й у доктора Уго и священника.
– Тогда до встречи, – сказал Арло. – Хорошего вам дня.
Отправив письмо, сестры двинулись в обратный путь.
– Хочется, чтобы вернулись те, довоенные рынки, – вдруг сказала Флоранс. – Я скучаю по краскам и запахам. – (Элен и Элиза переглянулись.) – Нечего переглядываться. Я пока еще не разучилась говорить.
«Как же она права!» – подумала Элен. Хорошо еще, что по-прежнему можно купить мед. Столько разных сортов: лавандовый, эвкалиптовый, чабрецовый. И торговцы цветами остались. Возле их лотков пряно пахло розами, магнолией и ирисами. Но Элен, как и Флоранс, не хватало красок. Всей удивительной палитры, начиная от караваев свежеиспеченного хлеба и домашнего лимонада до свежих стручков зеленого горошка, сочных желтых дынь и утиных яиц в корзинах, а также местных грецких орехов, утиного мяса в собственном соку, трюфелей и россыпей клубники.
Элен скучала и по звукам. По общему шуму и гаму, в который сливались разговоры, детские крики и резкие крики родителей, запрещавших очередную шалость. Булыжники гудели от топота, смеялись встретившиеся друзья. Ей вспомнились голоса официантов, принимавших заказы и требовавших, чтобы с уличных столиков поскорее убрали грязную посуду. Элен вздохнула. Хорошо еще, что остались птицы. На деревьях все так же распевали многочисленные дрозды и лазоревки, а над головой звенели проносящиеся щеглы.
Сестры подошли к лугу вблизи дома. Легкий ветер шевелил траву.
– Давайте немного посидим здесь, – предложила Элиза.
– Не на чем сидеть, – сказала Элен. – Мы же не захватили одеяло.
– Сядем прямо так.
– А муравьи?
Но Флоранс уже легла на траву. Сцепив руки за головой, она смотрела в небо.
– Когда вернемся, я сделаю печенье, – тихо, но твердо сказала она.
Элен легла рядом, глядя в безбрежное синее небо, по которому лениво плыли редкие пушистые облачка.
Последней на траву улеглась Элиза.
– Как здорово просто выйти из дому и никуда не спешить. Жизнь становится более похожей на нормальную.
– А станет ли жизнь снова нормальной? – Флоранс повернула голову, вытянула руки вдоль тела.
Элен понимала, что на самом деле сестра задала другой вопрос: почувствует ли она себя снова нормальной.
– Обязательно станет, – вздохнула Элиза и потянулась к руке Флоранс.
Солнце согревало Элен щеки. Она закрыла глаза. Как здорово лежать на траве, ощущая под собой землю. Это успокаивало, связывало ее с жизнью вне времени, укрепляло в ней то, что невозможно разрушить.
Ветер совсем стих. Единственное движение воздуха исходило от жужжащих насекомых. Незаметно для себя Элен задремала.
Ее сон оказался коротким. Не прошло и нескольких минут, как Элиза резко села, почесывая внутреннюю сторону бедра.
– Чертовы твари! – пробормотала она. – Ты оказалась права.
– Муравьи? – спросила Элен. Сестры поднялись на ноги. – Дома у меня есть мазь от их укусов.
Они вышли на дорогу, ведущую к их дому, а когда были совсем рядом, Элен замедлила шаг. Она надеялась запечатлеть это мгновение в памяти. Ей не хотелось, чтобы этот день кончался.
– Ты чего? – спросила Элиза.
Элен посмотрела на единственное густое белое облако, оставшееся на небе.
– Запоминаю безмятежность этого дня. Он такой мирный.
– Удивительно, правда?
– Это дает мне надежду.
Дома Флоранс прошла прямо на кухню. Элиза отправилась в гостиную. Элен сходила наверх за мазью от комариных укусов. Зайдя в гостиную, она застала сестру смотрящей в окно.
– Хороший сегодня день, – сказала Элиза.
Элен согласилась. День и впрямь выдался замечательный. Солнце не пряталось ни на минуту.
Сестры отправились помогать Флоранс с едой. Она сварила макароны, приправив их остатками масла грецкого ореха и чесночным соусом. Потом они сделали салат из свежей капусты и крошечных кусочков копченой утки, которую вчера подарила Люсиль. Флоранс добавила туда грецких орехов и сбрызнула оливковым маслом. Сестры принялись за еду. Элен чувствовала: совместное приготовление пищи не только укрепило их сестринское единство, но и вдохнуло новую жизнь во Флоранс. Понимая, сколь быстро кончаются эти драгоценные мгновения, она ценила каждую минуту. Сейчас ей казалось, что перемены к лучшему уже начались.
– За нас, – сказала сестрам Элен, поднимая бокал с вином.
Ночью Элен проснулась от крика и сразу поняла, что это Флоранс. Она надела халат, зажгла масляную лампу и с лампой в руке побежала в комнату Флоранс. Сестру она нашла в углу стоящей на четвереньках, с глазами, полными дикого ужаса. Кожа Флоранс была липкой от пота. Поставив лампу, Элен потянулась к сестре. Однако Флоранс не шевельнулась. Кажется, она даже не видела, кто пришел ей на помощь.
Когда Флоранс заплакала, Элен опустилась рядом с ней и стала гладить по волосам, пытаясь успокоить. Через несколько минут глаза Флоранс начали принимать нормальное выражение. Она даже смогла остановить взгляд на Элен, хотя дыхание все еще оставалось поверхностным.
– Я…
– Тсс… Не надо ничего объяснять. Тебе всего лишь приснился кошмар.
– Те люди. Они были как наяву. Все становилось хуже и хуже. Я так испугалась. – Флоранс прижала ладонь к сердцу. – Потрогай, – дрожащим голосом предложила она.
Элен выполнила ее просьбу. Сердце Флоранс громко колотилось. Элен помогла ей встать, затем отвела и усадила на кровать. Но Флоранс начала раскачиваться взад-вперед. Она качалась, не в силах остановиться.
– Я чувствовала… я чувствовала, что… что я умру от боли в сердце, – прерывисто прошептала она. – Я не могла… проснуться. Я кричала. Ты слышала? Я кричала.
– Дорогая, я тебя услышала и сразу же пришла.
Флоранс плотно зажмурилась, словно намереваясь вытолкнуть из себя воспоминания. Элен стала гладить ее по спине. Движения были медленными, успокаивающими. Так гладят испуганное животное.
– Флоранс, дорогая моя, я понимаю: ты восприняла сон как реальность, но он не был реальным. Те люди уже не вернутся. Мы найдем способ, чтобы ты никогда не оставалась дома одна. Может, нам поможет кто-нибудь из людей Виктора… хотя бы до тех пор, пока ты вновь не почувствуешь себя увереннее.
– Я не хочу видеть рядом никого из незнакомцев.
– Тогда, может, Энцо?
– Ни в коем случае! – Флоранс испуганно посмотрела на сестру. – Он мне не друг. Разве я тебе не говорила?
– Конечно говорила. Черт, я совсем забыла! Прости. Никакого Энцо. Попытаемся связаться с Клодом. Возможно, он знает, где сейчас Джек. Может, до сих пор в наших краях. С Джеком тебе будет спокойно, правда?
Предложение вроде понравилось Флоранс, но она тут же добавила:
– Я теперь уже не засну.
– Идем ко мне в комнату.
Отрешенность Флоранс, длившаяся эти две недели, заграждала путь всем ее чувствам. Сегодня она позволила себе капельку счастья, но вместе со счастьем открыла дверь к другим, мрачным и пугающим чувствам. И все же, невзирая на кошмарный сон, Элен сочла это обнадеживающим знаком. Невозможно жить полноценной, счастливой жизнью и при этом заглушать в себе все чувства.
Глава 33
В понедельник утром, когда Элиза была на кухне одна, неожиданно кто-то тихо постучался в заднюю дверь. Открыв, она увидела веснушчатого деревенского мальчугана, синеглазого, тощего, с большим носом и в сапогах не по размеру. Он переминался с ноги на ногу, с любопытством озираясь вокруг.
– У меня послание, – прошептал он, так и не сумев спрятать улыбку.
Судя по всему, посланец был необычайно взволнован этим секретным поручением. Едва ли он догадывался, чем на самом деле занимаются взрослые, пославшие его.
– Слушаю, – сказала мальчугану Элиза.
– От Виктора. Он просит тебя встретиться с ним в кафе.
– Прямо сейчас?
Глаза маленького посланца округлились.
– Без… отлагательно. Так сказал Виктор.
Элиза поблагодарила мальчишку. Тот убежал, отсалютовав ей по-военному.
Этот жест ее развеселил. Она улыбнулась, открыла дверь и вышла. Переговорить с Элен или уйти, ничего не сказав сестре? Погода изменилась. После солнечного воскресенья небо затянули серые облака, предвещавшие угрюмый день. Ветер заставил ее вернуться за курткой. Элиза в нерешительности застыла у двери в прихожую. Наверху скрипели половицы: Элен ходила по комнате, собираясь на работу. Элиза решила ничего ей не говорить. Снова выйдя из дому, она увидела Флоранс копающейся в нижней части сада. Рано же она принялась сегодня за свои огородные дела.
– Я отлучусь ненадолго, – бросила ей Элиза, но не остановилась.
Совесть подсказывала, что нельзя так жестоко поступать с младшей сестрой, пережившей кошмарную ночь.
– Постой, ты куда? – окликнула ее Флоранс.
Элиза не ответила. Ей нельзя задерживаться. Элиза подхватила корзинку и зашагала к воротам, оставив сестру в недоумении. Вряд ли она надолго застрянет в кафе. Элен наверняка не уйдет раньше чем через полчаса, а потому Флоранс если и останется одна, то совсем ненадолго. Элиза понимала, что нарушает договоренность. Еще вчера они условились: Элен пойдет на работу, а Элиза останется дома. Но кто же знал, что она срочно понадобится Виктору? Флоранс прекрасно выдержит недолгое одиночество. Быть может, даже не заметит.
Элиза торопливо шла по деревне. Она махнула кузнецу, прошла мимо Анжелы, намывавшей окна кондитерской, где из-за отсутствия сахара прекратилась всякая торговля. Этой женщине всегда хотелось поговорить, но Элиза лишь улыбнулась ей и пошла дальше. Пройдя мимо дома доктора Уго и ратуши, Элиза подошла к кафе. Ставни заведения были плотно закрыты, не пропуская свет изнутри. Кафе выглядело пустым.
Но, войдя внутрь, Элиза увидела Виктора и еще одного партизана, которого знала только в лицо. При ее появлении они прервали свой разговор. Когда глаза привыкли к сумраку, Элиза заметила стоящую поодаль Виолетту, а также Сюзанну, жилистую блондинку, которая вместе со своим мужем Анри прислуживала немцам в отобранном у нее шато. Все собравшиеся стояли. Чувствовалось общее напряжение.