше пятидесяти пяти. По случаю она надела новый наряд — бежевый костюм с расшитым жемчугом шелковым цветком у воротничка. В толпе многие смотрели на нее с восхищением. Жаннетт подошла, чтобы с ней поздороваться.
— Добрый день, мадам Мари! Вы, как всегда, такая элегантная! — сделала она ей комплимент. — Камилла тоже выглядит превосходно! Знали бы вы, как я волнуюсь! Сегодня — великий день для моего любимого младшего братика!
Мари очаровательно улыбнулась молодой женщине и сказала:
— Я вижу, Жаннетт! Вы вся светитесь от радости, и я вас понимаю. Ваш брат выбрал замечательный путь! Совсем недавно его посвятили в сан, и вот он уже вернулся к нам и служит мессу в Обазине! А я вижу вас всех детьми, словно это было только вчера! Ваша мать и вы, совсем маленькие…
— Нас было шестеро, и все цеплялись за ее юбку! Ну, если быть точной, четверо самых маленьких уж наверняка! А наш Даниэль уже пять лет священник. Церемония посвящения была такой волнующей!
— Я знаю, Амели рассказывала мне о ней в деталях. Идемте, нужно поспешить, если хотим сидеть в первых рядах!
Мари оставила Жаннетт и подошла к Камилле. Дочь держала на руках своего малыша — красивого младенца, которому едва исполнился месяц. Она прошептала матери:
— Надеюсь, во время службы он не заплачет…
Гийом помахал теще рукой. Он пытался урезонить свою старшую дочь Мирей, которая бегала по центральному проходу. Девочке было всего шесть, и церковь представлялась ей прекрасным местом для игр.
Когда прихожане расселись, молодой священник поприветствовал их в Божьем храме и объявил, что после мессы будет проведен обряд крещения Базиля Герена.
Отец Даниэль был высоким молодым человеком с гармоничными чертами, придававшими его лицу выражение энергичности и безмятежности. Пламенная вера угадывалась в каждом его жесте, в его глазах, в интонациях голоса. И вот он приступил к причащению. Прихожане, получив облатку, чувствовали, что укрепились в своей вере. Мари не была исключением. Она ощущала мир в душе и в очередной раз положилась на милосердие Божие.
Амели и Леон Канар стояли рядом с Жаннетт и ее отцом, Жаном-Батистом. Все они, несомненно, с уважением относились к молодому священнику и даже восторгались им. Они знали, что он избрал этот путь по велению сердца.
Наконец Камилла поднесла сына к купели. Малыш заплакал, ощутив прохладную освященную воду на своем лобике, но ласковый голос мамы быстро его успокоил.
Толпа постепенно вытекала из церкви и рассыпалась на группки, оживленные и говорливые. Люди на площади обсуждали мессу, женщины сопровождали свою речь широкими жестами и пересыпали ее восклицаниями.
Мари по случаю крестин внука устроила семейный обед. Перед тем как расстаться с друзьями, она пригласила их на торт после обеда. С тех пор как Адриан вышел на заслуженный отдых, часть своего свободного времени он посвящал саду. Мари решила поставить большой стол и плетеные стулья на великолепной ухоженной лужайке, окруженной цветущими клумбами, чтобы пообедать «в сельском стиле».
Обычно полуденные часы в июне бывали очень приятными. Сегодня день тоже выдался прекрасным. Камилла поставила коляску с сыном в тени ели. Мальчик спокойно спал, когда сотрапезники подняли бокалы за его здоровье.
Разговор шел своим чередом. Лизон и Венсан рассказывали Амели и Леону Канарам о своей работе в школе Прессиньяка. Жаннетт и ее муж Люсьен слушали Поля, говорившего об огорчениях и радостях жизни фермера.
Адриан, разумеется, предпочитал говорить о политике и обсуждать новости со своим зятем Гийомом. Главной темой дня был подвиг Юрия Гагарина, первого человека, полетевшего в космос. Это событие, по их мнению, стало предвестником будущих межпланетных полетов, которые пока еще казались чем-то невероятным.
— Скоро человек ступит на Луну, Гийом, вот увидите! — пылко сказал Адриан.
Более спокойный, его зять ответил:
— Без сомнения! Но кто? Американцы или русские?
Недалеко от отца и мужа Камилла с бокалом шампанского в руке слушала рассказы Мари-Эллен о сыне Этьене. Ее единственное дитя было очень послушным. Вот только мальчик никак не хотел отказываться от мечты о маленьком братике…
Все смеялись, отовсюду слышались радостные возгласы. Дети, которых в саду собралось немало, играли вместе. Сидя в плетеном кресле, Мари наслаждалась этим зрелищем. Маленькая Мадлен превратилась в красивую улыбчивую молодую женщину. Рядом с ней стояла Мелина, как всегда ослепительная. Обе пока еще были незамужними.