– Хорошо, что она согласилась приютить Джека.
– Он ей нравится.
Виктор посмотрел в просвет между деревьями и медленно выдохнул.
– О чем задумался? – спросила Элиза.
– Так, ни о чем.
– Давай говори.
– А… Флоранс?
– В каком смысле?
– Как бы она выдержала…
– Допрос? – догадалась Элиза.
Виктор молча посмотрел на нее.
– Флоранс переполнена любовью к людям. Она бы и нацистов закормила до смерти.
– Или отравила бы их своими травами, – засмеялся Виктор.
– Возможно. Знаешь, я постоянно думаю о том, какой чудесной будет наша жизнь, когда все это кончится. Когда мы снова сможем жить нормальной жизнью, рожать детей, быть счастливыми.
– Освобождение не за горами. Положение немцев аховое. Как только произойдет высадка союзников, все изменится.
– Надеюсь, ты прав.
– Я всегда прав.
– Почаще напоминай себе об этом, – засмеялась Элиза.
– Если бы я исчез, ты бы по мне тосковала. – Он слегка пихнул ее под ребра.
– Я была бы безутешна. – Она перестала улыбаться.
Виктор притянул ее к себе и поцеловал. Это было приглашением к близости, в чем Элиза не сомневалась. Однако в нежности его поцелуя таилось что-то еще. Что именно, она не могла понять.
Когда глаза Виктора вдруг сделались серьезными, Элиза наклонила голову и спросила:
– Что?
– Ты же знаешь: я иду по смертельно опасной тропе, – сказал он, выдерживая ее взгляд.
Элиза отстранилась и резко встала.
– Зачем ты это говоришь?
– Всякое может случиться, – пожал плечами Виктор. – Шансы не на моей стороне.
– Лучше бы ты этого не говорил, – пробормотала Элиза и отвернулась, чтобы он не видел слез, жгущих ей веки.
– Элиза, я же не заговоренный.
Они надолго замолчали. Невыразимая печаль, которой веяло от его слов, и их справедливость не давали Элизе принять их. Она вообще не хотела об этом думать. Но не ему ли она обязана всем этим? Сознавая, что компромисс между словами Виктора и ее чувствами невозможен, Элиза вздохнула, повернулась к нему и протянула руку.
– Идем, дурень, набитый безумными идеями, – уже более беззаботным тоном сказала она. – Я хочу спать, но еще больше я хочу твое тело. Если я сумею не заснуть, все получится.
Виктор засмеялся и тоже встал:
– Думаю, я знаю способ взбодрить женщину.
– У тебя богатый опыт по этой части?
Он вскинул брови, но не ответил, и они отправились дальше.
Прежде их близость всякий раз происходила под открытым небом или в амбаре, когда холодно и надо торопиться. Какая там постель! Наконец-то они насладятся друг другом в тепле и уюте. Элиза предвкушала это знаменательное событие. Она вообще не собиралась влюбляться в Виктора или в кого бы то ни было. Все произошло, когда она меньше всего этого ожидала. Едва Виктор появился в ее жизни, Элизу сразу же потянуло к нему. Она это знала, и он тоже. Поначалу они еще пытались сопротивляться чувствам, но вскоре прекратили. Элиза помнила, как они срывали друг с друга одежду на заднем сиденье голубого пикапа его отца, когда Виктор вызвался подвезти ее домой. Кто сделал первый шаг – этого они не помнили, а потому тот случай запечатлелся в памяти Элизы как одновременный взрыв страсти.
Элиза шла, держа его за руку. До Сент-Сесиль оставалось совсем немного, когда впереди послышался лай собак и приглушенный смех.
– Прости, ангел. Это могут быть боши, – сказал Виктор. – Придется рассредоточиться. Ты пойдешь домой, а я поверну назад и спрячусь. Давай мне сумку.
– Нет. Нужно отнести листовки в кафе. Судя по звуку, солдаты идут не со стороны нашего дома. Я их легко обойду.
– Ну если ты так уверена.
Элиза обняла его и, собравшись с духом, зашагала в направлении Сент-Сесиль. Проклятые немцы! Куда ни пойди, обязательно на них наткнешься. И ведь умеют же все испортить. Она старалась ступать бесшумно, обдумывая, как бы лучше их обойти. Может, попытаться спрятаться в кустах. Нет. Кусты в этих местах не особо густые. И потом, если ее найдут прячущейся, солдаты сразу заподозрят неладное. Лучше идти дальше. Элиза шла, глядя себе под ноги, как вдруг перед ней, громко хлопая крыльями, вспорхнула испуганная птица. Следом вспорхнула вторая, а потом и третья. Элиза мысленно выругалась, выбирая, куда бежать. Но было слишком поздно. Солдаты услышали шум и теперь двигались в ее сторону. Их сапоги все громче стучали по земле. Скверно. Нужно взять себя в руки и решать, как быть дальше.
Пока они еще не видели Элизу. Она осторожно ступала, делая шаг за шагом и стараясь ничем себя не выдать. У нее даже возникла мысль бросить сумку, но сквозь просвет между деревьями она увидела, как солдаты тычут винтовками в кусты. Сумку, конечно, можно бросить. Но ей не избежать встречи с солдатами, а те, найдя сумку в непосредственной близости от нее, быстро сообразят, что к чему. Другой вопрос: кого или что они высматривают? Элиза находилась почти рядом с домом; поворачивать и искать обходную дорогу было слишком поздно. Элиза остановилась. Ветер доносил запах дыма из труб деревни. Солдат было всего двое. Один, постарше, с сердитым лицом и отвратительной кожей, заметил ее.
– Что вы тут делаете? – крикнул он на ломаном французском.
Элиза подошла ближе:
– Гуляю. Захотелось подышать свежим воздухом. Заодно пытаюсь найти свою собаку.
– Ach so![23] – воскликнул он, подняв винтовку, и преградил Элизе путь. – Одна?
Элиза коротко ответила, что да. Она опустила глаза, создавая видимость покорности, хотя внутри все бурлило от знакомого смешанного чувства возмущения и разъедавшей душу тревоги. Как смеют эти чужеземцы обращаться с людьми подобным образом?! Она находится в своей стране и имеет право свободно гулять, когда захочет, и не должна объяснять им каждый свой шаг.
– Вы живете в деревне? – спросил второй солдат.
Он докурил сигарету, раздавил каблуком окурок и закашлялся.
– Поблизости, – ответила Элиза, ощутив сухость во рту и на губах.
– Что-нибудь знаете о нападении на мост?
– О каком нападении?
– О том, где погиб наш капитан.
– Нет. Откуда мне знать?
Немец словно не услышал ее вопроса.
– Что у вас в сумке? Документы?
– Нет. Документы у меня здесь.
Элиза полезла в карман куртки. Ее сердце заколотилось. Уверенность, с какой она держалась, была напускной. В любой момент немцы могли открыть ее сумку и обнаружить листовки. О чем она думала? Надо было отдать листовки Виктору.
– Schnell! Schnell![24]
Элиза глотнула воздуха. Невзирая на страх, она знала: ее документы в полном порядке и волноваться нечего. Ее ум сосредоточился на солдатах в мрачной форме и их винтовках. «Они хотят тебя напугать, – твердила себе Элиза. – Не позволяй им этого». Пусть от них исходило такое же ощущение угрозы, как от того головореза из САБ, приставившего нож к ее горлу, Элиза заставила себя держаться твердо. Она достала документы и, осмелев, протянула немцам. Подняла на солдат глаза, спокойно улыбаясь.
Старший из солдат придирчиво пролистал документы, затем пристально посмотрел на нее:
– Так вы Боден?
Элиза подавила вспыхнувший страх. Неужели дома что-то произошло?
Но солдат лишь спросил:
– Ваша сестра работает в больнице?
– Да.
Услышав ответ, он улыбнулся.
– Gut. Sehr gut[25]. – Он посторонился, давая Элизе пройти. – Ваша сестра знает свое дело. Она лечила наших товарищей.
Когда солдаты скрылись из глаз, Элиза улыбнулась. «Старушка Элен вытащила меня из этой передряги», – подумала она, приказав себе не оборачиваться. И все же, не удержавшись, быстро оглянулась через плечо, плюнула на землю и помчалась домой.
Потная и запыхавшаяся, она подбежала к воротам и увидела худощавого парня, слоняющегося по проходу. Присмотревшись, она узнала Энцо. В детстве он перенес полиомиелит и остался хромым. И тем не менее, повзрослев, он работал в крестьянской усадьбе.
– Чего тебе? – спросила Элиза.
Он пожал плечами, поддав носком ботинка опавшие листья.
Элиза открыла ворота и пошла дальше.
– Я пришел к Флоранс! – крикнул парень.
Обернувшись, Элиза заметила его дружка, парня в очках с толстыми стеклами. Дружок стоял, прислонившись к дубу.
– Я позову ее, – сказала Элиза. – Жди здесь.
Она зашла в дом. Вскоре Флоранс вышла и направилась к парням. Элиза осталась в дверях, наблюдая за сестрой и слушая их разговор. Ей никогда не нравился Энцо: слишком уж изворотливый. И чего Флоранс подружилась с ним?
– Энцо, мне казалось, я все тебе объяснила, – сказала Флоранс, явно раздосадованная встречей.
– Ты говорила, что подумаешь.
– Нет. Должно быть, ты меня не так понял. Я сказала, подумаю и, возможно, мы станем друзьями. Не помнишь? Прости, но я не твоя близкая подруга и никогда не была ею. Ты все это себе придумал.
– Все придумал? – сердито посмотрел на нее Энцо. – Думаешь, я настолько глуп?
– Нет, конечно.
Очкастый парень у дуба грубо захохотал. Энцо побагровел:
– Ясно. Ты уже все обдумала. Сука!
Энцо похромал прочь, пнув с досады дерево и бормоча похабные слова. Его дружок продолжал хохотать.
Флоранс вернулась; ее глаза были полны слез.
– Будет тебе. – Элиза взяла сестру за руку. – Парни – что гвозди в заднице.
Флоранс удержала слезы:
– Я тогда заговорила с ним только потому, что пожалела. Я не приманивала его.
– Жаль, что он явился не один. Теперь его гордость уязвлена… Хватит о нем. Мне нужно счистить грязь с сапог.
– Тогда иди через заднее крыльцо. И вообще, где тебя столько времени носило?
Глава 20
Элен просидела с Джеком до двух часов ночи. Они разговаривали, попивая домашнее вино Флоранс. Она думала, что проспит допоздна, но проснулась рано и сейчас находилась в состоянии ступора. Надев серые брюки и любимую шелковую блузку лимонного цвета, Элен спустилась вниз. Остановилась перед окном гостиной, глядя на облака и деревья вдали и решая, чем заняться.