– Вы рисуете, мисс Люси? – Спросил Карлтон, видя на столе карандаши и альбом.
– Да, я большая любительница, особенно пейзажей, – ответила Люси. – Дженни так хорошо рисует, – добавила она, – и теперь дает мне уроки рисования и вот сегодня я должна нарисовать этот рисунок к возвращению Дженни.
– Я уверен, что вам больше хотелось бы поиграть, чем исполнить заданный урок.
– Конечно да, но ведь этого нельзя сделать, следовательно нечего об этом и говорить. – Затем, положив карандаш па стол, она спросила гостя, – скажите мне, пожалуйста, мистер Карлтон правда ли говорят, что эта несчастная женщина была отравлена с умыслом. Неужели нашелся такой человек, который решился влить синильную кислоту ей в лекарство.
Карлтона поразил этот вопрос и, видимо, не понравился ему, поэтому он долгое время молчал.
– Прошу вас меня извинить, мисс Люси, – сказал он, – мне уже наскучило это дело. Все жители Венок-Сюд прожужжали мне уши подробностями смерти этой особы. Я посоветовал бы вам спросить об этом у мистера Стефена Грея.
– А что скажете вы насчет этой бледной фигуры, которую встретили на площадке, – продолжала Люси.
– Капитан просил к себе доктора, – возвестил Помпей, войдя в гостиную. – Что заставило вас ко мне вернуться, доктор, – спросил капитан вошедшего Карлтона.
– У меня, капитан, есть к вам великая просьба, – начал Карлтон, садясь недалеко от больного.
– Вот уже несколько педель как я хотел с вами поговорить и все не приходилось, то есть скорее не решался. Но прежде чем начать, позвольте мне объяснить вам мое положение в свете: я единственный сын и наследник всего имущества моего отца, который считается лучшим доктором в Лондоне.
– Сударь, – возразил без стеснения моряк, – зачем все это вы мне говорите? Меня это нисколько не касается.
– Выслушайте меня, – покраснев сказал доктор, – я открыл лечебницу поставленную на очень хорошую ногу; практика моя с каждым днем увеличивается, так что я надеюсь получать приличный доход, и кроме того, в будущем меня ожидает наследство от моего отца, все это делает меня богатым человеком.
– Что же мне от этого? – Спросил капитан.
– Дело в том, что мне хотелось бы с кем-нибудь разделить… все это хотелось бы разделить с вашей дочерью Лорой Шесней, выдайте ее за меня!
Капитан был так удивлен этой просьбой, что долгое время ничего не отвечал.
– Я говорю, капитан, про мисс Лору Шесней, согласитесь выдать ее за меня, знайте, что я буду ее боготворить, буду делать все, чтобы сделать ее счастливой.
Предложение казалось капитану настолько же невероятным, как и предложение его, моряка, жениться на дочери королевы.
– Что вы говорите, сударь? – Спросил он, стиснув от злобы зубы.
– Я люблю вашу дочь. Я люблю Лору Шесней так, как не любил никогда никого в жизни. Благословите ее на брак со мною.
– Помпей! Помпей! – Закричал капитан, сильно ударив палкой по столу.
– Масса[1], вы больны? – Спросил Помпей, стремительно вбежав в комнату.
– Не я болен! – Кричал капитан, выйдя из себя, это он болен, указывая на Карлтона. – Он сумасшедший. Вы меня заперли с умалишенным человеком, выведите его сейчас же на улицу, – продолжал кричать капитан,
– Несчастный Помпей не знал, что ему делать: он не смел ослушаться своего хозяина и между тем не смел дотронуться до доктора, так как отлично видел, что Карлтон не был сумасшедшим.
– Капитан, – сказал Карлтон, встав во весь рост и сложив руки на груди, – вы должны были выслушать мою просьбу и затем уже отвечать, а вы только кричите, не поняв хорошенько, в чем дело.
– Вы с ума сошли предлагать мне подобные вещи. Знаете ли вы, сударь, что моя дочь – Шесней.
– Ну так что же? А я Карлтон, – спокойно проговорил доктор.
– А! Но… Прости меня, Господи, – возразил капитан, вы… вы негодный купец, сударь, вы лекарь, а вы, такая ничтожность, надеетесь войти в родство С семейством Шесней?
– Я член Королевской школы докторов, – возразил Карлтон.
– Понимаешь ли ты, Помпей, – снова закричал капитан, – я приказал тебе вывести этого барина.
– Дверь отворена, г-н доктор, – сказал Помпей, взяв за руку Карлтона, который спокойно отстранил его.
– Я ведь вам сказал, капитан, что без ума люблю вашу дочь, я вам ведь уже сказал, что мое положение в свете и мои средства будут удовлетворительны, чтобы оправдать мое притязание. Опять повторяю вам: желаете ли выдать за меня мисс Лору Шесней?
– Я вам уже раз повторил, что нет и теперь скажу тоже самое – нет! Нет! И нет! Пускай моя дочь лучше умрет, но не будет носить вашего имени.
– А что сделаете вы, – хладнокровно возразил доктор, – если я вам скажу, что ее жизнь, ее собственная жизнь соединена с моею?
– А что сделаете вы, если я вас назову презренным? Как вы смеете просить руки одной из моих дочерей, – кричал капитан. Так-то делают, джентльмены, так-то поступают честные люди. Что же ты, Помпей, стоишь, – закричал капитан на слугу, – чтобы черт тебя побрал! Я приказал тебе вывести этого… этого выскочку отсюда.
– В священном писании сказано, – начал Карлтон, «жена да оставит отца своего и матерь свою и да последует за мужем своим».
– Я вас спрашиваю в последний раз: по какому праву вы против свободы выбора вашей дочери? Она меня любит и положение мое независимо.
– А по какому праву, сударь, вы увлекаете мою дочь? Потрудитесь выйти, господин доктор, с тем, чтобы нога ваша не переступала порога дома и навсегда забудьте мисс Лору Шесней.
– Сказать легче, чем сделать.
– Вон, повторяю вам, вон, смутьян! Благодарите Бога, что я слаб сегодня и не могу воздать вам должное, прибавил он, бросив свою палку вдоль комнаты.
Бедная Люси, привлеченная шумом, дрожа от страха, вошла в комнату.
– Скажите, что случилось? Что сделала Лора, – я слышала, как произносили ее имя.
Карлтон, не обратив внимания на слова Люси, хотел было идти, но опомнился и сказал:
– Не пугайтесь, мое дитя; я сделал предложение капитану Шесней, а он, говоря со мной, забыл о вежливости. Но передайте Лоре, что все устроится. Извините меня, что был так невнимателен к вам, прибавил он, уходя.
Выйдя из дому, он встретил Дженни и Лору Шесней. Карлтон, дав им дорогу, сказал, снимая шляпу:
– Могу ли я с вами переговорить наедине, мисс Лора?
Лора покраснела и смутилась, как вдруг Дженни быстро проговорила:
– Вам не о чем говорить с ней наедине, и я не могу согласиться на вашу просьбу.
Лора, конечно, не могла открыто действовать против желания сестры. Карлтон сконфузился, но, обратясь к Лоре, снова начал:- Я только сейчас просил у капитана Шесней разрешения обратиться к вам лично, но он принял мою просьбу за оскорбление, наотрез отказываясь, слушать мои объяснения. Остается только рассчитывать на вас одну.
Лора казалась испуганною и сильно покраснела.
– Капитан Шесней принял меня плохо, но я все ему извиняю ради вас.
– Разве отец запретил вам являться к нам? – Спросила Дженни.
– Да, но мы – я и ваша сестра – надеемся победить его сопротивление. Мисс Шесней! – Добавил он, взяв ее за руку, – не будьте против нас. Я не могу отказаться от Лоры.
– Вы говорите – против нас! – Возразила Дженни, – говоря таким образом, вы уверены, что моя сестра согласна с вами. Так ли это?
– Да, – храбро ответил Карлтон, – да мы любим друг друга, – это ведь не детская любовь. Помогите нам сломить сопротивление отца.
– Решительно отказываюсь, – сказала Дженни. Мне крайне прискорбно слышать это от вас. Это несбыточно.
– Я предвидел, что вы разделяете мнение отца, – холодно сказал Карлтон. – Но, мисс Шесней, позвольте мне вам объяснить в присутствии Лоры, что ей необходимо. быть моей.
Потом, обратясь к Лоре, он сказал:
– Моя милая, – и в голосе его звучала бесконечная нежность, – надейтесь на меня; двери вашего дома теперь заперты для меня, но я найду возможность с вами видеться. Прощайте, мисс Шесней, – сказал он и быстро удалился. Дженни, глядя вслед удалявшемуся Карлтону, подумала, что он принесет им много горя.
Глава XVIII
Лора была в нерешительности: идти ли против желания, отца и, бросив все, стать женою Карлтона, или остаться дома. Капитан в тот же день позвал к себе Лору; взволнованный, он начал ее жестоко упрекать и кончил тем, что запретил ей думать о Карлтоне, добавив, что лучше умрет, нежели допустить в свою семью шарлатана. Тем не менее Лора внутренне не соглашалась с отцом и, страстно любя Карлтона, всегда находила возможность видеться с ним: всякий вечер Карлтон являлся в густой сад, где Лора ожидала его. Ни отцу ее, ни сестре никогда и в голову не приходило, что Лора назначает свидания молодому человеку. Но такое положение дел долго длиться не могло. Всякий раз Карлтон уговаривал ее бежать с ним. Он говорил: «Покуда вы будете мисс Шесней, отец ваш будет упорствовать в своем мнении, а раз мы женимся, он нас простит». Он был убежден, что так случится, предполагая, конечно, что люди горячего характера не могут долго сердиться. Наконец, после долгого колебания, Лора согласилась на все. Она никогда не могла видеть его в своем доме, боялась украдкой видеться с ним, а жить, не видя его, ей было не в силу. И она решилась бежать с Карлтоном.
Была лунная ночь. По темным аллеям сада осторожно пробиралась Лора, одетая в черное шелковое платье и закутанная в большую шаль. Скоро она увидела Карлтона, который ожидал ее. Лора бросилась в его объятия, говоря: «О, Луи! Я боялась не застать вас. Меня задержали дома: отец читал газеты, а Дженни не хотела готовить чай без его приказания. Поэтому я раньше не могла уйти».
– Все будет кончено, завтра, – ответил Карлтон.
– Я не знаю, что мне делать – со слезами проговорила она; ведь, это ужасная вещь, Луи? Ведь это нехорошо…
– Что нехорошо?
– Таким образом покидать дом, тем более, что мы воспитаны в строгом послушании.
– О, Лора!
Она ничего ему не сказала, но в душе созн