– Здравствуйте, сударыня; мне кажется, я вас уже видела однажды?
Иностранка внимательно посмотрела на нее.
– Это возможно, – сказала она, – но я не узнаю вас.
– Я та молодая женщина, которая ходила за этой несчастной дамой во время ее родов.
Незнакомка вдруг вспомнила прошедшее и глаза ее увлажнились.
– Как я счастлива, что вижу вас, – воскликнула она! – Я удивляюсь, что вы узнали меня!
– Вы госпожа Смит, которая взяла к себе ребенка!..
– Да, это я; но не говорите об этом никому, если вы хотите сделать мне одолжение. Как только это станет известно, на меня навалится вся местная администрация, которая будет осыпать меня вопросами и расспросами, на которые я не могу ответить; кроме того, у меня для этого есть другие причины. Мистрис Пеперфли говорит, что здесь ничего не знали: кто такая была эта дама и все будут меня об этом расспрашивать. А так как я не хочу отвечать и не могу сказать им ничего нового, я бы предпочла избегнуть этих расспросов.
– Где ребенок? – Спросила Юдио, не обращая внимания на последние слова.
– Умер!
– В самом деле? О, это неудивительно; он был такой слабенький; но я полагала, что это вы его держите на коленях?
– Нет это мой сын, – сказала мистрис Смит, – бедный ребенок страшно страдает. Он постоянно болен.
– Он, кажется, спит спокойно?
– Потому, что не спит ночью. Он засыпает после обеда и я кладу его как попало на матрас и нахожусь все время при нем. Вы не замечаете, что если бы тот ребенок, был бы жив, ему бы теперь было девять лет, а этому, как видите, только шесть.
– Я не могу припомнить на кого он похож, – заметила Юдио, внимательно глядя на ребенка, – он мне напоминает знакомые черты лица, но я ни за что не могу вспомнить, кого именно?
– Я не знаю никого, на кого бы он походил, когда спит; когда же он не спит, он совсем другой, – сказала мистрис Смит. – Я это замечала несколько раз; разница, вероятно, заключается в его глазах и в выражении лица.
– Разве у него светлые глаза? – Спросила Юдио.
– Нет у него глаза темные. А теперь скажите мне, что вы знаете об этой ужасной смерти. Ошибка была здесь или преступление?
– Этого никто не может сказать.
– Старая Пеперфли очень сбивчиво рассказывает; то она говорит об одном докторе, то о другом; из ее рассказа я очень мало понимаю. Я бы хотела знать кто, собственно, был ее доктором?
– Мистер Стефен Грей; в настоящее время сэр Стефен Грей. Но раз или два у нее был господин Карлтон: накануне и в ночь ее смерти.
– Разве она была настолько больна, что нуждалась в двух докторах?
– Совсем нет. Ее должен был лечить господин Карлтон, но он в то время был в отсутствии, так что на его место позвали другого.
– Они оба были женаты?
– Только господин Грей был давно женат. Господин Карлтон женился через некоторое время. Он женился на дочери одного английского пэра. Но я не могу оставаться с вами дольше, мне надо спешить.
– О, прошу вас, еще несколько минут; я бы так хотела знать, что было дальше, – вы расскажете мне лучше, чем старуха Пеперфли. Заходите ко мне и выпейте со мною чашку чаю.
– Это невозможно, меня ждет моя барыня. Но я постараюсь, отпроситься на часок и приду к вам в другой раз.
– В таком случае только одно слово. Я слышу имена Греев и Лисетта, а также Карлтона; кто из них будет лучшим врачом для моего ребенка? Я здесь чужая и не знаю о них ничего.
– Я думаю, что они одинаково хороши все, но я предпочитаю господина Грея – это мой доктор.
– В таком случае, я могу звать кого хочу?
– Что касается знания, да.
Юдио попрощалась и ушла.
Всю дорогу она размышляла об этом странном сходстве и никак не могла припомнить, с кем именно.
Ей пришло в голову, что, несмотря на уверения госпожи Смит и на разницу возраста, этот ребенок мог принадлежать покойнице. Но, даже предположив, что вдова Смит обманывает ее, (а она не могла понять, зачем той необходимо поступать так), она не видела никакого сходства между ребенком и умершей мистрис Крав.
Вдруг, в ту минуту, как она входила в сад Седер-Леджа, в голове ее блеснула мысль и она вспомнила, на кого похож ребенок.
Она так ужаснулась этой мысли, что на середине дороги отскочила назад, как-будто от сильного удара. Входя в дом, она была чрезвычайно чем-то озабочена.
Глава XIIГрезы мистера Карлтона
В гостинице «Красный лев» было большое торжество по случаю местного ежегодного праздника. Сюда собралась на банкет вся местная знать и «Людвиг Карлтон эсквайр», как сказано в газетах, был назначен распорядителем этого банкета.
Людвиг Карлтон был теперь известным лицом в кругу своих соотечественников! Общество легко поддается роскоши и блеску, а этим Карлтон блистал. Титул жены дал ему некоторое положение в свете, а наследство, полученное от отца, дало возможность привести в их жизнь роскошь, которую могли себе позволить весьма немногие в Венок-Сюде. Хотя в городе и поговаривали о некоторых его проказах и значительных долгах, но это было дело его и леди Лоры, и об этом мало заботились.
Конечно была большая разница между образом жизни Стефена Грея, его помощника Лисетта и широкой жизнью Карлтона. Первые двое были людьми расчетливыми, которые заботились о том, чтобы сэкономить что-нибудь для своих детей, Карлтон в отношении денег не придерживался никакого благоразумия, кроме того у него не было детей. Его лошади, экипажи, лакеи, постоянные приемы сделали его дом не имеющим ничего общего с домом обыкновенного доктора. Но как известно, толпа поддается этому внешнему блеску, и Карлтон единогласно был избран распорядителем банкета в Венок-Сюде.
Он, вопреки своему обыкновению, принял на себя эту честь. Карлтон вообще-то скорее был склонен вести уединенную жизнь, не любя выдвигать своей личности. Он никогда не хотел стать членом комитета благотворительности или церковным старостою. Ему не давали покоя, прося заниматься балами и увеселениями, и все напрасно: несмотря на роскошь и блеск его дома, что нравилось его жене, это был человек не любивший шума.
Он сам не мог объяснить себе, что его побудило взять на себя роль распорядителя на этом банкете; но раз дело решено, он хотел как следует исполнить эту обязанность и доказать обществу, что его отказы происходили не от неумения. И действительно: он выполнил свою задачу блестящим образом.
Манеры его были прекрасны, говорил он воодушевленно, даже обычно спокойное лицо его оживилось заразительной веселостью.
Его восхваляли до небес и, когда был предложен тост за него, в зале раздался гром рукоплесканий, подхваченный толпой, стоявшей на дворе: «За здоровье мистера Карлтона! Счастья, здоровья, мистеру Карлтону!».
Пробило одиннадцать часов, когда Карлтон с раскрасневшимся лицом встал со своего места. Это, может быть, был первый случай, когда собравшиеся увидели следы волнения на его бесстрастном лице. Но не вино было тому причиной: всегда воздержанный Карлтон, едва дотрагивался до него, это овации в его честь разгорячили его. После многочисленных рукопожатий и уверений в достоинствах г-на Карлтона гости разошлись, решив прибегать к услугам г-на Карлтона во всех подобных случаях.
Карлтон вернулся домой, все еще находясь под впечатлением этих похвал. Такие минуты были редки в его жизни, поэтому неудивительно, что он был немного взволнован.
Ночь была теплая; Карлтон снял шляпу, чтобы охладить голову. Медленно двигаясь вперед, он вглядывался в звездное небо. Он в эту минуту забыл прошлое и настоящее; он мечтал о будущем и мало-помалу неопределенные мечтания принимали вполне определенные формы.
– Я казался чуть ли не Богом в глазах этих добрых людей! – Думал он, улыбаясь. – Юпитер никогда не был более славен на Олимпе; хотя это никогда не было моей целью, я становлюсь здесь известным. Пусть кто-нибудь дерзнет обвинить меня… О, такой смельчак не уйдет безнаказанным! Тем не менее я должен представить вас вашей участи, милые обитатели Венок-Сюда. И я не могу понять, зачем я жил с вами так много лет! Правда, уже много лет, каждое утро я, просыпаясь, говорю себе, что через месяц меня уже здесь не будет с вами, однако я еще здесь. Не прикован ли я к этому месту цепью, которую не в состоянии разорвать? Иначе зачем оставаться? Или меня удерживает тайный голос осторожности? Прочь, прочь такие мысли в сегодняшний вечер!..
Он вытер лоб, ответил на поклоны нескольких прохожих и потом постепенно опять погрузился в свои размышления.
– Мои способности могут увести меня довольно далеко, однако я до сих пор только доктор маленького, несчастного, провинциального городка! Я всегда смотрел на Венок-Сюд, как на временное местопребывание и никогда не думал поселиться, в нем окончательно; не будь тех обстоятельств, которые делают всех нас рабами, я бы здесь не остался. Но безумно было бы оставаться так долго. Я должен уехать отсюда: мое место в Лондоне. Там я составлю себе репутацию, приобрету знакомство среди окрестной знати и добьюсь шпаги из рук Его Высочества. Почему я не могу стать бароном Соединенного королевства? Тогда моя жена перестанет говорить о неравенствах общественного положения. Горды все дочери Шесней, но Лора самая гордая из них!..
Он сделал торжествующий жест.
– Так! А я достигну, ибо для Луи Карлтона пожелать – значит добиться! Возьмем хотя бы Стефена Грея – он достиг невиданного счастья! Если он без друзей, без протекции мог уйти так далеко, чего же могу достигнуть я?
Я нисколько не жалею, что он пользуется успехом. Стефен Грей!! Я не питаю к нему никакой вражды; пусть ему улыбнется счастье повсюду, где он будет, исключая Венок-Сюд, а сюда он не вернется никогда. Но я ненавижу его сына; я бы свернул шею этому молодому фату. Однако, пока этот дерзкий мальчишка не стоит поперек моей дороги…
– Эй, кто вы?
Этот вопрос был обращен к женщине необыкновенных размеров, стоявшей в дверях около дома Карлтона, она кланялась ему на все манеры, пока он входил в дом.