– А разве это необходимо?
– Да, я хотел натирать ему колено. Я устал до смерти, потому что весь день ходил пешком. Не будет ли для вас слишком затруднительно принести мне эту коробку из дому? Это недалеко, в это время я осмотрю его ногу.
Карлтон объяснил мистрис Смит, что она должна спросить маленькую коробочку, обернутую белой бумагой, которая стоит около весов в лаборатории. Когда она уходила, он освободил ногу от перевязки.
Осмотрев ногу, он наложил опять бандаж и стал расспрашивать ребенка.
– Как тебя зовут, дитя мое?
– Луи.
Мне кажется, твоя мать мне сказала, что тебя зовут Жорж.
– Ну и Жорж. Луи-Жорж. Мама меня всегда звала Луи, а с тех пор, как я здесь меня часто зовет Жорж… Теперь я бы очень хотел играть со своими солдатами.
– Сейчас. А твой отец умер?
– Он умер в Шотландии раньше, чем мы приехали сюда. Я теперь в трауре по нем. Господин Карлтон, разве солдат все еще будет бить в барабан?
– Я думаю, – сказал Карлтон. – Мой милый Жорж, тебе нужен свежий воздух и я вынесу тебя с креслом в сад, пока мама вернется.
Карлтон не решился оставить ребенка в кресле, он его привязал салфеткой, которую там нашел; потом, захватив кресло с ребенком и солдатами, отнес его в сад.
– Зачем вы привязываете меня? – Сказал ребенок.
– Чтобы ты не мог бегать.
– Но я не двигаюсь с места. С тех пор, как у меня больная нога, я не люблю бегать.
Не ответив ему, Карлтон вошел в дом: удалив таким образом ребенка, он начал осматривать комнаты; он тщательно осматривал всю мебель, все ящики и шкатулки. Одна шкатулка заинтересовала его в особенности: она была к тому же заперта двумя замками. Но, будучи не в состоянии открыть ее своим перочинным ножиком, он бросил ее назад в комодный ящик.
Чего же он искал?
Приведя все в прежней порядок, чтобы ничем не обнаружить следов посторонней руки, он спустился в кухню и здесь открыл ящик и стал осматривать содержимое. Он жадно схватил старый конверт. На нем не было написано ничего, кроме надписи; он хотел ее прочесть, как вдруг он заметил, что не один.
В дверях стояча мистрис Смит, смотря на него удивленными глазами.
– Какого черта она вернулась так скоро? – Подумал Карлтон.
Быстрым движением он выпустил из рук конверт, овладел собой и хладнокровно, спокойно стал дальше копаться в ящике.
– Я ищу тряпки, – сказал он, обратившись к ней.
– Тряпки! – Повторила мистрис Смит, которой не очень понравился этот не совсем скромный образ действий. – В этих ящиках нет тряпок, вы могли дождаться моего возвращения, сударь.
– Вы так долго не приходили! – Возразил Карлтон, – я не мог ждать вас.
– Право, не знаю, как можно идти еще скорее, сударь; я почти бегом вернулась назад.
Карлтон, взяв из ее рук мазь, попросил опять тряпку и приступил к растиранию ноги. Временами он всматривался в лицо ребенка, но не видел или не желал видеть того сходства, о котором ему говорила жена. Перед уходом он совершенно помирился с мистрис Смит и, смеясь, рекомендовал ей всегда держать белье для его распоряжения, тогда он не будет вынужден копаться в ящиках.
Надо признаться, что мистрис Смит исполнила поручение не так, как она сказала. На самом же деле она на обратном пути сделала большой крут. Добежав до дома Карлтона, она взяла мазь и поспешно вернулась. Но в известном возрасте (чтобы быть вежливым) не выносят продолжительной ходьбы и, поднявшись на горку, она должна была замедлить свой шаг.
Приближаясь к своей улице, она увидела Юдио, догнала ее, прошла немного с нею и напомнила ей данное обещание: придти как-нибудь выпить вместе чашку чаю.
– Как поживает маленький мальчик, – спросила Юдио.
– Так себе. Я пригласила мистера Карлтона. Он теперь у меня. Скажите пожалуйста, мне кажется, он немного любопытен, мистер Карлтон, не правда ли?
– Любопытен? То есть как?
– Да, любопытен в отношении чужих дел. Он не перестает расспрашивать меня откуда я, где я жила, где родился ребенок; я уже не знаю, о чем только он меня не расспрашивал, но мне кажется, он знающий доктор. Он понял болезнь моего ребенка. Кроме того, он очень добр. Говорят, что он очень ловкий врач и больные любят его.
Они подошли к дверям леди Дженни, жившей немного дальше Блистерской улицы. Мистрис Смит попрощалась с Юдио и вернулась к себе. Леди Дженни, видевшая ее, заговорила о ней с Юдио, когда та вошла в комнату.
Признаться, мысль сходства ребенка с Клариссой все время не покидала Дженни вопреки ее желанию.
– Вы знаете эту особу, как я вижу? – Спросила она.
– Не совсем, сударыня. Я с нею говорила, не более одного или двух раз. Мы сейчас говорили о ее ребенке, которого лечит мистер Карлтон.
– Разве это в самом деле ее сын? Хотя она мне сказала об этом, но я сомневаюсь; во-первых, она кажется слишком пожилой для такого маленького ребенка.
– Да, сударыня, я тоже так думаю, но более я не знаю о них ничего.
– Ребенок странным образом похож на… на одну знакомую даму.
– Сударыня! – Воскликнула Юдио, – это в самом деле неслыханное сходство. Первый раз, как я увидела ребенка, я была чрезвычайно поражена.
– Вы! – Возразила Дженни, – вы были поражены! Но ведь вы ее не знали! Где вы ее видели? Я говорю о моей сестре.
Пораженная Юдио сначала не могла произнести ни слова.
– Простите, миледи, но… я не понимаю.
– У меня была, еще одна сестра, о которой вы никогда не слыхали, Юдио. Глаза этого ребенка, до того похожи на ее, что, глядя на ребенка, мне кажется, что я вижу ее. О ком же намекали вы?
– О, миледи, не стоит об этом беспокоиться, мне казалось, что в ребенке есть сходство с человеком, которого я знаю, но не с дамой.
– Не с дамой? Конечно, вы не могли знать моей сестры, она никогда не жила в Венок-Сюде.
Юдио долго не решалась говорить. Она внимательно посмотрела на леди Дженни, потом решилась уйти, не говоря ни слова. Она была чрезвычайно удивлена, услыхав о существовании еще одной сестры Дженни. Никто из Шесней никогда не упоминал о ней в присутствии прислуги. В самом деле, принимая во внимание полугласность, которую дали этому делу, когда лорд Окбурн для розыска своей дочери воспользовался услугами полицейской власти, тайна эта сохранилась довольно строго.
Это сходство маленького мальчика с Клариссой продолжало смущать Дженни. В то же время воспоминание о другом сходстве не переставало точить сердце Лоры.
Несмотря на успокоительный ответ мужа, подозрения с каждым днем все больше и больше зрели в ее голове, так что она сама стала бояться их.
Нет ни одной страсти, которую было бы так трудно победить, как ревность.
Глава XVIНовые следы
По возвращении из Сифорда маленький граф Окбурн заболел и мать его очень перепугалась. Молодой лорд простудился, возвратившись в Лондон; он несмотря на все предосторожности Помпея, хотел во что бы то ни стало, как всякий другой обыкновенный мальчик, одетым перейти пруд. Никакое усилие верного слуги не могло удержать его и в результате случилась легкая простуда, которую поспешили назвать бронхитом и для которой был вызван сэр Стефен Грей. Больной скоро выздоровел, но у пего осталась еще маленькая слабость. После этого графиня решилась, для перемены воздуха, поехать со своим сыном на минеральные воды в Германию, а оттуда во Францию и вообще провести с ним зиму за границей.
Хотя Стефен Грей и не находил нужной для здоровья ребенка такую перемену места, леди Окбурн настояла на своем решении. Она кстати получила письмо от своего брата, который посоветовал ей один город на материке, климат которого прекрасно действует на больных. Это письмо сразу решило все планы, и приказано было сделать приготовления к отъезду.
Люси была очень недовольна: ее возмутил не отъезд, графа, а уединение, которому ее хотели подвергнуть. Свадьба ее назначена была на будущую весну и ей нужно было все это время готовить приданое.
Фредерик Грей поспешил к ней на помощь и, доказывал графине, что она не может быть безжалостна, чтобы увезти Люси так далеко от Англии… и от него. Леди Окбурн дала убедить себя и, смеясь, позволила Люси жить это время у Дженни.
Узнав об этом решении, Дженни поспешила в Лондон, с радостью готовясь прожить такое долгое время вместе с Люси. Маленький лорд бросился в ее объятия.
– Разве ты увезешь с собою сестру Люси, Дженни? -
– Да, мой милый. Но, Франк, кто же сказал, что ты болен? Мне кажется у тебя прекрасный вид.
Леди Окбурн объяснила ей, что еще она несколько дней тому назад очень беспокоилась, но что ребенок очень скоро поправился; теперь она не хочет брать назад свое слово, данное брату, и что в любом случае перемена воздуха может принести ребенку только пользу.
На следующий день после своего приезда Дженни вышла из дому пешком, чтобы сделать некоторые покупки и незаметно очутилась в окрестностях Глочестер-Торрасо.
Как далека была она от мысли, когда она давным-давно, в первый раз явилась в эту часть города, думая получить какие-нибудь сведения о своей сестре Клариссе, что пройдет столько лет и она не получит никакого известия о судьбе ее! Это воспоминание больше всего давило сердце Дженни.
Идя медленно, перебирая в уме все подробности этого первого посещения, она проходила мимо дома мистрис Вест, как вдруг на тротуаре встретилась с дамой, которую, казалось, где-то видела.
Подумав, что это кто-нибудь из знакомых и что неприлично не кланяться, Дженни обернулась; дама тоже остановилась и, подумав сделала несколько шагов к ней.
– Леди Дженни Шесней! Тысячу извинений, что не узнала вас. Я в эту минуту была занята мыслями о другом.
Это была мистрис Вест, но мистрис Вест до того пополневшая, что стала почти неузнаваема. Это было нечто вроде, мистрис Пеперфли. Дженни, обрадовавшись этой встрече, протянула ей руку. Мистрис Вест попросила ее войти к ней.
Мистрис Вест, пробыв шесть или семь лет за границей, недавно вернулась в Англию. Опа чрезвычайно удивилась, что до сих пор не были получены никакие известия от Клариссы.