Уильям пригласил Кейтлин на ужин в «Ритц». Он не был там несколько лет, но для этого вечера ресторан подходил как нельзя лучше.
– Именно сюда я впервые пригласил твою мать, – пояснил он, когда они сели.
Кейтлин взглянула на него, удивляясь, что он первым затронул тему. Он криво улыбнулся.
– Мы ведь об этом хотим поговорить?
– Да, – призналась она.
Кейтлин оглядела нарядный классический интерьер в стиле Людовика ХVI, пытаясь представить скромную, практичную мать в изысканной обстановке.
– И ей здесь понравилось?
Он слегка улыбнулся, вспоминая.
– Да. Кажется, очень.
Подошел официант, чтобы принять заказ. Как только он ушел, Уильям возобновил разговор почти по-деловому.
– Скажи, моя дорогая, что ты хочешь узнать?
– Хочу узнать, что между вами произошло, – откровенно заявила она. – Как все закончилось.
Уильям долго потягивал вино, мысленно отправляясь в путешествие на тридцать лет назад. Он вспомнил первую встречу с Кейти у себя в кабинете, как она сразу очаровала его спокойными, благородными манерами. Его неудержимо тянуло увидеть ее снова, и как, несмотря на все усилия, обнаружил, что влюблен по уши, впервые в жизни испытывая такое чувство. Вспомнил их последнюю ночь перед отъездом на озеро Комо. Целые две недели он думал о ней, скучая больше, чем мог себе представить. И в конце концов пришел к решению оставить семью и маленькую дочь. Но продолжать в том же духе он не мог.
– Я так устал прятаться, – объяснил он Кейтлин. – Мне хотелось, чтобы мы с твоей матерью были вместе по-настоящему, невзирая на последствия.
Он замолчал и уставился в пространство, воображая, как бы все сложилось.
– Но? – напомнила Кейтлин.
Он словно очнулся, вернувшись в настоящее.
– Но она ушла, – резко сказал он. – Вернувшись, я в тот же вечер побывал у нее в квартире. Хозяин сказал, что она съехала, не оставив адреса. На следующий день я пошел в магазин «Мелвилла», но и там ее не было. Оказалось, что она уволилась сразу после моего отъезда на Комо.
Тогда ему не верилось, что она навсегда ушла из его жизни, не сказав ни слова, не оставив письма. Он то сердился на нее, то беспокоился, как она там одна, и даже подумывал нанять частного детектива, чтобы ее найти. Но в конце концов счел, что нужно уважать ее решение.
– Вот так все и закончилось, – грустно сказал он Кейтлин, поведав свою версию истории. – Это правда.
Кейтлин молчала. Конечно, хотелось ему верить, но…
– Тогда я не понимаю. А как же чеки?
– Какие чеки? – озадаченно посмотрел на нее Уильям.
Кейтлин рассказала о чеках, которые нашла среди вещей матери.
– Я думала, что ты знал обо мне, что именно ты отправлял их все эти годы. Решила: мама соврала, чтобы тебя выгородить.
– Нет!
Уильям вскричал так яростно, что посетители за соседним столиком обернулись. Он извинился и заговорил тише, хотя глаза по-прежнему яростно сверкали.
– Клянусь, Кейтлин, я не прогонял твою мать. И, конечно, ничего о тебе не знал.
Оба помолчали, и Кейтлин спросила:
– А что она написала обо мне?
Уильям вздохнул.
– Когда она связалась со мной… ну, это было уже совсем близко к концу. Наверное, она думала, что у нее нет больше времени.
– Да, – со слезами на глазах тихо подтвердила Кейтлин. – В последние несколько дней она очень быстро сдала.
– Она просто написала пару строк, сообщив, что у меня красивая пятнадцатилетняя дочь и что она надеется, что я буду рядом с тобой после… после того, как она уйдет.
Кейтлин покачала головой. Все это было так удручающе расплывчато.
– Значит, поговорить вам так и не удалось?
Настала очередь Уильяма покачать головой.
– Нет. Все, что я успел, – это оставить сообщение в больнице о том, что прилечу. Я сел на ближайший самолет, но… было уже слишком поздно.
Он вытер глаза.
Кейтлин задумалась.
– Тогда откуда взялись чеки? – спросила она. – Кто еще знал обо мне?
– Честно говоря, я понятия не имею.
Кейтлин знала, кто мог ответить. Она посмотрела на Уильяма.
– Кажется, мне нужно вернуться в Вэллимаунт и поговорить с Нуалой.
Она ждала одобрения от отца, но знала, что поедет в любом случае. Уильям медленно кивнул.
Элизабет прикусила губу. Эта нервная привычка развилась у нее в последнее время.
– Интересно, о чем они говорили, – сказала она Пирсу.
В то утро после бессонной ночи она первым делом пришла к нему в кабинет и рассказала о том, что видела, как вчера вечером Уильям и Кейтлин вместе вышли из офиса.
Пирс наблюдал, как из губы Элизабет вытекло немного крови. В последние дни Элизабет выглядела ужасно: волосы растрепаны, будто у нее не было времени как следует их уложить, корни не окрашены. Он впервые увидел у нее на лбу морщинки оттого, что она часто хмурилась. Она выглядела на свой возраст. «Это из-за стресса, – решил он. – Из-за меня». Он чувствовал себя виноватым. Элизабет ему всегда нравилась, и он не хотел ее использовать. Но в его планах она играла решающую роль. Тогда, в Токио, он заронил первое семя сомнения в разум Элизабет. Теперь он видел, как оно растет, подпитываемое давним страхом, что Уильям отдает предпочтение Кейтлин.
– Что ты об этом думаешь? – в двадцатый раз спросила она Пирса, давая волю воображению.
– Даже не знаю, – медленно произнес он.
Элизабет вскочила.
– А я хочу знать! Я имею право знать, – настаивала она. – Вот возьму и спрошу у него.
Пирс смотрел, как она идет к двери.
Обычно высокомерная, уравновешенная наследница стала пугливой и капризной.
– Подожди, – остановил ее он.
Она повернулась, нахмурившись. Он двинулся к ней.
– Почему бы мне не поговорить с твоим отцом? Возможно, он с большей вероятностью расскажет мне.
Обычно Элизабет никогда никому не позволяла указывать ей, что делать. Но теперь она колебалась. В последнее время она начала сомневаться в себе, это была ее слабость.
– Ладно, – согласилась она и грустно улыбнулась. – Может, так даже лучше. Спасибо, дядя Пирс. Хорошо, когда есть на кого положиться.
Последние слова прозвучали с оттенком тоски.
Пирс похлопал ее по руке.
– Да ладно, дорогая. Ты же знаешь, ради тебя я готов на все. А что с нашим делом? – помолчав, спросил он.
Пирс говорил о плане выкупа акций. Он сам взялся за организацию дела, нашел финансовую поддержку и подготовил документы. Все было почти готово. Нужно было лишь разрешение от Элизабет.
– Ты уже приняла решение?
Она отвела глаза.
– Нет еще. – У нее дрогнул голос. – Не знаю, что и делать.
Пирс почувствовал, что давить нельзя, можно все испортить.
– А ты не спеши, подумай хорошенько, – мягко сказал он. – Действовать нужно уверенно.
Пирс не стал спрашивать Уильяма о Кейтлин напрямую. Он был мастером выуживать данные и знал, что лучше всего задать вопрос как бы невзначай, словно это для него ничего не значит. Он выждал до ухода из кабинета старшего брата, а потом, будто между прочим, спросил:
– Я звонил сюда вчера вечером, но ты уже ушел, как я понимаю, с Кейтлин. Все в порядке?
Уильям на секунду задумался. Они с Кейтлин договорились никому не рассказывать о ее поездке. Но врать брату не хотелось.
– Она хочет съездить в Вэллимаунт, где выросла, – сообщил он Пирсу.
Потом рассказал ему про таинственные чеки, обнаруженные среди вещей Кейти.
– Кейтлин хочет поговорить с Нуалой и выяснить, почему на самом деле ее мать много лет назад уехала из Лондона.
Пирс побледнел.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Уильям.
– Все хорошо, – ответил Пирс, выдавив улыбку. – Проклятая мигрень. У меня где-то есть несколько таблеток. Извини…
Вернувшись к себе и заперев кабинет, Пирс прислонился к двери и закрыл глаза. Он считал, что тайна надежно похоронена. Но Нуала знала достаточно, чтобы Кейтлин смогла сложить фрагменты мозаики воедино и смекнуть, что к чему. Ему нужно ускорить события и привести механизм в движение, прежде чем у Кейтлин появится шанс вернуться в Вэллимаунт.
Глава пятьдесят четвертая
В Дублине у трапа самолета Кейтлин накрыла волна горьковато-сладкой ностальгии. Будто ей снова пятнадцать, она горюет по матери и укладывает вещи для переезда в семью, которой не нужна. С тех пор она прошла долгий путь, как и Ирландия. За последний десяток лет пробудился, потянулся и зарычал Кельтский тигр[56]. Ирландия перестала быть мишенью шуток Европы, превратившись в процветающую страну, благоприятную для жизни.
Кейтлин быстро прошла через аэропорт. И Уильям, и Люсьен предлагали ее сопровождать, но она отказалась, объяснив, что это она должна сделать сама.
Люсьен был против того, что она отправляется в такую напряженную и нервную поездку.
– Не хочу, чтобы ты расстраивалась, chérie, – сказал он, инстинктивно переводя взгляд на живот. – Это может навредить ребенку.
Она тепло улыбнулась ему, тронутая заботой, но решения не изменила.
– Люсьен, я понимаю, что ты тревожишься. Но мне нужно через это пройти.
Он хотел было возразить, но, увидев ее решительный взгляд, понял, что убеждать бессмысленно.
На выходе из аэропорта она поймала машину до Вэллимаунта и, устроившись на заднем сиденье, с удивлением поняла, что нервничает. Могилу матери она посещала ежегодно, откладывая деньги на билет, как в трудные времена в Париже, так и потом в Нью-Йорке. Но останавливалась обычно в Дублине и выезжала на могилу на целый день, никогда не заходя ни к кому из знакомых.
Вот почему ей так трудно было позвонить Нуале. Но Кейтлин сильно ошибалась, думая, что после стольких лет мамина старая подруга не захочет о ней слышать. И совершенно зря беспокоилась. Нуала ей обрадовалась и рассказала, что следит за успехами Кейтлин по газетам.
– Мы все тобой гордимся, – заявила она. – А уж как бы тобой гордилась мама!
При этих словах у Кейтлин перехватило дух.