Прошли годы. Не выдержав испытания, Камиль заболел и умер. Только два человека – жена и сын, оплакав умершего, похоронили его на чужой земле. Впереди было страшное ожидание – что будет дальше?
Местечко дремало под толстым слоем снега, когда Халли во сне увидела кошку. Обрадовалась бедная женщина, и пришло успокоение: ведь в тех местах кошки не водились. Наверное, сон к счастью, – подумала она. Дни начинались с предвкушения радости.
И действительно, вскоре пришла бумага, разрешающая матери и сыну возвратиться на родину. То был чудесный день, она была так возбуждена безумным весельем, как если бы за плечами у нее выросли крылья. В Кани на приезжую смотрели как на человека, вернувшегося с того света.
Женщина с изрубцованной душой, она всю себя посвятила сыну, желая вырастить его похожим на мужа – отважным, смелым, преданным народу. Одним из первых в Кани Исмей получил высшее образование, работал учителем.
Когда началась Великая Отечественная война, Исмей, не медля ни минуты, отправился в военкомат и ушел на фронт, воевал и в звании майора погиб в 1944 году.
К этому времени матери Исмея, Халли, уже не было в живых, она умерла в 1932 году в 90 лет.
Кстати, пора досказать эту историю. Мы, наверное, не стали бы писать о ней, если бы не одно обстоятельство. В Кани уверяли меня, что песня о восставших лакцах 1877 года принадлежит Халли. И, если это так, Халли вдвойне достойна нашего упоминания:
Что за пыль на дороге,
Что за народ идет?
Кажется, это лакские герои,
Которых гонят в Сибирь.
Счастливого пути, товарищи,
Куда вы путь держите?
– По приказу царя
Идем в Сибирь.
Мы мечтали летать
Над высокими горами.
Но теперь сломали наши крылья,
И мы не можем летать.
Испытание за испытанием
Некий горец одного из аулов нынешнего Чародинского района за убийство человека сидел в темир-хан-шуринской тюрьме. Его дочь собралась выйти замуж за односельчанина, требовалось благословение родителя. За этим благословением, надев новые чарыки и взвалив на плечи хурджун с едой, отправился в областной центр брат девушки Осман. Ему дали свидание с отцом, а тот, узнав, по какой причине явился сын, приказал: «Я не молод и не знаю, сколько мне сидеть в тюрьме за проклятое убийство. Поэтому, пока не перезрел плод, отдай сестру замуж, если человек, который просит ее руки, достойный горец. А я думаю, что он достойный, хотя бы потому, что берет в жены дочь убийцы».
Рассказав о новостях в ауле, кто умер, кто родился и о многом другом, послушав и рассказы отца о тюремной жизни, Осман так же пешочком двинулся в обратную дорогу. Когда он с доброй вестью подошел к окраине села, его, как громом, поразила пренеприятнейшая новость. Оказалось, пока Осман шел в Темир-Хан-Шуру, а там делал рушбет чиновникам, пока возвращался домой, сестра перебралась к своему возлюбленному.
Осман какое-то время сидел как окаменевший. Сердце жгли тысячи чертей, но он нашел в себе силы снова отправиться к отцу за советом. Тот был краток:
– Поступай, как велит адат!
Сын так и сделал: убил сестру вместе с похитителем. Османа сослали. Но вот горе: жена не собирается ехать с ним, родители уперлись, не пускают.
Осман забрал 13-летнюю дочь Залму и оказался в Сибири. Там она вышла замуж за Али, земляка отца, которого за что-то также отправили в не известный доселе край.
Потороплю события. У Али и Залму родилась красавица дочь Салихат. Ей исполнилось 13 лет, когда родители возвратились в Дагестан. Они не поехали в Чароду, а поселились в такой глуши, как Арыхкент.
Однажды, когда Салихат с матерью ходила за покупками на дженгутайский базар, она обратила на себя внимание всех собравшихся. Странно было им видеть двух горянок, говорящих на русском языке, одетых ярко и чисто, ведущих себя с достоинством, притом поддерживающих разговор с тем, кто бы с ними ни заговорил.
Не успели мать и дочь вернуться с покупками домой, как к их сакле прискакал гонец с известием, что такой-то молодой дженгутаец, имеющий немало богатств и скота, да в придачу дом и сад, предлагает прелестной Салихат свою руку.
Залму рассудила следующим образом. Дочери 13 лет, значит, уже на выданье. Достойной ей партии здесь как будто нет. Сватает же человек состоятельный. Может, повезет?
Но была одна закавыка. Дочь, единственный ребенок, своенравна. Перечить ей Залму не в состоянии. Салихат же загадочно молчала. Будто воды в рот набрав, не говорила ни да, ни нет, пока из Дженгутая не прибыла арба с подарками. Следовало действовать. Женщины отправились на базар, где им в толпе собравшихся показали человека, домогающегося руки Салихат.
Все бы ничего, но одно смутило девушку, и она тут же на базаре вынесла свой вердикт: «Ни за что!» Причина отказа выйти замуж оказалась проще простого: предполагаемый жених был обут в… чарыки.
Подарки возвратили, и не успели затихнуть пересуды вокруг этой истории, как объявился новый жених. Руки юной капризницы просил 23-летний Магомед, владевший скотиной, мельницей, огородом и домом в нижней части Арыхкента. И хотя Магомед также носил чарыки, но он понравился Салихат, и бракосочетание произошло.
Три года прошли как один день, только вот детей не было. «Кто-то напустил на твою дочь порчу, посмотри, как она похудела, на ней лица нет. Не будет Салихат счастья с Магомедом». И так день за днем долбили Залму соседки, будто у них не было других забот. Наконец, добились того, что Залму пристала к дочери: «Собирайся к бегаулу в Аркас, надо разводиться!». Как ни противилась Салихат, мать заставила-таки ее явиться к бегаулу Раджабу и изложить суть дела.
– Не могу ослушаться родителей, – объявила она мужу.
Вернулись в Арыхкент. Дом Салихат маячил наверху, а Магомеда – в нижней части села. Как увидит он саклю любимой, кровью сердце обливается. Прекрасный образ день и ночь преследовал его. Попросил зелья у знахарки. Та посоветовала: «Ходи какое-то время на кладбище и молись. Тоску к Салихат как рукой снимет». Послушался, три месяца регулярно ходил, не помогло. Не найдя выхода, Магомед в отчаянии собрался и в одночасье покинул аул.
Тем временем житель Аркаса Халит, состоятельный человек, упросил бегаула Раджаба отправиться в Арыхкент и сказать Залму, что он желает обручиться с ее дочерью. А Раджаб, не будь дурак, отправился в Арыхкент и сам начал свататься к красавице. Его не смущало то, что у него от первой жены имелся сын, жена в положении, да и возрастом сам вдвое был старше арыхкентки. В то же время у него было одно преимущество перед всеми соперниками, которые зачастили к Али и Залму. Как-никак Раджаб исполнял должность бегаула и являлся властью в двух названных населенных пунктах. Попробуй ослушайся.
Отдали Салихат в Аркас. И она, на радость Раджабу, каждые три года дарила мужу по ребенку. Когда прошли 15 лет и набралась куча детей – трое мальчиков и две девочки, произошел такой случай. Отца Салихат Али уже не было в живых, а мать Залму тяжело болела.
– Пойду, проведаю маму, – попросилась как-то Салихат.
– Не пойдешь! – строго произнес Раджаб.
К тому времени уже действовала советская власть, и командовать парадом, как раньше, бывший до того бегаулом, Раджаб уже не мог.
– Нет, пойду, – решительно отрезала жена.
К тому времени, о котором идет речь, первый муж Салихат, Магомед, возвратился с женою Муит и пятью детьми домой и снова жил в Арыхкенте.
Салихат взяла на руки трехмесячную Патимат и ушла к матери, остальных детей ей не дали. Дошло дело до суда, который занял сторону Раджаба.
– Посмотрите, какая она молодая и красивая, – говорил он, обращаясь к судье и народным заседателям, – она найдет себе кого надо, а мне хоть детей оставьте!
Такое решение и вынесли сердобольные люди из нарсуда.
Вернулись женщины домой. Поплакали, погоревали. Они не знали, как дальше быть. Как оказалось, первая любовь не забывается. Не забыли друг друга Магомед и Салихат. Они снова соединились. Магомед оставил жену и пятерых детей. Надо же!
Не знаю, кто их понял, кто простил, а кто нет, но вот как сложилась дальше дорога людей, измученных пятнадцатилетней разлукой.
Салихат умерла после землетрясения в 1970 году. Она ехала на грузовике из Буйнакска в Махачкалу. Во время подъема на Атлыбоюнский перевал машина перевернулась, и люди погибли. Среди них нашли и нашу героиню.
Она была рослой, сильной женщиной, как и все люди ее тухума. Синие глаза, правильной формы нос, пухлые губы и длинные, в две косы черные волосы заставляли мужчин оглядываться на нее даже тогда, когда ей шел уже 70-й год – год, когда ее не стало.
Мужа ее, Магомеда, владельца овец, коров, лошадей, пчел, в колхоз не приняли. Он не сожалел. Успел продать скотину, уехал в Буйнакск, купил дом, устроился работать на кожзавод и так отличился, что его приняли в партию. А потом его «разоблачили», попросили с работы и из партии. Как он избежал ареста, один бог знает. Повезло.
Магомед вернулся в Арыхкент. А там смилостивились над ним, дали ферму. Стал он командовать полеводами. Умер он раньше жены.
Два берега на одном берегу
В юности чиркеец Айдемир Гаджиев был муталимом и проходил курс арабской школы в ауле Зубутли. Здесь-то он и влюбился. Дело в том, что в той же школе обучались и девушки. Предметом любви Айдемира стала дочь состоятельного человека.
Тогда ни свободно поговорить, ни писать записки или, скажем, назначить свидание молодые люди не могли, иначе в тот же день решилась бы их судьба.
Выход из трудного положения нашла зубутлинка. В один из дней религиозного праздника отец девушки пригласил всех муталимов к себе в гости. По этому поводу была устроена общая молитва. Айдемиру удалось пару раз обменяться взглядами с возлюбленной. Он не знал, какой сюрприз ждал его в этот день. Айдемир почувствовал, что его легкий сапог не лезет в калошу. В ней он нашел завернутый в бумагу носовой платок. Лучшего свидетельства симпатии, наверное, нельзя было бы придумать.