– Господи боже, – прошептала Конни.
Сэм вложил ключ в ее ладонь.
Конни склонилась над матросским сундучком, ее руки дрожали. Она сжала кулаки, зажмурилась и сказала себе: «Соберись, Гудвин».
Раскрыв глаза, медленно вставила ключ в отверстие.
Тот подошел идеально.
Часть IICorallus
Во время плавания их Он уснул. На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности. И, подойдя, разбудили Его и сказали: Наставник! Наставник! Погибаем. Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина. Тогда Он сказал им: где вера ваша? Они же в страхе и удивлении говорили друг другу: кто же это, что и ветрам повелевает и воде, и повинуются Ему?
Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.
16
Ключ, деликатно воздействуя на запорный механизм, со слабым щелчком провернулся, и крышка ящика со скрипом приоткрылась.
– Вот это да! Ух ты! – восторженно прошептала Зази под ухом у Конни.
Сэм осторожно положил ладонь на спину любимой. Если бы он знал, почему происходящее имеет такую значимость… Нужно ли рассказать ему?
Позже. Конни обо всем ему расскажет. Только позже. Не при Зази. Лучше признаться наедине.
Она раздумывала, прежде чем поднять крышку. Дерево долгое время подвергалось всевозможным воздействиям: то высыхало, то набухало от влаги и, замерзая, расширялось. То сжималось, то увеличивалось в размерах на протяжении двух веков. Должно быть, оно стало совсем хрупким и ломким. Конни аккуратно опустила ладони на крышку ящичка. В тот момент, когда ее кожа соприкоснулась с деревом, под пальцами будто бы вспыхнуло голубоватое свечение. Конни не спала уже тридцать шесть часов. В таком состоянии всякое могло почудиться.
Она медленно приподняла крышку. Ящик заскрипел от изумления, что его в кои-то веки открыли. Сэм и Зази с любопытством заглядывали через плечи Конни. Зази подняла свечу выше, и та озарила оранжевым светом внутренности ящика, пробудившегося от невероятно долго сна внутри стены бабушкиного дома.
Первым Конни смогла распознать маленький оранжевато-розовый камешек – продолговатый, неровный и гладкий. Она запустила руку внутрь, взяла прохладный камешек двумя пальцами и вынесла на свет. Орлиный камень при этом ударился о деревянную стенку ящика и зазвенел.
– Что это? – спросил Сэм.
– Я не знаю, – ответила Конни.
– Может, оранжевый агат? – предположила Зази.
– Агаты вроде бы полупрозрачные, – выразила сомнение Конни и отложила камешек на обеденный стол, а затем снова заглянула в матросский сундучок.
Следующими она обнаружила несколько пучков с травами, перевязанных вместе веревкой. Веточки выглядели настолько засушенными, что Конни казалось, если к ним прикоснуться, те тут же обратятся в пыль. Она пригляделась, но так и не смогла идентифицировать скукожившиеся травинки. Вдруг Сэм склонился ниже, чтобы получше разглядеть содержимое сундучка. Конни почувствовала на щеке его теплое дыхание, и сушеные травы рассыпались песком в мгновение ока.
Зази и Сэм испуганно отшагнули назад.
– О боже. Это из-за меня?! – воскликнул он.
– Все в порядке, – ответила ему Конни. – Это было ожидаемо.
Она легонько подула на травяную пыль – посмотреть, что за нею прячется. Та взмыла в воздух и развеялась по столовой, постепенно оседая на поверхностях. Пламя свечей задрожало.
Под бывшими пучками трав Конни обнаружила маленькую связку бумаг, перевязанную покоричневевшей от времени веревкой и опечатанную воском. Рядом с бумагами лежал предмет, похожий на моток шпагата.
Конни положила его на левую ладонь и поднесла к свету.
Вероятно, шпагат был скручен из смеси хлопка и пенькового волокна – жесткий на ощупь и изрядно пересушенный. Конни зажала нить двумя пальцами и попробовала раскрутить моток. Тот не поддался. Во всяком случае, клубок шпагата выглядел не слишком примечательным. Судить о длине нити было трудно. Одно Конни могла сказать: на шпагате были завязаны три узелка.
– Это что, веревка? – спросила Зази.
– Вроде да. – Конни бережно опустила моток на обеденный стол.
– Для чего это, интересно? – удивился Сэм.
– Не знаю, – ответила она.
Настала очередь связки с бумагами. Конни осторожно, двумя пальцами, вынула их из ящичка и опустила на столешницу рядом с оранжевым камешком и шпагатом.
– Похоже на письма, – предположила Зази.
– Возможно, – согласилась Конни.
– Любовные, – добавил Сэм.
Конни испустила смешок.
– Всякое может быть.
Она склонила голову на бок, раздумывая, как бы извлечь бумаги, не нарушив восковой печати. Ничего умного в голову не приходило. Придется либо вскрывать печать, либо разрезать веревку. Или и то и другое. Конни коробило от мысли, что придется повредить старинный артефакт, но выхода не было. Именно там мог прятаться нужный ей рецепт. Иначе для чего Темперанс стала бы предпринимать столько мер предосторожности?
Итак, как же вскрыть упаковку, причинив минимум ущерба? Пока Конни решить не могла. Ей требовалась помощь. Помощь эксперта, который по долгу службы имеет дело с очень древними и хрупкими документами, а также располагает надлежащим инструментарием и необходимым освещением.
К примеру, доктора Лиз Дауэрс, которая работает в Гарвардском художественном музее.
– Я спрошу Лиз, что с этим делать, – сказала Конни. – Съезжу в Кембридж завтра.
– Там что-то еще. – Зази приподняла свечу выше.
Действительно: под связкой бумаг лежал какой-то конверт. Конни извлекла его двумя пальцами. Неподписанный конверт выглядел желтоватым, как будто когда-то побывал в воде, но сейчас чуть ли не крошился от пересушенности. Печать была целой, но форма конверта производила странное впечатление. Во-первых, в те времена конверты как таковые еще не существовали, вместо них использовались сложенные листы. А во-вторых, этот конверт не был прямоугольным, как обычные конверты.
Он имел форму треугольника.
– Как думаете, он разрезан? – спросила Конни.
– Ага. – Зази склонилась ниже и провела пальцем по краешку артефакта. – Разрезан на две половины. По диагонали.
Конни подняла находку повыше. Внутри лежал толстый бумажный лист и что-то еще.
– Фу, – сморщил нос Сэм, прикрывая его ладонью.
И неудивительно. Конверт источал весьма странный запах. Не то чтобы отвратительный… По крайней мере, по мнению Конни. Что-то кисловато-сладкое и сухое, вроде засушенных лепестков розы или застоявшейся воды.
– Так странно… – Конни поднесла конверт ближе к свету. – Интересно, что же там?
– Он увесистый? – поинтересовалась Зази.
– Скорее да, чем нет, – ответила Конни. – Тяжеловат для обычного бумажного листа.
– Тяжелее пергамента?
– Не знаю. Возможно. Это я тоже отвезу Лиз.
– А кто такая Лиз? – спросила Зази.
– О, это моя подруга. Еще со времен аспирантуры. – Конни заглянула в ящичек проверить, не осталось ли в нем чего. – Она антиковед. Работает со старинными книгами и манускриптами.
– Круто!
– Что ж, – сказала Конни. – Больше ничего.
– Точно? – с ноткой разочарования уточнил Сэм.
– Да, – подтвердила Конни.
Она с нежностью погладила крышку матросского сундучка с неидеально выгравированными на ней ромашками и инициалами «ТДжХ», представляя, как очистит его от грязи при помощи лимонного масла, отполирует и подарит древней вещице новую жизнь.
– Постойте! – воскликнула вдруг Зази.
Она сунула руку в сундучок и вынула из него щепотку чего-то. Это была земля.
– Здесь есть кое-что еще.
– Что? – удивленно спросила Конни.
– Грязь! – В качестве доказательства Зази продемонстрировала испачканные пальцы.
– Само собой. Этот ящик стоял в стене бог знает сколько времени. Если бы он был чистым, я бы сильно удивилась.
– Да нет же, – покачала головой аспирантка. – Дело не в том, что он грязный. В него насыпана земля.
Конни запустила пальцы в ящичек, и те увязли в рассыпчатой субстанции, которую Зази именовала грязью. Толщина рыхлого слоя составляла сантиметра три.
– Странно, – заключила Конни.
Она попробовала надавить пальцами в разных местах, проверяя, не скрывались ли в земле еще какие-нибудь сюрпризы, однако через несколько мгновений вспомнила, что ведьмы часто использовали в своей практике булавки и гвозди. Если она сейчас наткнется на острый ржавый предмет, то схватит столбняк, что будет полным фиаско. Подумав об этом, Конни выдернула руку из ящика и обтерла о джинсы.
– Думаете, земля оказалась там не случайно? – спросил Сэм.
Зази нахмурилась, а глаза ее помрачнели. В голову девушки закралась какая-то, понятная ей одной, мысль.
– Как думаете, что это? – Конни подтолкнула Зази локтем.
Та встрепенулась.
– Не знаю. Но мне кажется, эта грязь образовалась там не сама по себе. – Зази оттянула один кудрявый локон и отпустила его. – Мне интересно, не может ли это оказаться «гуфер-порошком»?
– Да ну. Вы допускаете такое?
Конни чуть наклонила ящичек – так, чтобы все его углы озарились светом. Земля как земля. Такая же черновато-коричневатая, похожая на ту, что выстилала грядки в саду и отпадала от подошв в прихожей. Такая же, как и та, что придавала лапам Арло перманентный сероватый оттенок.
– Что еще за «гуфер»? – осведомился Сэм.
– О, это из черной магии. – Зази глянула на мужчину так, словно пыталась оценить степень его заинтересованности данной темой.